Бросок за мечтой

Римму показалось, что рыжеволосая горестно вздохнула, хотя сказать наверняка было сложно.

– Нет. Никакого туалета здесь нет.

***

Странные дни; странные места. Словно выпав из общего потока времени, бродил Римм из одного отсека в другой вместе со своей группой, в полусне ел и пил, по сигналу ложился спать. Не так уж и трудно это было - подчиняться строгому распорядку. Куда сложнее оказалось жить в изоляции от города, от аллей и парков, даже от незнакомых людей на улицах - будто в коконе, притупившем все чувства. В этом отлучении, выматывающем не хуже странных тренировок с механическими куклами, всё сильнее стали заявлять о себе внутренние связи в коллективе новообразованных экзекуторов. Слабые, аморфные отношения между членами общества, оказавшись в неблагоприятной среде, начали крепнуть и обретать форму настоящего товарищества: то, о чём Римм не помышлял месяцем ранее, неожиданно стало реальностью. Они завтракали и ужинали за одним столом. Они научились шутить, смеяться и вести беседы плотной компанией, будто единым целым - и чем дальше, тем менее странными казались такие формы поведения каждому. Римм никогда не был социофобом, однако все отношения, которые он имел с другими людьми ранее, казались на фоне нынешних тонкими, как шёлковые нити на осеннем ветру - быть может, кроме тех, что связывали его с Эон Ли.

И, конечно, здесь было чудо иного рода. Оно всё-таки произошло - добровольцы попали в иной мир, выйдя не только за рамки Социума, но даже за границы Биома, и условность бытия более на них не распространялась. Это случилось в первый же день, когда они, недовольные и усталые, выгрузились из транспортного вагончика в округлого сечения галерею с рядом огромных овальных окон. Те, кто минуту назад были капризной толпой, выглянули наружу и оказались заколдованы открывшимся видом. Замершие, ошеломлённые, смотрели будущие солдаты Ауры на оставленный позади мир. Галерея, по всей видимости, располагалась чуть ниже свода небес - синева и облака всё ещё были видны, но казались чересчур плоскими и ненатуральными. А внизу... Внизу раскинулась их маленькая вселенная: ниточки рек, зелёный мех Экопарка и многочисленных рощ, серебряное зеркальце Солерского озера, игрушечный белый город... В ограде спрятанных за искусной иллюзией стен лежало всё, что осталось от владений человечества. Крошечная страна, поневоле ставшая комфортной тюрьмой для трёх миллионов своих обитателей, столетиями летящих к далёкой цели.

– Впечатляет?
– спросила их товарищ сержант.
– В первый раз всегда так, скоро привыкнете. А пока - шагом марш по своим каютам.

Каюты тоже оказались с сюрпризом: в каждой нужно было размещаться вчетвером. Чрезмерным аскетизмом здесь уже не пахло, бытовые терминалы выдавали всё необходимое для жизни, мебель трансформировалась по первому желанию, имелся даже бассейн, однако налёт некой строгости и совместное проживание не давали расслабиться, а видеопанели вместо настоящих окон постоянно напоминали о том, что дом остался далеко позади. Были, разумеется, и отказы - в одной группе с Риммом двое - парень и девушка - не выдержали тягот нового факультета и попросились назад; их тут же проводили к метро, причём, по рассказам очевидцев, посадили в полноценный вагон со всеми удобствами - не чета тому, на котором группу доставляли сюда. Всё это, разумеется, было лишь очередным фильтром, призванным отсеять наиболее нестойких и малодушных - и Римм с удовлетворением отмечал, что остающиеся начинают по-своему гордиться тем, как они переносят все трудности, созданные наставниками. Вскоре оказалось, что трудности только начинаются: просыпаться в предписанное время оказалось куда сложнее, чем жить вчетвером, а драться на манеже с механической куклой, а потом и с наставниками - куда сложнее, чем вставать рано утром.

