Брутальный и упрямый

Трудно сказать почему, но чинная и солидная публика KROA упорно обходила стороной. То ли историческое прошлое заведения было тому виной, то ли надпись на русском языке слегка раздражала. Трудно сказать…

А люди попроще – моряки, лётчики, учёные-исследователи, шахтёры, работники нефтяного терминала, геологи и таксисты – ресторанчик любили и посещали регулярно. Вот-вот, «и таксисты»….

Намеривался Тим потолковать начистоту с тем усатым утренним таксистом. По Душам, естественно, потолковать. То есть, после энного количества совместно-выпитого алкоголя…. А что здесь, собственно, такого? Весьма эффективный и действенный способ получения жизненно-важной информации. Причём, неоднократно и успешно проверенный на практике…

Он вошёл в KROA в двадцать пятнадцать. Проследовал в зал для курящей публики и мысленно запечалился: – «Откровенно негусто сегодня с народом. А знакомых, вообще, нет никого. Даже языком потрепать не с кем…. Таксисты? Отсутствуют. Вернее, ещё трудятся в поте лица, обслуживая всяких и разных бездельников. И своих, и приезжих. Дай Бог, если через час-полтора заявятся…. Ладно, дождусь Лиз. Может, у неё что-нибудь получилось. То бишь, рыжую липучку…».

Тим, смачно хрустя ржаными солёными сухариками, неторопливо выцедил банку крепкого австралийского пива, перекурил, потом покончил со второй банкой, мельком бросил взгляд на стрелки наручных часов и слегка забеспокоился: – «Без десяти минут девять, а Лиз всё нет. Хотя, что такое – для молоденькой и смазливой вертихвостки – двадцать минут опоздания? Так, ничего особенного. Обычная практика, надо понимать…. А, с другой стороны, дело, которым мы сейчас совместно занимаемся, может быть весьма и весьма опасным. То бишь, с неприятными и опасными побочными моментами. Да я, собственно, и не за девицу беспокоюсь, а за напарницу. Не более того. Точка…. Позвонить ей на мобильный? Пожалуй, не стоит. В том плане, что у меня нет даже малейшего желания – давать повод для колких реплик и язвительных насмешек…. Эх, липучка рыжая. Навязалась, понимаешь, на мою брутальную голову…».

Он вышел из ресторана, мельком огляделся по сторонам и закурил. Над городом безраздельно царил призрачно-светлый полусумрак: закатное солнышко откровенно ленилось и поэтому ненавязчиво пряталось в низких кучевых облаках, легендарные «белые» ночи ещё только приближались, со стороны моря упрямо наползала лёгкая туманная дымка, а уличные фонари в Лонгьире по майскому расписанию (о, знаменитая норвежская бережливость!), зажигали только в десять вечера.

Справа мелькнула подозрительная тёмно-серая тень, а из-за угла ближайшего двухэтажного здания послышались неразборчивые тревожные звуки.

Тим, коротко выругавшись про себя и отбросив недокуренную сигарету в сторону, бросился вперёд, завернул за угол и…

Почувствовав спинным мозгом какое-то мимолётное движение над головой, он резко отпрянул в сторону. Бейсбольная бита, задев вскользь правое плечо, с хищным свистом рассекла воздух.

Отточенный пирует, удар, пирует, выставленный блок, удар, ещё один. Бойкий перестук – это бита, выпавшая из ослабевших рук нападавшего, покатилась по мостовой…

Их было трое – в неприметных весенних одеждах и с чёрными масками на лицах. Тот, что выронил биту, неподвижно лежал на тротуаре, безвольно раскинув-разбросав руки и ноги в стороны. А двое других, тоже уже получивших по увесистому удару, выжидательно застыли в сторонке. Один, неловко смахнув рукавом замшевой куртки кровавую юшку с подбородка, грязно и длинно выругался. А второй, нерешительно кашлянув, вытащил из кармана брюк какой-то небольшой продолговатый предмет.

– Щёлк! – угрожающе выскакивая из ручки, звонко оповестило светлое лезвие выкидного ножа, мол: – «Порежу, попишу и всё такое прочее…».

Тим, оскалив зубы, рыкнул – совсем и негромко, но с чувством, толком и расстановкой. Что называется, от всей брутальной Души.

– Цок-цок-цок, – пропели, встречаясь с мостовой, каблуки убегавших. – Цок-цок-цок…

– Деятели хреновы, – насмешливо пробормотал Тим. – Охреневшие в неумелой атаке.

