Будь моим этой ночью

Он не мог и дальше лишать ее удовольствия — да и зачем? Шапель забрался на постель рядом с ней, и его охватила волна блаженства при виде ее взгляда, блуждавшего по его нагому телу. В глазах Прю он заметил то же восхищение, то же желание, которое испытывал он сам всякий раз, когда смотрел на нее.

Зажав ее бедра между колен и обхватив ладонями голову Прю, Шапель покрывал поцелуями ее шею — теплую ложбинку на горле, чувствуя под языком биение ее пульса. Он наслаждался исходившим от нее слабым запахом роз и чистого тела, после чего опустился ниже, к тонкой и нежной, как у младенца, коже между ее грудями. Совсем скоро он погрузит в ее мягкую плоть свои клыки — в тот самый момент, когда почувствует приближение оргазма.

И она тоже укусит его. Они станут единым целым — плотью, кровью и дыханием. Ни один смертный, ни даже бессмертный, не мог разорвать подобный союз. Только смерть, но и тогда Шапель сумеет разыскать Прю.

Шапель обхватил руками ее груди, проведя кончиками больших пальцев по тугим соскам. По его телу пробежала дрожь, когда Прю ахнула от удовольствия. Ее соски были такими чувствительными, такими отзывчивыми на малейшее прикосновение. Шапель коснулся одного губами. Прю извивалась под ним, приподнимая бедра.

Боже, как же ему нравилось ощущать во рту ее вкус! В какой восторг приводил его ее запах и жар, исходивший от нежного, податливого женского тела.

Он постепенно опускался все ниже и ниже, запечатлевая поцелуи на тонкой коже ее груди, щекоча ей пупок и живот свежевыбритым подбородком. Теперь у нее был заметен животик, и Шапелю это только нравилось.

Встав на колени между ее ног, лаская руками пышные изгибы ее бедер, Шапель уставился на рыжеватую поросль в промежности Прю с нетерпением, от которого у него колотилось сердце. Он чувствовал теплый, мускусный запах ее возбуждения, от которого его собственное желание раздувалось, как пламя, а клыки ныли от потребности овладеть ею.

Он осторожно, не спеша раздвинул губы ее лона, наслаждаясь влагой внутри. Ему хотелось услышать ее стоны удовольствия, чувствовать, как все ее тело содрогается от удовольствия. Он хотел знать, что был единственным мужчиной в жизни Прю, с которым она когда-либо испытывала подобное блаженство.

И единственным мужчиной в ее жизни, с которым ей суждено его испытать.

Первое движение его языка было быстрым, чтобы раздразнить Прю, второе — уже более уверенным и целенаправленным. Прю простонала, впившись коленями в матрац и приподнявшись, чтобы быть ближе к его губам. Шапель умело лизнул ее еще раз, упиваясь солоноватым мускусом ее лона. Мысль о том, что он способен даровать ей это блаженство, когда в его власти было заставить ее рассыпаться на мириады мельчайших кусочков, возбуждала его, как ничто другое. Он уже готов был проникнуть в нее, однако не поддался этому порыву, а вместо этого неистово ласкал ее языком, сосредоточившись на плотном бугорке, который в конце концов приведет Прю к кульминации. Лишь на миг он остановился, чтобы слегка укусить кожу на ее бедре — крохотная царапина едва не заставила ее подскочить от удовольствия. Каждый крик, каждый стон, вырывавшийся из ее груди, только делал его действия решительнее и безжалостнее.

Шапель мог бы довести Прю до оргазма прямо сейчас, вонзив клыки в мягкую плоть на внутренней поверхности ее бедра, однако не стал этого делать. Он стремился растянуть удовольствие насколько возможно.

Еще одно безжалостное движение языка, и Прю содрогнулась, испустив громкий крик. Все ее тело выгнулось дугой, а пальцы вцепились в волосы Шапеля, притягивая его к себе.

Он выждал, пока она успокоится, прежде чем снова приподняться над нею на локтях. Глаза Прю сияли от удовольствия и нараставшего возбуждения.

