Будь со мною нежен

– У меня нет времени, – глухо отозвалась Тру, не глядя на него.

Весь ее вид, пусть и в этом веселеньком смешном фартуке, разбивал ему сердце. Хотелось взять ее за подбородок, обнять, но он не посмел даже прикоснуться к ней.

– Не думай, что ты совершила что-то ужасное.

Она упорно отказывалась поднять на него глаза, поэтому лишь молча кивнула.

– И прекрати изводить себя этими фартуками. – Харрисон выдвинул ящик, где они лежали, вытащил белый фартук с синим рисунком и вопросительно вздернул брови: – Этот в следующий раз, да?

Но Тру не засмеялась, а очень серьезно сказала:

– Я не звонила Дабзу. Мы только обменялись эсэмэсками… о машине.

– О машине? – не понял Харрисон.

– Она в гараже. Это «бумер». Он купил ее для меня.

– Что ж… прекрасный подарок. – Только не для Тру. Он купил бы ей джип, если бы мог. Сложив белый фартук наподобие полотенца, Харрисон убрал его в ящик, как учила мама. Это единственное, что он умел делать по дому. – Дабз по делам в Нью-Йорке, ты занимаешься подготовкой к свадьбе – вы оба серьезные люди. И такой автомобиль как раз под стать…

– Нет! – воскликнула она с горечью. – Нет…

Он не стал ничего уточнять – и так все понятно: Дабз готовит ее к роли Супруги Адвоката.

– Свадьба через неделю, – вдруг сказала Тру, словно сыпанула соли в открытую рану, но Харрисон сумел сохранить спокойствие. – Мы должны думать друг о друге, а я за все утро ни разу о нем не вспомнила.

Поцелуи Харрисона заставили ее забыть обо всем – можно сказать, вычерпали до дна… Господи, эта женщина такая…

Он придушил свой сексуальный аппетит и произнес примирительно:

– Я виноват, хорошо, – полез первый с поцелуями и все такое. Завтра утром я уеду – обещаю.

Она молча смотрела на сад через застекленную дверь. Солнце почти зашло, лишь несколько косых лучей золотили верхушки сосен и дубов.

– Будь мы героями сказки, все кругом было бы усыпано сердечками и цветами, – тихо проговорил Харрисон. – Но, увы, наша жизнь далека от сказки: имеют место быть реальные проблемы, порой весьма существенные, и приходится их решать. Если любишь кого-то, то должен хотя бы попытаться, вот и все.

Тру вздохнула и робко улыбнулась:

– Наверное, ты прав. Пожалуй, пойду к себе. Извинись за меня перед Винсом.

– Конечно.

– Увидимся утром за завтраком.

«Завтрак с привкусом чужого счастья».

Кажется, Харрисон приехал в Бискейн давным-давно, а на самом деле не прошло и недели…

– Спокойной ночи, – сказал он.

– Спокойной ночи, – отозвалась она.

И ушла не оглянувшись.

Они втроем долго сидели на крыльце, пока не появился лимузин, чтобы отвезти Винса в отель в Чарлстоне.

– Хороший парень, – задумчиво резюмировал Гейдж. – Я даже не понял, настоящий ли он гей, но мне, собственно, все равно.

– Мне поначалу тоже было любопытно, но рядом с ним быстро забываешь об этом, – сказал Харрисон. – Я думаю потому, что он не старается привлечь внимание к себе, а больше думает об окружающих.

В отличие от самого Харрисона. Да, он успешный, богатый, талантливый – это общеизвестно, – но сосредоточен лишь на своей собственной карьере. Нет, безусловно, что-то он делал и для других, это хорошо, но что останется после него?

– Знаешь, в том, что отец попал в тюрьму, нет твоей вины, – вдруг сказал Гейдж.

– Ты о чем? – насторожился Харрисон. – С чего вспомнил об этом сейчас?

К ним подбежал Эд, и Гейдж позволил псу занять место на качелях.

– Я знаю, что ты винишь себя, потому что околачивался около тайника, когда отца не было там. Я наблюдал за тобой с дерева.

– Об этом мне известно…

– И видел все в тот день, когда явился шериф. Он проследил за тобой до самого тайника, где был спрятан перегонный аппарат. А потом привел это как доказательство и арестовал отца, когда тот вернулся из рейса.

– Черт, старина! Я знаю все это. – Харрисон судорожно вздохнул. – Отец говорил, чтобы я не ходил туда, а я не послушался, – в этом моя вина. Шериф всегда здоровался со мной, и позже я понял почему: пытался втереться в доверие к сыну подозреваемого, которого хотел поймать с поличным. Он надеялся, что я проговорюсь или сделаю что-то такое, что подтвердит его версию.

– Отец сам сделал выбор. Ты тут ни при чем.

– Умом я это понимаю, но сердцем…

– В тот день шериф уже знал про тайник.

– Постой, ты о чем?

– Как-то я сидел на своем любимом дереве, а шериф искал миссис Нилсон. Помнишь ее? Она жила в соседнем трейлере.

– Да. У нее была целая куча бойфрендов.

– Точно. И шериф входил в их число. Я слышал, как он говорил с ней по рации. Она только прикидывалась скромницей, а на самом деле любила поиграть с мужчинами – например, в прятки, как в этот раз. Она часто ходила к лодке на берегу залива, туда, где начиналось болото, и ставила сеть для креветок. Возможно, она была там, когда он ей звонил.

– И?

– Ну вот шериф и должен был ее найти, чтобы потом заняться сексом. Он и нашел, но прежде наткнулся на тайник, где отец прятал перегонный аппарат. Я слышал, как он говорил по рации. Так что все произошло раньше. И тебе не за что себя винить.

– Ты шутишь?

– Нет. Я хотел предупредить отца, но он тогда был в море. А когда вернулся, его почти сразу взяли, на второй день… Мне следовало рассказать ему все в тот миг, когда он переступил порог, но так не хотелось омрачать ему радость от встречи с мамой и нами. Так что если кто из нас и виноват, то это я.

– Нет, ты здесь точно ни при чем.

– Это почему же?

– Господи! – Харрисон потер глаза. – Если бы ты даже предупредил отца, шериф в любом случае арестовал бы его. И потом, отец был не тот человек, чтобы сбежать, бросить в нас.

– Да, ты прав, – вздохнул Гейдж. – И мы не должны винить его за то, что остались одни и каждому из нас пришлось идти своим путем.

Харрисон наклонил голову, думая о том, как много жизней спасла смерть отца.

– Он занимался незаконным изготовлением спиртного, и получил за это пять лет тюрьмы. Пусть это и жестоко, но понять можно. Даже он сам понимал. Но лишиться жизни всего через три недели…