Будь моей
Шрифт:
— Ох не люблю сокращенных имен, — улыбается она. — Муж зовет Элина.
— Тогда и я буду, если позволите.
— Конечно! Может, перейдем на ты? У нас не такая большая разница.
— Давай…
К нам подходит официант и мы делаем заказ. Я беру цезарь и апельсиновый фреш, на десерт малиновый чизкейк. Моя спутница отдает предпочтение мясному стейку и капучино.
— Кофе с утра не пила просто, — объясняет свой выбор.
Темы для разговора будто иссякают. Я смотрю на женщину напротив и не знаю, о чем с ней разговаривать. С Олей и Настей таких проблем не возникало, мы всегда находили
— Ты, наверное, удивлена, что я так сразу пригласила тебя на обед.
Я хочу сказать, что нет, но решаю не быть милой и не врать. Конечно, я удивлена. У меня вообще ощущение, что она какая-нибудь журналистка и прямо сейчас достанет из сумки диктофон. Ей я об этом, разумеется, не говорю. Поехала на обед, потому что хочу верить в лучшее.
— Удивлена, конечно.
— Я просто, знаешь, преимущественно дома сижу. Муж зарабатывает, а я вот… то по салонам, то с подружками вижусь, но они все семейные нынче, детишки, дом, а у меня детей нет и…
Я сочувственно киваю. Понимаю ее, как никто другой. Я долгое время сама забеременеть не могла. Да что там… от меня муж ушел к другой, которая родила ему аж двоих.
— Ты меня понимаешь, — она улыбается. — Так вот, почти не видимся. А тут я по новостям увидела, что ты салоны открываешь снова и вернулась с ребенком. Я подумала, что ты мой талисман, знаешь, счастливый, что если мы подружимся, то и я смогу… подарить мужу сына. Так переживаю, что он уйдет.
— А что, есть предпосылки? Сильно детей хочет?
— Да нет, говорит, чтобы не переживала, нет и нет, возьмем из детского дома, но у него свой бизнес, мужчина богатый, наверняка ведь наследника хочет. Родную кровь. И я бы сына хотела своего. Зачем мне детдомовский.
Ее слова больно ранят душу, потому что я сама детдомовская. Это, конечно, неприятно. Я столько там детей видела, которым семья нужна. И безнадега у них такая в глазах. У тех, кто только попал, конечно, еще есть надежда, а у остальных… ни малейшей. Особенно у взрослых. Лет пятнадцать… они жили себе счастливо, у них были родители, а единственная авария и всё… счастливой семьи больше нет, и тех, кто бы мог забрать их к себе, тоже.
— Я что-то не то сказала, да? — уточняет Эвелина.
— Нет, просто… я сама из детского дома. Зря ты так. Туда часто очень хорошие дети попадают.
— Я не об этом. Я бы и не против, просто… хотелось бы своего, чтобы точно быть уверенной, что буду его любить. Чужой ребенок — ответственность сильнее.
В этом я с ней согласна. Там ведь не только перед собой ответственность, но и перед законом. Органы опеки регулярно следят за семьями, в которых живут приемные дети, особенно, если семья взяла не первого ребенка. Все слишком строго, чтобы расслабляться, ну и Эвелина права, нужно быть морально готовым. Не все такие и я даже рада, что люди об этом думают. Потому что и тех, кого брали, а затем возвращали, потому что не вышло, тоже было много.
Дети вообще очень сложны в своей психологии. После детского дома они попадают в новый мир, в семью, где царят свои законы. Конечно, им очень сложно привыкнуть и адаптироваться, бывают проблемы. А люди возвращают детей, словно бракованную игрушку. Что-то сделал не так,
заболел или сломал руку — забирайте… вы дали нам больного ребенка. Больно и обидно.Сама не замечаю, как мы с Эвелиной разговорились. Стали обсуждать и детские дома и приемных деток, да и беременность. Я заверила ее, что она обязательно забеременеет. Тогда, когда перестанет об этом думать.
Когда обед заканчивается и официант приносит счет, я беру в руки телефон. На мобильном около десятка пропущенных и все они от Богдана.
— Прости, пожалуйста, я перезвоню, — говорю Элине.
Она кивает. Я набираю Богдана и тут же слышу в трубку:
— Где ты? С тобой все в порядке?
— Я на обеде. Звук выключила, прости, телефон стоял экраном вниз.
— В каком ты ресторане?
— Элин, как ресторан называется?
Я передаю название Богдану и он говорит, что сейчас приедет. Мне остается только согласиться и отключиться.
— Я поеду, — говорит Эвелина. — Мне домой пора, муж написал, что вернулся. К тебе ведь кто-то приедет?
— Да, мужчина мой. Сказал, что минут пять ехать.
— Тогда тем более, я потороплюсь. Приятно было познакомиться. Я позвоню, если ты не против?
— Да, можешь.
Мы обменялись номерами телефонов. Элине очень важно общение с человеком, который ее поймет и не станет упрекать в отсутствии ребенка. Я понимаю ее желание общаться с той, кто в состоянии посочувствовать ей и поддержать. Да и сама не против пообщаться. Она оказывается на удивление приятной женщиной. Жаль только, что к детям я так и не поехала, но я скоро поеду. Через три часа соберусь домой пораньше и проведу остаток дня с Ромкой и Артурчиком.
Богдана я замечаю сразу. В кафе он не входит, а влетает. Недовольно осматривается по сторонам и замерев на мне, направляется в мою сторону.
— Привет, — говорю с улыбкой.
Он садится на стул, где совсем недавно была Элина, смотрит на меня недовольно, а затем спрашивает:
— О чем просил тебя перед тем, как утром выпустить из машины?
— Богдан…
— Отвечай, Лера, — настаивает.
Я вижу, что ему совсем не до шуток. Он зол, если не сказать большего.
— Быть осторожной?
— Без самодеятельности, Лера. И без такси. Как ты сюда добралась?
— Меня привезла сюда новая знакомая.
Богдан делает глубокий вдох и мотает головой. Я прекрасно понимаю его недовольство, но ничего ужасного ведь не произошло. Я живая, мы просто пообедали.
— Все контакты новой знакомой скинешь мне в мессенджер, я пробью ее по базе.
— Богдан!
— Это не обсуждается, Лера… ты не простой человек, который может заводить подружек на работе. Ты моя женщина в первую очередь.
— А ты губернатор, — киваю. — Хорошо, я отправлю тебе то, что знаю.
Глава 39
Богдан
— Артем, что там? Эвелину пробили?
— Да, Богдан Олегович, — отвечает мой безопасник. — Такая действительно есть. Жена Туманова Давида Тарасовича.
— Знаю такого. С женой его никогда не встречался.
— Женщина чиста, живет отстраненно, подруги у нее есть, но она с ними действительно видится редко, так как они все с детьми, а у них их пока нет.