— Перевернись на спину, — скомандовал Шапель, голос его казался низким и грубоватым даже для его собственного слуха. Сначала на ее лице отразилась неуверенность, однако его Прю всегда отличалась любопытством и стремилась узнать нечто новое. Она послушно перевернулась, открывая его взору изящный изгиб спины и пышные, округлые ягодицы. Шапель провел рукой по ее спине цвета слоновой кости, слегка потрепал румяные ягодицы, после чего не спеша двинулся дальше вниз.

Его Прю. Теперь она принадлежала ему. Его любовь, его жизнь, его спасение.

Раздвинув ей ноги коленом, он скользнул между ее бедрами и просунул руку дальше, к животу. Она оказалась столь же мягкой на ощупь, как лучший бархат. Он осторожно приподнял ей бедра и подсунул под живот подушку для удобства.

Как только он почувствовал, что довел ее до нужного состояния, Шапель, опираясь на локоть, направил головку члена к отверстию в ее теле, сразу отыскав самое чувствительное место. Прю так и ахнула, столь же готовая принять его, как он — овладеть ею.

Когда он проник в нее, она прикрыла в экстазе веки. Он двигался медленно, слившись с ней всем телом — его чресла с ее ягодицами, его грудь с ее спиной. Даже если ему никогда не суждено попасть на небеса, он понимал, как должны себя чувствовать их обитатели.

Шапель ясно ощутил, как напряглось тело Прю, как задрожали руки и бедра при приближении к вершине. Прю уже была рядом. Совсем рядом.

Откинув ее волосы в сторону, Шапель опустил голову к теплой ложбинке между ее шеей и плечом. Клыки выступили из его десен, и одновременно он подставил Прю свое запястье. Ее губы на его коже казались теплыми и влажными, и, едва почувствовав мягкое, но настойчивое давление ее клыков, он тут же погрузил свои в ее плечо.

Она была у цели.

Ее оргазм ускорил его собственный. Его тело сначала напряглось, а затем словно взорвалось изнутри. Их тела двигались еще несколько мгновений и затем замерли, давая последним судорогам блаженства утихнуть.

Шапель перевернулся на бок, увлекая за собой Прю. Они сплелись друг с другом. Он накрыл их обоих одеялом и обнял Прю, позволив спокойному, умиротворенному сну овладеть ими.

Прошло несколько часов, прежде чем он проснулся. Уже близился рассвет, и Шапель ощущал это. Впрочем, у себя в спальне они находились в полной безопасности. Тяжелые драпировки на окнах и балдахин кровати скроют их от обжигающих лучей солнца, окутав коконом тьмы.

— Ты собираешься наконец открыть эту посылку или нет? — Голос Прю спросонок звучал хрипло.

Шапель хихикнул и отстранился от нее.

— Какая ты любопытная! — Он перегнулся через край кровати и достал посылку, которую Прю уронила на пол перед тем, как Шапель ее поцеловал.

Когда он выпрямился, Прю уже уселась на постели, откинув с лица густую массу волос. Даже полусонная, она не переставала его поражать.

Шапель протянул ей посылку.

— Не хочешь ли сама ее открыть?

Обрадовавшись, словно ребенок, Прю выхватила у него посылку и принялась срывать обертку с таким рвением, что Шапель решил, что впредь станет упаковывать все свои подарки в две или три оболочки, чтобы усложнить ей задачу.

Это оказалась маленькая коробочка вроде тех, которые обычно используют для своих товаров ювелиры. На вид в ней не было ничего необычного — чего, однако, нельзя было сказать о ее содержимом. Там, на подкладке из черного бархата, лежал серебряный медальон трех дюймов в диаметре, не идеально круглый и не слишком тщательно выделанный, однако гравировка на его поверхности различалась безошибочно. Это был крест, формой напоминавший клеймо на плече у Шапеля. С одной стороны от него виднелось изображение клинка, а с другой — чаши.