Для начала всем выдали единую форму - серые комбинезоны для повседневной носки, бело-синие костюмы для спортивных занятий, лёгкие скафандры для посещения технических отсеков. Терминалы выдавали и другие вещи, но носить и хранить их разрешалось только в пределах своей каюты, а за её пределами - по выходным, раз в неделю. Поездку в город, "увольнительную", как её назвал один из наставников, обещали месяца через два - причём особо оговорили правила поведения в Социуме, без обиняков объяснив, что существование экзекуторов - прямой вызов Гражданскому совету. А потом, когда самые слабые уже выбыли, новобранцев начали мучить по-настоящему.

Утром первого дня занятий группу Римма - её обозначили как А-2 - привели в спортзал. Небольшая многофункциональная арена, пустой амфитеатр для зрителей, ряд фальшивых окон ещё выше - и четыре фигуры, обтекаемые, белые, гуманоидные. Занятие вёл сержант Мюллер, высокий, и, видимо, на самом деле молодой наставник с внешностью романтика и фигурой атлета. Сержантские звания, как подозревал Римм, были присвоены наставникам исключительно в воспитательных целях - по крайней мере, ни одного лейтенанта и майора никто до сих пор не видел и в разговорах не упоминал, да и число самих наставников было так мало, что иерархическая лестница командования никак не выстраивалась.

– Четверо с левого фланга - шаг вперёд, остальные - на первый ярус и наблюдать, - бодро приказал Мюллер шеренге новобранцев и первым подал пример, перемахнув через бортик ограждения. Вскоре нервничающие "добровольцы" делили арену только с четырьмя странными морфами, неподвижно застывшими в центре.

– Все знают, что такое "драться"?
– вопросил сержант.
– Я спрашиваю, все знают, что такое "драться"?
– спросил он уже громче, не услышав ясного ответа.

– Да, - подал голос Римм, который уже догадывался, что ему сейчас предстоит, и хотел покончить с этим как можно скорее - пока дрожь в ногах не стала слишком заметной. Ему, к несчастью, выпало стоять третьим слева, и нестройные голоса товарищей за спиной вовсе не прибавляли уверенности в собственных силах.

– Вот и отлично. Сейчас вы будете драться с этими куклами, каждый со своей. Разрешается наносить любые удары и применять любые приёмы, на которые вы способны. Можно убегать, но пересекать барьер арены нельзя. Задача считается выполненной, когда ваша кукла получит определённый урон и упадёт.

Удручённое молчание было ему ответом, и Мюллер, выразительно скривившись, счёл необходимым добавить:

– Не бойтесь, обучающая программа кукол не позволит нанести вам существенного вреда. Всё будет нежно, как на первом свидании. Начали!

На подкашивающихся ногах Римм шагнул вперёд, навстречу белому манекену с яйцеобразной головой и гладким, блестящим торсом. "Пара минут позора", - билась в голове мысль, "пара минут позора и всё закончится". Он не жаловался на своё физическое развитие - в конце концов, спорт был неотъемлемой частью университетской программы, но получать настоящие удары - думать об этом было попросту страшно. Кукла двинулась навстречу, и весь мир сузился до маленького пятачка напротив. Римм вспомнил, как впервые прыгнул с вышки в бассейн - тогда тоже было очень страшно, и чтобы победить этот страх, нужно было сделать один лишь шаг в пустоту. Прямо как сейчас. Сделав глубокий вдох и снова выдохнув, он ринулся навстречу противнику, нанося прямой удар ногой в корпус. Удар, неожиданно, достиг цели: кукла пошатнулась, но тут же оправилась, скользнула вбок и угостила Римма добрым выпадом в голову. Движения он не заметил, только почувствовал, как что-то твёрдое врезалось в скулу, а потом сам он врезался в покрытие арены, рефлекторно перекатившись, чтобы оказаться подальше от неприятеля. Боль потонула в адреналиновом угаре, место страха сменила злость на тупой автомат, посмевший противостоять человеку - уже не задумываясь о последствиях, Римм вскочил и бросился на обидчика, подныривая под новый удар. Он бил, не жалея кулаков и не обращая внимания на прилетающие то справа, то слева вспышки, после которых голова моталась, как мяч - пока очередной замах не поразил пустоту. Кукла, будто сломавшись сразу во всех суставах, упала к ногам. Ещё не отойдя от взрыва собственной ярости, он огляделся - справа валялась поверженная кукла Вергоффена, слева - вели бой прыгучая Юля Шейд и черноволосый парень, имени которого Римм ещё не запомнил. Только теперь он понял, как медленно, даже неторопливо, двигаются дурацкие куклы - и как смешно, наверное, смотрелся он сам, неуклюже размахивая руками. Начали побаливать ушибы, но настроение всё равно было приподнятое: первобытная радость человека, впервые одолевшего врага своими руками, доказавшего самому себе, что он - может.

