Будем жить!
Шрифт:
Мои бойцы вчера вывели очередной взвод курсантов на двухсуточный – или двухночёвочный точнее – променад, я даже прихромал проводить соратников на КПП, больше от скуки, чем по реальной необходимости. С прошлыми выходами – две большие разницы, как говорится! Не скажу, что прям в рот заглядывают курсы, но что-то похожее. Я же остался неприкаянно тосковать в тишине и стерильности…
– Товарищ сержант, перевязка, идемте. – о, очередная проблема! Светочка-медсестричка, милая смешливая девица лет двадцати с копейкой, то бишь шестнадцати по здешним меркам, вполне фигуристая, притом стройненькая и… вот же блин! Глазки у девахи шалые, буквально блестят всякий раз, когда я к ней в лапки попадаю, а лапки такие мя-а-агкие, аккура-а-атные, и перевязку делает она ме-е-едленно… я ж не железный! Я уже несколько месяцев в буше и на плацу с хозпостройками ишачу, как-то не до того было, а вот
– Тарщ-младш-сержт, вы зачем крутитесь все время?! Вы мешаете наматывать бинт! Неужели вам настолько болезненно?! – я не кручусь, я отворачиваюсь! Вернее, отворачиваю, физиологическую реакцию от твоего носа, зараза! Эти деликатные, но уверенные пальчики, аккуратно снимающие старую повязку, а потом еще и прощупывающие… м-м-м… раненую конечность… мне – наоборот! Очень, прям-таки невероятно приятно! И если ты, коза, немедлено не перестанешь хулиганить – а то я не вижу, как тебя забавляет ситуация – то меня, наверное, посадят в кутузку. За изнасилование!
– Ох, товарищ сержант, все вы такие, только обещаете! Болтать мастера, а как до дела – так сразу в кусты! – и гладит, гладит, стервоза! Минутку… я что – вслух сейчас высказался?! Поворачиваюсь всем телом, пофиг, что там впереди торчит – а она только что на мне не повисла, дышит, дрянь такая, в живот, глазки дурные, губки мокрые… все, хватит, после будем разбираться. Иди сюда, ласковая, вижу, мысли у нас в головах одинаковые, а твой язычок… о-о-ойй!
Обед я… мы, пропустили. Хорошо ещё, что в санчасти имеется свой кухонный закуток, где готовую еду разогреть можно – поели мы часов в пять, после почти четырехчасового марафона. Нет, не всё время… м-м-мм… процесс, я ж не железный… но время провели прекрасно, пришлось меня дважды мокрыми салфетками обтирать (а нельзя мне в душ ниже пояса пока что), ну и гигиенический процесс тоже… затагивался, по независящим от меня причинам. К счастью, в лазарете народу почти нет – тут всего два пациента на текущий момент, я да Луцак – а уж в процедурную и вовсе никто не суется, чего кому тут делать? Это в первый месяц то кто-то из призывников ногу сотрет, то палец куда-то сунет не туда…
– Ну что, наелся? – Светуля довольно улыбается, глядя на то, как я дожевываю булочку, машинально переплетая косищу. Волосы у красотки шика-а-а-арные... Я хмыкаю:
– Смотря что ты имеешь в виду, Светик, смотря что!
– Я – про обед! И ни про что больше! – хихикает блудливо – И так заездил уже! Так что хорошенького – понемножку, топай к себе в палату, до вечера процедур больше не назначено.
Я демонстративно вздыхаю, пожимаю плечами, Светочка прижимается к спине и облизывает ухо, шепча:
– Ну правда, сил больше нету… Ум-м-м, сладкий какой!
Я еще раз целую её в выпяченные губки и хромаю в коридор. А я ещё на скуку жаловался! Ух, какая горячая девчонка! Хорошо, что она никогда не узнает, сколько мне на самом деле лет – попадались мне такие красавицы, знаю я эту породу. Хорошие в целом девочки, очень аппетитно выглядящие, активные и без комплексов, да и вообще с любой стороны прелесть – только ма-а-аленький недостаток у них. Любят молодых мальчиков, фетиш такой! Некоторые – до педофилии «дорастают»; хотя, честно говоря, разговаривать о совращенном – двадцатитрехлетней «учительницей» – четырнадцати-пятнадцатилетнем «ребёнке» мужского пола, на мой взгляд, несколько лицемерно; я думаю, большинство «жертв» и куда большее число «счастливо избежавших растления» о подобном только и мечтало! Ну а в основном – просто предпочитают мужчин моложе себя, хотя бы на несколько лет. Хотя – мне-то что с того? Обоим приятно было, так что какая кому разница… С девочками, кстати – другой подход, у них взросление индивидуально различается, некоторые к четырнадцати созрели и даже перезревать начинают, а некоторые и после двадцати двух/пяти ещё совсем дети; каждая по-своему, и физиологически, и психически тоже…
Ужинал я в одиночестве, из-за чего даже немного расстроился, мне тут не так уж долго валяться, а некоторые – время зря тратят! Перевязку вечером делала почему-то не Света, вместо нее бинты сдирала и наматывала обратно демонстративно строгая и из-за чего-то взъерошенная Ирина, чья светленькая, практически блондинистая короткая стрижка и тонкая фигурка заставляли воспринимать ее как бы не подростком, хотя я точно знал, что ей уже под двенадцать. Спать пришлось тоже укладываться в раздрае, я надеялся на продолжение дневных процедур, но все равно заснул быстро и спокойно. И проснулся быстро – от ощущения чьих-то ладоней на своем теле.