Он, не теряя времени, подхватил под мышки незадачливого обладателя бейсбольной биты, аккуратно прислонил безвольное тело спиной к кирпичной стене дома, одним резким движением сорвал с лица нападавшего чёрную магазинную маску и, довольно вздохнув, прокомментировал:

– Утренний таксист, как, впрочем, и следовало ожидать…

Последовала серия звонких пощёчин, таксист послушно приоткрыл глаза, испуганно дёрнулся и монотонно забормотал:

– Брут, извини. Чёрт попутал. Я всё тебе расскажу. Всё-всё-всё. Чёрт, понимаешь, попутал…

– Конечно, сука грязная и продажная, расскажешь, – скорчив мрачно-брутальную гримасу, заверил – ледяным голосом – Тим. – А если попытаешься что-либо утаить, то с тобой, бродяга, будет следующее…

И он минуты две с половиной, пристально вглядываясь допрашиваемому в глаза, монотонно перечислял бесконечные муки и дикие ужасы, грозящие потенциальному лжецу.

Вообще-то, Тим даже и до половины перечня не дошёл, но, почувствовав неладное, вынужден был остановиться.

С таксистом, явно, что-то произошло: глаза сделались пустыми и блёклыми, пышные усы обвисли и словно бы поредели, по щекам мимолётно пробежала череда нервных судорог, а на тонких губах активно запузырилась светло-розовая пена.

– Оу-у-у, – неумело выплёвывая изо рта клочки пены, заблажил допрашиваемый. – Не могу больше. А-а-а! Помогите! Свет потух…. М-м-м. М-м-м. М-м-м…

– Хрень какая-то, – с интересом наблюдая за беспрерывно-мычащим таксистом, задумался Тим. – И, что характерно, он не придуривается. Всерьёз поплохело бедняге…

– Конечно, всерьёз, – подтвердил – из глубины переулка – незнакомый женский голос. – От таких кровавых и садистских обещаний кому угодно поплохеет. У меня, к примеру, до сих пор мурашки бегают по спине. Туда-сюда, туда-сюда. Колючие-колючие. Ледяные-ледяные. Кошмар сплошной, короче говоря. Хичкок [9] и Стивен Кинг [10] , нервно покуривая, отдыхают в сторонке. Ну, у вас, старший инспектор, и методы ведения допроса. И специалисты из Великой Инквизиции обзавидовались бы. Не говоря уже о молодчиках из знаменитого немецкого Гестапо…

9

– Сэр Альфред Джозеф Хичкок – британский и американский кинорежиссер, продюсер, сценарист. Работал, в основном, в жанре – «триллер».

10

– Стивен Эдвин Кинг – американский писатель, работающий в разнообразных жанрах, включая «ужасы» и «триллер», получил прозвище – «Король ужасов».

Глава девятая Расследование продолжается, портной

Незнакомый женский голос, выдавший приметную и знаковую тираду, был достаточно приятным – в меру низким, с лёгкой и пикантной хрипинкой. А главное, в нём напрочь отсутствовали истеричные и испуганные нотки, так свойственные современным нервным дамочкам. Ощущался лишь холодный профессиональный интерес. А ещё – лёгкая-лёгкая насмешка, на совесть перемешанная с не менее лёгким восхищением.

«Очень странный и непривычный коктейль», – решил Тим и плавно обернулся.

Метрах в семи-восьми от него стояли две симпатичные барышни. Во-первых, Илзе Вылкаст, неуверенно вертевшая в руках видеокамеру, словно бы решая для себя: – «Снимать данную неадекватную экспозицию? Или же не снимать?».

«На этот раз она облачилась в светло-серый исландский вязаный джемпер и плотную узкую юбку – на ладошку выше колен», – отметилось непроизвольно. – «Причём, джемпер плотно облегает весьма аппетитную грудь, размера – по меньшей мере – третьего. Да и коленки, упакованные в шерстяные колготки (прохладно, всё же, на улице), весьма и весьма впечатляют…. Впрочем, это совсем и не важно. Липучка, она липучка и есть. Точка…».

Во-вторых, рядом с давней подругой юности обнаружилась стильная и элегантная дамочка лет тридцати – плюс минус год-полтора.

«Очень стильная и сверх элегантная», – бестолково зашелестели в голове торопливые мысли. – «Ярко-выраженная брюнетка в модном вечернем брючном костюме цвета благородного ирландского виски. Поверх пиджака небрежно наброшена пышная меховая накидка…. Итак, практически угольная брюнетка. Причём, сразу видно, что это её природный цвет. Характерный разрез глаз и смуглый цвет кожи говорят о наличии южно-американских или же мексиканских родственников. Полукровка, короче говоря. Да и характер, судя по всему, отнюдь, не сахарный. Своевольная такая гражданка. Не из простых. С крепким и надёжным внутренним стержнем…. Что ещё? Девяносто-шестьдесят-девяносто, понятное дело. Классическая красотка с обложки модного глянцевого журнала. На плече – достаточно объёмная вельветовая сумка. Нечто среднее между дамской и дорожной. Глаза – светло-голубые. И, пожалуй, знакомые…. Где же я их уже видел? Причём, совсем недавно? Охо-хо. Нет, не вспомнить…».