***

– Как мы будем обороняться? Если Экзекуторы - это армия, то у них должно быть оружие, военные машины и всё остальное, что полагается иметь армии. Но на Ауре нет ничего такого!

Инструктор посмотрел на взволнованного новобранца, потом потёр подбородок, хмыкнул недоумённо - на лице его последовательно промелькнули озадаченность, раздражение и наконец - некая смесь ехидства со смирением, превратившаяся в окончательную реакцию.

– Простите. Я совсем забыл, что вы "чистые". То есть совершенно наивные, - поправил он сам себя в ответ на гул голосов. Поскольку никто из вас не проходил практику в Экипаже постоянной готовности, а значит, не покидал пределов Биома и Социума, вы практически не имеете представления о том, что представляет собой Аура на самом деле. В Университете дают, конечно, общее представление, но оно слишком уж общее. Итак, Аура есть колонизационный корабль, построенный на основе каменного планетоида в покинутой нами Солнечной системе. Кто-то хочет возразить? Ах, вы не привыкли к слову "корабль"? Привыкайте. Аура - не "мир", как вы воспринимали её для собственного комфорта. Она, конечно, достаточна велика, чтобы считаться астрономическим объектом, но в масштабе старого человечества - ничтожно мала и ограничена. Максимальные линейные размеры - 140х90х50 километров, размеры Биома - 80х60х4 километра. Плотность населения - примерно 650 человек на квадратный километр. Остальной объём занимают системы жизнеобеспечения, технологическое оборудование, энергетические и двигательные установки, а также запас массы для разгона, торможения и производственных процессов. Вот в такой скорлупке мы существуем и скоро должны покинуть её уютные пределы.

– Нам разрешат летать на космических аппаратах?!

Инструктор Штраубе нахмурился, но девичий голос звучал так восторженно-трогательно, что сердиться было попросту невозможно.

– Да, разрешат. Ещё надоест. Собственно, это и будет вашей основной должностной обязанностью - те курсанты, которые выбрали технические специальности, обучаются отдельно.

Он прошёлся взад-вперёд, искоса поглядывая на ряды изумлённых лиц.

– Итак, перед тем, как я отвлёкся, мы говорили о таких интересных и полезных вещах, как оружие. Есть ли у нас оружие? Есть. Аура отнюдь не беззащитна. Помимо стационарных оборонительных систем, она несёт на борту - да, на борту, не делайте такие лица - более трёхсот крейсеров-астроморфов, предназначенных для превентивной нейтрализации потенциальных угроз. Таким образом, именно на вас, пилотов, будет возложена задача активной обороной не допустить возникновения какой-либо опасности для нашего местообитания. Сама Аура вступит в бой лишь в том случае, если вы с этой задачей не справитесь.

– Для чего нужен пилот, товарищ наставник?
– подал голос вечно серьёзный Вергоффен. За короткое время он успел продемонстрировать недюжинные успехи, и Римм полагал, что его первым назначат на какую-нибудь важную должность.

– Зачем нужен пилот? Пилот не нужен. Каждый крейсер есть полностью автоматическая интеллектуальная адаптивная платформа. И тем не менее, ваше присутствие на борту существенно расширяет её возможности. Во-первых, повышая вариативность боевых алгоритмов. Во-вторых, повышая автономность принятия тактических решений. В-третьих, обеспечивая более высокую устойчивость по отношению к средствам информационной борьбы. Иными словами, вы скорее будете эдаким модулем расширения, повышающим и без того немалую боеспособность корабля, нежели пилотом в классическом понимании сего слова. "Пилотировать" вам ничего не придётся, об этом позаботится автоматика.