Будь покорной, малышка
Шрифт:
Марина не захотела впускать саба, но с радостью обняла… друга?
Егор ее понимал. Какой госпоже захочется представать перед слугой слабой и беспомощной женщиной? Глупо, конечно. Его отношения уже ничего не изменит — он хочет заботиться о ней. Любой. И без приказа — тоже.
Они вместе сходили за котом. Это единственное, что Егор позволил Марине сделать самой, иначе соседка просто не отдала бы Пончика незнакомому человеку. А потом Марине пришлось подчиниться.
Он бережно раздел ее и уложил в кровать. Леди-малышка вздрагивала, когда он нечаянно задевал рубцы, но терпела. Даже немного смущалась —
— Сильно болит? — Егор присел рядом, раскладывая на табуретке, принесенной из кухни, лекарства.
— Нет… — Марина зевнула. — Такая боль… тупая. Усталость — это да. Как будто вагоны разгружала. И спать хочется… Там страшно, да?
— Нет. Хочешь, сфотографирую?
— Не надо! Просто полечи… — она уютно завозилась. — И я посплю. Ох… Нет, еще есть дела.
— Поспишь, — отрезал Егор. — Успеешь с делами.
Он осторожно наносил мазь на верхнюю часть спины. Лео все же мастер, хоть и хотелось придушить его за эти рубцы. Иррационально — но тем не менее. Он нигде не повредил кожу — ни единой царапинки. И полечил перед тем, как отправить домой — остались следы геля, да и отечность уже уменьшилась. Скорее всего, и синяков не будет. А вот ягодицам досталось больше — тут и мелких ссадин полно, и волдыри…
— Наказывал? — сочувственно спросил Егор, втирая другое лекарство — гель от ожогов.
— Крапивой, представляешь? — Марина оглянулась через плечо. — До сих пор горит.
— И сейчас?
— Уже меньше. Откуда ты знал…
Это она разглядела тюбик с гелем.
— Да видел я… как он за крапивой ходил. Мариш…
— А?
— Ноги… раздвинь.
Черт! А ему-то чего краснеть, как девице! Только обработать…
В голове застучало, как будто кто-то колотил молотком по деревяшке.
— Зря ты мажешь, — вздохнула Марина. — Мне надо в душ. — Она снова обернулась и добавила, отчего-то побледнев: — Егор, я не… Он не…
Видимо, его перекосило — от ревности. Не зря же она догадалась, о чем он думает.
— Ты не должна мне отчитываться. — Это прозвучало резче, чем он хотел. — Поспи немного. Я приготовлю ужин, а потом помогу тебе сходить в душ.
— Золото, а не мужчина, — расплылась в улыбке Марина. — И кота покорми, хорошо? Ему еще воду надо поменять…
Пончик, как будто услышав, что говорят о нем, вспрыгнул на кровать и улегся на подушке, рядом с хозяйкой.
Марина заснула почти мгновенно. Минут через пять в сумочке, брошенной в прихожей, зазвонил ее телефон. Егор чертыхнулся, но полез в сумку, чтобы выключить звук. Естественно, не удержался и посмотрел на экран. Лео. Телефон замолчал, но пока он искал кнопку громкости, пришла смс-ка.
«Заеду завтра в семь. Платье, чулки и никаких трусиков».
Пока он переваривал новость о том, что Марина согласилась на новую встречу, пришло еще сообщение:
«Мне понравился твой язычок».
32
Спросонья Марине показалось, что она дома у родителей, в Петушках. По утрам в выходные мама готовила оладьи с вишневым вареньем, и за завтраком собиралась вся семья. Сейчас ноздри щекотал тот самый запах.
Марина зевнула и потянулась за телефоном, чтобы посмотреть, который час. В комнате темно —
шторы задвинуты наглухо. Телефон не нашла, зато потискала Пончика, развалившегося рядом. Вставать не хотелось, но от голода и вкусных запахов свело живот.Она осторожно поднялась, подвигала руками — спина почти не болела. Дотронулась до ягодиц — кожа бугристая, но, в целом, и там терпимо. Пожалуй, до работы она доберется даже в таком состоянии, а к утру должно стать получше. Марина накинула халат и пошла на кухню.
На столе — горка золотистых оладушков. Егор отмывал сковородку и странно двигался, как будто в такт музыке. И точно — в ушах торчали наушники. Марина тихо подошла сзади и прижалась к спине. Он вздрогнул от неожиданности и тут же развернулся, дернув за оба проводка разом.
— Что слушаешь? Только не говори, что музыку!
— «Арию»… Погоди, я выключу.
— Минутку.
Марина подцепила наушник и прислушалась.
Что нас ждёт, море хранит молчанье,
Жажда жить сушит сердца до дна,
Только жизнь здесь ничего не стоит,
Жизнь других, но не твоя.
— Нет, гром не грянул с небес… — пропела она в унисон с Кипеловым, улыбнулась и вернула наушник Егору.
— Ты слушаешь «Арию»?
— Слушала. Сейчас, пожалуй, нет.
Затыкать уши музыкой в метро Марина не любила, а дома после шумных студентов хотелось тишины. Она перестала слушать музыку, и даже не заметила этого.
— Как ты себя чувствуешь? — спохватился Егор.
— Почти чудесно. И очень голодна. — Она осторожно опустилась на кухонный диванчик. — Чем кормить будешь?
— Оладушками… — Егор выглядел виноватым. — На ночь, наверное, вредно, но у тебя в холодильнике почти ничего нет. Молоко и то скисло. Сбегать в магазин я не смог, как бы потом зашел в квартиру… Хочешь, сейчас сбегаю? Что тебе принести?
Точно, она не стала покупать продукты перед выходными, планировала сделать это вечером в воскресенье. Ага, как же…
— Я хочу, чтобы ты залез в шкаф. Да, тут. Там, на самой нижней полке стоит банка с вишневым вареньем. Ищи. Да, она! Открывай. И налей мне чаю, пожалуйста.
Марина уже не ощущала себя странно, сидя, как в гостях, на собственной кухне. Егор в ее передничке смотрелся тут весьма к месту, даже одетый. Он споро собрал на стол, и они вместе наслаждались чаем, оладьями и вишневым вареньем. И все бы ничего, но она заметила, что его что-то беспокоит. И взгляд норовил спрятать, и на простые вопросы отвечал как-то невнимательно, словно думал о чем-то своем. Марина терпеливо ждала, когда он сам заговорит о том, что его тревожит.
— Спасибо, Егорушка. Вкусный ужин.
Она коснулась его руки, мягко сжимая пальцы.
— На здоровье, Мариш. — И, помолчав, тихо добавил: — Тебе понравилось?
Да, вопрос определенно не об оладушках. Судя по легкому румянцу на щеках Егора и по тому, что ее покоробил такой интерес, они плавно перешли в состояние «госпожа и саб». Как происходило это «переключение»? Почему сейчас, а не пятью минутами раньше или получасом позже?
— Да, — ответила она коротко. Но потом не выдержала и сама спросила: — Ты же испытывал сабспейс?