Брызги шампанского

– Надо бы Мандрыку позвать, – обронил Здор.

– Позови Мандрыку, – безразлично проговорил Выговский.

Здор легко поднялся, подошел к столу, поднял трубку секретарши.

– Люся... Мандрыку в кабинет.

Мандрыка вошел через три минуты.

Закрыл за собой дверь, окинул взглядом соратников, сел в свободное кресло.

– Проблемы? – спросил он.

– В приемной сидит тип, который требует по миллиону долларов за каждого... Из «России», ты знаешь.

– Их человек?

– А если, говорит, со мной что-нибудь случится, это с ним, значит, то наш долг поднимется до шести миллионов, – пояснил Здор.

– Грозился?

– Нет. Мило так пояснил, что речь идет о жизни и смерти. Мимоходом, ненавязчиво.

– Может, пудрит мозги? – предположил Мандрыка.

– Не похоже.

– А это неважно – похоже, не похоже... Проверить надо.

– Надо, – кивнул Выговский. – Наша задача – протянуть время. Как можно дольше.

– Можно выдвинуть еще одно условие... – Мандрыка помолчал, пошевелил в воздухе пальцами, как бы на ощупь проверяя качество своего предложения. – Надо сказать, что мы согласны иметь дело только с первыми лицами.

– Неплохо, – кивнул Выговский. – Совсем неплохо. На том и остановимся. Но! – Указательный палец Выговского уставился в лоб Здору. – Все охранные службы в полную боевую готовность. Понял?

– Игорь! Да сюда и так никто не просочится!

– Но этот тип вошел!

– Да мы сами его и запустили!

– Зови!

Человечек, как и в первый раз, сначала приоткрыл дверь, просунул в щель прилизанную свою головку, вопросительно посмотрел на Выговского.

– Заходите, – сказал тот.

Человечек вошел, осторожно приблизился к приставному столику, присел на краешек стула, положил свой чемоданчик на колени и, подняв голову, посмотрел на Выговского почти с преданностью, с готовностью выполнить все, что тот скажет, запомнить каждое его слово. Но робости во взгляде не было, зато чувствовалась тщательно спрятанная усмешка. Посетитель знал, что от его предложения отказаться трудно.

– Мы вот тут посоветовались... То, что вы сказали... Достаточно неожиданно, – Выговский тщательно подбирал слова, следя за тем, чтобы не выскочило невзначай признание, покаяние, сожаление. Ничего этого быть не должно.

– Да-да, – закивал человечек, подбадривая Выговского, поощряя, как бы желая прийти на помощь в столь сложном для хозяина кабинета положении.

– То, что вы сказали... Смахивает на обычный шантаж и вымогательство. Вам не кажется?

– Вполне возможно, – легко согласился гость. – Да, смахивает. Но только внешне. Суть-то в другом... Случилась беда... По неосторожности, по неопытности, да мало ли какая причина может быть... Погибли люди. У каждого дети, семьи, нарушены деловые связи... Кроме всего этого, существует и самое обычное чувство справедливости, согласны? А на что смахивают мои слова, может быть, не совсем удачные слова... Так ли уж это важно? – Наконец человечек усмехнулся, уже не скрывая этого.

– Так вот, ответ таков... Мы можем иметь дело только с первыми лицами. Еще лучше – с первым лицом. Никаких посредников, посланников, гонцов и прочих. Я внятно выражаюсь?

– Выражайтесь, как вам будет угодно. Внятность в ваших словах ощущается. Но предложение неприемлемо.

– Почему?

– Вспомните гостиничный номер после посещения ваших ребятишек... Одно это воспоминание заставляет быть осторожным.

– Как нам тогда убедиться, что вы действительно кого-то представляете?

– Видите ли... – Человечек задумался, но его заминка была вызвана не растерянностью, вовсе нет, он прикидывал – можно ли этим людям, сидящим перед ним, сказать все, что знает, все, что может сказать. И, видимо, решился. – Видите ли... Я могу представить доказательства. Естественно, вас не устроит бумага с подписями и печатями? Изготовить подобный документ нетрудно, так ведь?

– Продолжайте, – сказал Выговский.

– Доказательства, которые убедят... Они ведь могут оказаться... Крутоватыми.

– В каком смысле? – Выговский не сразу понимал причудливые выражения посетителя, хотя выражался тот достаточно точно, никакой двусмысленности в его словах не просматривалось, все предельно откровенно.

– Вам кое-что удалось доказать в гостинице... Доказательства пославших меня людей могут иметь такой же характер.

– Пужаете? – спросил Мандрыка.

– Ни в коем случае! – замахал ладошками гость. – Такой задачи передо мной никто не ставил, а сам я от своего имени запугать никого не могу. Не дано. Если речь идет о прямом контакте... Это может быть телефон. Или же встреча на наших условиях.

– Что же это за условия?

– Мы назначаем время, место и прочие мелкие подробности. Пожалуйста.

– Наше помещение вас не устраивает?

– Естественно.

– Почему?

– Я уже ответил на этот вопрос. Должен сказать одну вещь... Мы провели большую работу и убедились, что недооценили вас. Вы нас поправили. В гостинице. Теперь у нас открыты глаза, мы знаем, с кем имеем дело. И готовы к сотрудничеству.

– И начинается это сотрудничество с пяти миллионов долларов? – спросил Мандрыка.

– Не сразу, можно постепенно. Но первый взнос должен составлять не менее пятидесяти процентов от заявленной суммы.

– Кем заявленной? – не выдержав, нервно спросил Здор.

– В данном случае мною... С вашего позволения.

– Так, – сказал Выговский – ни одно другое слово не подвернулось на язык.

– Я чувствую, что вы не можете ответить немедленно, – сказал гость. – Не торопитесь. Подумайте. Прикиньте свои возможности. Я позвоню через несколько дней, и вы будете более готовы к разговору серьезному и конкретному. Допустим, послезавтра. Годится? – Он поднялся.

– Что у вас в этом чемоданчике? – неожиданно спросил Здор.

– А ничего, – улыбнулся человечек простодушно. – Он пустой. Я беру его с собой для солидности. Когда в руках что-то есть – это всегда вызывает уважение к человеку.

– К вам? – спросил Мандрыка.

– В данном случае ко мне, – опять улыбнулся гость. – Мусульмане четки перебирают, дети в носу ковыряются, а я чемоданчик с собой ношу. – Посетитель щелкнул замочками и откинул крышку – внутри не было ни единой бумажки.

Почти беспомощный, почти глуповатый показ пустого чемоданчика больше всех слов и угроз убедил Выговского в том, что дело затевается опасное, что человечек этот действительно представляет людей, готовых на многое.