Будь со мной

Весна Маевна Черешникова!

Улыбалась во весь рот и мое весеннее настроение передавалось шедшим навстречу

прохожим, которые - кто-то смущенно, кто-то искренне, открыто - отвечали мне

улыбкой на улыбку.

Ах, сколько всего можно сделать весной. Надо бы запланировать поездку в лес.

Сходить на речку. Устроить веселые старты.

В школу я вбежала возбужденная, счастливая от предвкушения. Занятия

проводила на одном дыхании. Весной была пропитана вся моя речь - даже смех

звучал как-то по особенному.

А дома меня ждала записка - Екатерина Васильевна просила меня перезвонить ей.

Сердце ошалело забилось в груди, на лбу выступила испарина. Неужели с НИМ

что-то случилось? Я не переживу... Не переживу этого.

Я бросилась к телефону, на ходу скидывая жакет с палантином и закидывая под

стул пакет с тетрадками.

– Екатерина Васильевна, здравствуйте, - выдохнула я в трубку, услышав ее бодрый

голосок, - что-то с Максимом? С ним все в порядке?

– Ах, Сашенька, как я рада тебя слышать. Моя дорогая, милая девочка, я так по тебе

соскучилась. Вот хотела услышать твой голос. С Максимом все хорошо. Не

переживай. Он, правда, стал реже захаживать ко мне. Все дела у него какие-то.

Видела бы ты его. Осунулся весь, похудел. На себя не похож. Но здоровье у него

отменное. За это я не беспокоюсь. Ну как ты? Как там твои детки? Не сильно

трепят нервы?

– Нет. Они у меня уникальные!
– Я улыбнулась сквозь слезы и, прикрыв трубку

ладошкой, пару раз шмыгнула носом.
– Каждый день учусь у них чему-то новому.

Они открывают мне мир заново. Я счастлива, что они у меня есть.

Я ненадолго замолчала, смахнула слезы, попыталась выровнять дыхание.

– А вы сами-то как, Екатерина Васильевна? Может что-то нужно?

– Да нет. Вроде все есть. Вот генералить на выходных собралась. Раньше мне

Максимка помогал. Но в этот раз не хочу его просить. Он последнее время сам не

свой. Приедет, навезет всего, что нужно и не нужно, быстренько уберется,

похватает чего-нибудь на ходу - я уже не помню, когда он ел по-человечески - и

скорей к себе на квартиру. Говорит, дел много накопилось. Оно и понятно -

директор как-никак. Вся школа на нем. Но нельзя же все на себя взваливать.

– Екатерина Васильевна, давайте я помогу вам прогенералить. У меня как раз

ничего на выходные не запланировано. Я с радостью, правда.

– Ох, Сашенька, неудобно как-то. Я сама. Потихоньку, помаленьку.

– Не хочу ничего слышать, Екатерина Васильевна. В субботу утром я буду у вас.

Что-то прихватить с собой? Швабры, тряпки, бытовую химию какую-нибудь?

– Нет-нет. У меня все есть. Я тебе тогда пирожков испеку - с пылу, с жару, как

говорится. Ты с морковкой любишь?

– Ммм...
– закатила я глаза.
– С морковкой я просто обожаю.

На том и порешили.

***

Екатерина Васильевна - чудесная женщина. Женственная, мудрая, гостеприимная.

И она шедеврально печет пирожки - румяные, нежные, они просто тают во рту.

Я мыла окна, протирала хрусталь в белом винтажном буфете, снимала паутину по

углам, которой там собственно не было, пылесосила книги - а их в этом доме было

великое множество. Классика, детективы, мемуары, новеллы, сборники легенд,

рассказов, стихов. В результате я утонула в них с головой. Когда очнулась,

Екатерина Васильевна с ласковой улыбкой протягивала мне стакан со

смородиновым морсом.

– Скоро Максимка приедет, - сообщила она как бы между прочим. - И будем

обедать. У меня уже борщ стынет.

Я подавилась морсом, закашлялась. Екатерина Васильевна заботливо похлопала

меня по спине.

– Я пожалуй пойду, - прохрипела я, возвращая томик со стихами Шекспира на

полку.
– Не хочу вам мешать.

– Да разве вы мешаете, Сашенька? Совсем наоборот. Скажу вам по секрету: Максим

ни в какую не хотел ехать. Все какими-то делами отнекивался. А голос тихий,

безжизненный. И я возьми и скажи ему, что приготовила сюрприз. А еще

пригрозила, что если он не приедет сегодня, я ему больше не бабушка. Он тяжело

вздохнул, но согласился. Так что вы должны остаться, если не хотите, чтобы моя

безупречная репутация пострадала. Врать я с детства ненавижу.

Ну и что мне теперь делать? Как не внять просьбе этой милой женщины? И судя по

блеску в глазах - еще и хитрой. Благо, сегодня я выгляжу достойно. За последние

месяцы я слегка похудела, и джинсы бойфренды с белой футболкой на выпуск и

темно-синим жакетом сидели на мне так, как надо.

Я быстренько доубиралась в библиотеке и нацелилась на полки в гостиной,

которые были заставлены все теми же книгами, статуэтками и прочими

красивостями, когда услышала доносившийся из прихожей голос Максима

Георгиевича. Так и застыла с тряпкой в руке. Жар опалил щеки, перехватило

дыхание, к горлу подкатил комок. А он уже входил в комнату - высокий, стройный,

поджарый, до безумия красивый. Вошел и остановился, как вкопанный, не сводя с

меня удивленно-недоверчивого взгляда, который я встретила с поразительным

для себя спокойствием. А в довершении всего еще и улыбнулась - нежно,

понимающе, от сердца. И тогда он шагнул мне навстречу. Я бросилась в его

объятья, обвила руками шею и сама прильнула к его губам. Максим вздрогнул,

удивленно распахнув глаза, и в следующую секунду я почувствовала, как его рот

под моими губами расплылся в улыбке, руки с силой прижали к мускулистому

телу. И он ответил на поцелуй - сначала осторожно, нежно, затем с нарастающей

страстью, правой рукой обхватив мой затылок, притягивая ближе.

– Как же я соскучился по тебе, - с легким стоном прошептал он мне в губы, - как

долго - слишком долго - мечтал вновь касаться тебя, целовать, быть рядом...