Будь моей парой

– Дженни! Какого хрена?! Превращайся обратно!

В его голосе было столько растерянности и праведного возмущения, что Дженни расхохоталась, и не думая отзывать рыжую бестию. Нет уж, господин ди Форкалонен. Ваша самая горячая поклонница наконец-то встретилась с вами лично, и прерывать свидание будет жестоко.

– Дженни!

Он перекатился на кровати, слетел на пол и попятился. Волчица восторженно тявкнула и тоже спрыгнула. Догонялки? Она любит играть в догонялки!

Она подскочила, игриво примерилась как бы куснуть его за бедро. Голая кожа - никакой защиты, ну очень удобно кусаться. Не до крови, хотя кровь у него вкусная.

– Твою мать! Дженни!

Зубы скользнули по твердой чешуе. Волчица порезала язык об острую кромку и обиженно взвизгнула. А потом грациозно отпрыгнула, припадая на передние лапы, как игривый щенок.

Как же весело! Ее впервые выпустили на волю за долгое, бесконечно долгое заключение в темноте. И она пьяна от звуков, запахов, абсолютной свободы без намека на суровый ошейник человеческой воли.

– Мда-а-а, - протянул демон, разглядывая ее с ошарашенным видом.
– Такого я не ожидал.

Никто не ожидал. Дженни-волчица уже и не надеялась, что Дженни-человек когда-нибудь выпустит ее на свободу после того случая. Человеческая половина даже слышать ее перестала на долгие годы. Пока не появился он. Ее пара. Он напоил Дженни своей кровью и помог обрести цельность...

– Детка, превращайся обратно, - демон заговорил ласково, словно уговаривал капризного ребенка.
– Я тебя не трону. Давай просто поговорим.

Дженни-человек не смогла бы ему ответить, даже если бы захотела. Она не умела обращаться со своим зверем и могла только следить безмолвным наблюдателем за тем, что вытворяет эта бестия. А ошалевшая от свободы Дженни-волчица хотела бегать, кататься по полу, играть, догоняя добычу.

А еще она хотела самца.

И рядом был ее самец. Ее волк, пара дарованная луной. Волчица помнила, как им только что было хорошо. И хотела продолжить начатое...

Но что-то смущало. Казалось неправильным. Волчица осторожно приблизилась, заскулила и ткнулась мокрым носом в бедро демона. Тот кашлянул, беспомощно глядя на зверя.

– Дженни, - демон нерешительно положил ладонь на крупную мохнатую голову, погладил.
– Детка, давай. Возвращайся. Обещаю, что не буду распускать руки.

Ну уж нет! Уступать место, когда она только-только ощутила вкус свободы, волчица не желала. Вместо этого она нагло сунула морду демону в пах и лизнула.

– Твою мать!
– Раум заорал так, что волчица испуганно прижала уши и отпрыгнула. Потом с любопытством покосилась на матерящегося как прапорщик демона и сделала осторожный шаг навстречу.

Глаза Раума округлились. Он попятился.

– Ты, гребаная извращенка! Ты на что намекаешь, псина мохнатая?!

На "псину" волчица было обиделась. Даже рыкнула. Но потом решила, что это неважно. И снова, дружелюбно помахивая хвостом, сунулась было лизнуть поникший член.

В конце концов, когда она делала это раньше, Раум совершенно не возражал.

С криком: "Отвали от меня, животное!" демон вылетел из комнаты, оставив недоумевающую и разочарованную волчицу в одиночестве.

Дженни скрутило от хохота. Смех распирал ее. Сама ситуация, наивное удивление волчицы, ужас и возмущение в глазах Раума - все это было так невероятно, гомерически, бесподобно смешно, что прятаться на дне черного колодца не осталось никаких сил. Смех вынес Дженни на поверхность, швырнул на ковер уже в человеческом теле - обнаженную, рыдающую от хохота.

Да, несмотря на все волнения и разочарования, можно смело сказать, что вечер удался.

Эпилог. А в это время...

Лиза испуганно вскинула голову на звук открывающейся двери. И рефлекторно съежилась.

– Ну-с, как мы себя чувствуем?
– потирая руки, в комнату шагнул Мастер.

– Хорошо, - выдавила она, уткнувшись в вязание.

– Есть какие-нибудь жалобы? Что-нибудь беспокоит?

– Н-нет...

– Тошнота прекратилась?

Лиза кивнула, по-прежнему не поднимая на него взгляда. Слишком страшно. Куда спокойнее смотреть на ровные ряды петелек, на крупные деревянные спицы - металлические он ей так и не дал, сказал опасно. На собственные запястья, торчащие из грубых браслетов-блокаторов.

Мастер покивал. Вид у него был довольный, но это не успокаивало. Он всегда во время их кратких встреч был доволен, энергичен и весел. И это не мешало ему...

– Отлично. Тогда подъем, красавица. Пора на осмотр.

Лиза отложила вязание и поплелась за ним. В лабораторию. Про себя она именно так назвала эту страшную комнату, расписанную рунами и заполненную непонятными приборами.

– Раздевайся, - приказал Мастер, настраивая гудящую машину.

Спрашивать "Зачем?" Лиза не стала. Мастер давно, еще в самом начале объяснил, что его приказы должны выполняться сразу, без капризов и лишних вопросов. Все, что она смогла себе позволить - это помедлить перед тем, как стянуть мешковатое платье, одно из двух, которые предоставил ей тюремщик. Расправила ткань, аккуратно сложила на стуле и вопросительный покосилась на мужчину.

– Полностью.

Белье отправилось вслед за платьем.

– Хорошо.

Взгляд у Мастера был холодный и сосредоточенный. Равнодушный. Так не на женщину смотрят, а на тело в прозекторской. Лиза съежилась, прикрывая руками уже заметно округлившийся животик.

– Встань, - он кивнул на платформу, по краю которой горел синим расписанный рунами пентакль.

Она неловко вступила в центр фигуры. Крупный кристалл у основания платформы вспыхнул и негромко загудел. Тронулось перо самописца, вычерчивая кривой график. Мастер поглядывал на шкалы, отмечал что-то в тетради и кивал. На его лице застыла недовольная гримаса, и Лизе стало жутко.

– Достаточно, - скомандовал он пять минут спустя, и кристалл потух. Лиза по-прежнему стояла, бессильно опустив руки и повесив голову.
– Можешь выходить. Перейдем к другим процедурам.

И снова непонятные приборы. Жужжание. Запах озона. За четыре месяца в плену она так и не привыкла к ним, и пугалась всякий раз, когда Мастер заставлял ее приближаться к этим штуковинам.

Потом пошли замеры и анализы, снимки ауры. Мастер хмурился и недовольно качал головой, вселяя в сердце тоскливый ужас.