Будь со мной

– Не знаю, мам. Дай мне подумать, – сказала я наконец, зная, что это лучше, чем сразу огорошить их решительным «нет». Ни мама, ни отец не выглядели счастливыми, но тут Кэм резко вскочил со стула.

Мой взгляд последовал за ним, и, когда отец обернулся, клянусь, мое сердце остановилось, пусть даже на короткий миг.

В дверях стоял Джейс. Волосы цвета ржавчины лежали беспорядочной копной, и бледность проступала даже сквозь бронзовый загар. Темно-синий пуловер с V-образным вырезом, который я уже успела полюбить, задрался, и из-под него торчала белая рубашка. Все в нем выглядело помятым, но в моих глазах он оставался самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.

В руке он держал квадратную розовую коробочку.

Наши взгляды столкнулись и не отпускали друг друга, когда он замер на ходу, словно замороженный. Его глаза зажглись ярким серебром, как только облегчение, смешанное с чем-то другим, чему я не могла придумать название, смягчило напряженное выражение его лица.

Воздух постепенно уходил из моих легких, когда мама встала и деликатно откашлялась.

– Что ж, компания у тебя есть, не будем мозолить вам глаза.

Отец вскинул брови, переводя взгляд с Джейса на меня и обратно на маму.

– Может быть, мы…

– Мы вернемся завтра утром, дорогой, свежие и бодрые. – Мама выразительно посмотрела на отца и, наклонившись, поцеловала меня в щеку. – Я люблю тебя, милая.

– Я тоже тебя люблю.

Отец поцеловал меня в другую щеку и нехотя отказался от притязаний на место у моей постели. Проходя мимо Джейса, он наклонился и что-то сказал ему, на что Джейс кивнул головой. Одному богу известно, что слетело с языка моего отца.

Кэм, выходя из палаты, хлопнул Джейса по спине, и я удивилась, как это он обошелся без своих мальчишеских выходок вроде удара кулаком в живот или по плечу.

Черт, это серьезно, если Кэм ведет себя соответственно возрасту.

Джейс не шелохнулся, пока мои родители и брат не скрылись за дверью, и в следующее мгновение два шага длинных ног привели его к моей постели. Тяжелая тишина прокралась в комнату, когда он поставил коробочку рядом с кувшином и сел, прижимаясь ко мне бедром. Мое сердце забилось в ритме стаккато, когда он нежно провел пальцами по моей скуле и заправил волосы за ухо.

Он внимательно вглядывался в мое лицо, изучал его, не пропуская ни одной черточки, отмечая жуткий синяк, от которого щека раздулась так, словно мне в рот засунули апельсин. Уголок моей правой губы онемел, а кожа вокруг глаз побаливала.

Могу поспорить, я выглядела как проигравшая сторона в кулачном бое.

– Он сделал тебе больно? – спросил он, и в его грубоватом голосе сквозило беспокойство и что-то еще, похожее на страх. – Больнее, чем то, что я вижу?

Поначалу я не поняла, о чем это он, но потом до меня дошло.

– Нет… О боже, нет.

Джейс прикрыл глаза, и его тело содрогнулось от глубокого вздоха.

– Когда я ворвался в эту дверь и увидел его на тебе, и ты просто… просто лежала там, я решил, что опоздал. Что тебя уже нет.

– Я думала, что умру в этой комнате. Я действительно умирала, но ты появился вовремя, – заверила я его. – Ты спас мне жизнь. Спасибо тебе. – Я вложила в эти слова все чувства, что захлестывали меня. – Спасибо тебе.

– Даже в страшном сне не мог представить, что тебе придется благодарить меня за это. – Он наклонился, опираясь левой рукой на кровать рядом с моим плечом. Он ничего не сказал, и, когда опустил голову, коснувшись поцелуем левого уголка моих губ, от волнения у меня перехватило дыхание.

Он заговорил, и его губы терлись о мои губы, словно скрепляя печатью каждое произнесенное слово.

– Я был самым настоящим кретином все эти пару недель, и я знаю, что сейчас не время говорить об этом, но мне все-таки нужно тебе что-то сказать. Можно?

Я сделала глубокий вдох.

– Говори.

Джейс дотронулся кончиками пальцев до моей неповрежденной щеки.

– Из-за Кари и Джека я не мог сблизиться ни с одной девушкой, но ты… ты другая. Ты забралась мне под кожу и пробила путь к моему сердцу. Возможно, это произошло еще в тот первый раз, когда я поцеловал тебя, и я думал, что смогу справиться с этим – обуздать свои чувства, но, когда понял, как глубоко они проросли, испугался до чертиков. Я больше не хотел боли. Я не хотел терять, как это уже произошло однажды. Но сегодня я чуть не потерял тебя. По-настоящему. И меня охватил жуткий страх. Я бы потерял тебя раньше, чем обрел. И одна эта мысль убивает меня.

Он закрыл глаза, мягко уткнувшись лбом в мой лоб.

– Я хотел поговорить с тобой. Вот почему я написал тебе, потому что чертовски по тебе скучал, и я думал… – Он отстранился, качая головой. Я заметила странный блеск в его глазах, и ком встал у меня в горле. – В любом случае мы еще поговорим, потому что сейчас тебе не нужен весь этот бред.

Я хотела сказать ему, что готова слушать этот бред бесконечно, потому что искренность его слов разрывала меня на куски и склеивала обратно, наполняя мое сердце надеждой и стирая из памяти последние события, но он потянулся к розовой коробочке.

– Я приготовил его для тебя после музыкального класса и хотел отдать в общежитии, так что он со мной с тех пор. Наверное, уже не очень свежий. – Румянец вспыхнул на его скулах, когда он открыл коробку. – Ванильный с клубничной глазурью. Я, хм, знаю, как ты любишь эту глазурь.

Мой взгляд следил за его румянцем, который становился все ярче. Это такая редкость – видеть его смущенным или неуверенным в себе.

Он посмотрел на меня сквозь опущенные ресницы.

– Тебе, наверное, сейчас совсем не хочется есть, так, может, попробуешь хотя бы глазурь?

Хотя в животе и урчало, волнение заглушало голод, но он выглядел таким нерешительным, что я не могла ему отказать.

– С удовольствием.

Уголок его губ вздернулся вверх, когда он обмакнул мизинец в густую глазурь, зачерпывая совсем немного розовой сладости. Я не ожидала, что дегустировать буду таким способом, когда он поднес палец к моим губам.

Его глаза отыскали мои, и у меня в животе запорхала бабочка. Я взяла его палец в рот и ощутила сладкий вкус наслаждения. Наши глаза ни на миг не отрывались друг от друга, пока его палец не накормил меня досыта и моему лицу не стало жарко.

Джейс отложил коробочку в сторону и склонил ко мне голову. Я ахнула, когда его язык выбрался наружу, скользнув по моей нижней губе.

– У тебя глазурь осталась.

– Ой. – Кажется, я находилась в стадии отупения, не предполагающей внятные ответы.

Он отстранился, и в его глазах блеснули игривые искорки.

– Я мог и обмануть.

Мои губы дрогнули в ухмылке.

– Мог?

– Ладно. – Он потянулся вниз, осторожно вплетаясь пальцами в мои пальцы, и потерся губами о мою израненную кожу. – Это, скорее всего, ложь.