Женских, ласковых… пришла все-таки! Кровати в лазарете хорошие, широкие и достаточно твердые, я сгреб пискнувшую девушку и, по возможности мягко, повалил на подушку. Темно, но чего я там не видел сегодня?! О, кажется, Светочка решила поиграть в недотрогу – отталкивает, выкручивается, но очень нерешительно, только заводит, хитрюга! Явно сопротивляется для вида, вроде руками отталкивает, но ни коготки в ход не пускает, ни коленками не пинается… хе, наоборот, ножками бока обхватила намертво! Да и целуется охотно и задорно, хотя играет в неумеху…Тонкий вскрик и неожиданное… препятствие, меня буквально огорошили – кто… м-м-м… со мной, сейчас?! Это не Светик!!! Я попытался отстраниться, но девушка оплела меня конечностями и простонала:
– Дава-а-а-ай… ещё-ё-о-о… – что меня полностью устроило, и дальше уже я думать и не пытался, наслаждаясь и стараясь делиться взамен…
Девушка сбежала почти сразу, я на фоне открытой двери под тусклым ночным освещением коридора успел разглядеть только накинутый на голое тело халатик и закинутые за голову руки, даже лица не увидел… Жаль – простыня сохранила на себе явные доказательства…
1-е число 7-го месяца, санчасть, поздний вечер.
Утром персонал лазарета на меня поглядывал с совершенно нечитаемыми выражениями лиц – какие-то перемигивания за спиной, хихиканья, закатывания глаз горе или опускания долу, да и просто разглядывание моей личности… если бы хомячка в зоомагазине выбирали, так же бы рассматривали! «…Давайте этого купим, с белым пузиком!.. Нет, вот смотрите (могучая длань переворачивает бедного хомячка вверх лапками и головой вниз заодно, придавливая так, что животинка теми самыми лапками дергать начинает в судорогах предсмертных!) у этого задница лысая какая-то. Давайте брать вон того, рыжего, смотрите, какой толстый!..». Желания хомячков не волнуют вообще никого – ни покупателей, ни продавцов. Укусит ошалевший зверёк бесцеременного хватателя за хваталку – останется без ужина, нечего дармоеда кормить; купят – там и накормят…
Светик тоже на меня дулась, перебинтовала быстро и небрежно, да еще и отдирала присохший тампон грубо и безжалостно. Ладно, ей, в общем, простительно – простыню я хоть слегка и прополоскал, но… кровь отстирывается поганенько, да и, думаю, смысла в том никакого не было всё равно. Любой закрытый коллектив – одна маленькая деревенька, все знают обо всём, или хотя бы сильно подозревают! Самое забавное, что я, получается, самый неинформированный – знаю, что ночью «кто-то» была, но кто?! Нет, если бы я мог… тактильно… определять, самые стратегические зоны тела, то узнал бы легко – но кто мне даст всех молоденьких санитарочек и прочий персонал общупать?! Марат бы ещё мог по запаху узнать, наверное, дак то Марат…
Короче, до вечера я лежал в одиночестве. Луцак забрёл на пару минут, но был быстро изгнан бдительной, с какого-то перепугу, медсестрой, раньше вообще внимания на наши шатания по этажу не обращавшей – лишь бы мы вовремя процедуры проходили. Я попытался выйти в курилку – и был безжалостно обломан, причём даже не медсестрой! Лично заместитель начальника всея медицины ЦУП-а, майора Анатолия свет-Федоровича Бакрая, капитан Гусик Максим Палыч, запретили-с. Они же, заботливые-с, изволили меня на кашку перевести, взамен полноценного питания из нашей столовой – причем даже не потрудился причину объяснить, гад! Я же не с гастритом или диабетом мучаюсь, в конце-то концов – какая, к демонам, диета №2?! Но вот же – вписал, сволочь, в медкарту на весь период «…посттравматической реабилитации…», и даже втихаря в магазинчик сбегать не дают! За что?! Ему-то я когда любимый мозоль оттоптал, да так, что даже не заметил?! Не скажу, конечно, что я совсем уж голодаю, но и валяться в удовольствие сегодня как-то не получается. Ничего, еще пару-тройку суток, а потом меня в любом случае выпишут «на лёгкий труд», там уже появятся варианты…
Ареса я чувствую почти постоянно – котяра отъедается и отсыпается после нашего марафона. В лазарет ему хода нет – даже не потому, что пробраться не сможет, этот сможет куда угодно пролезть – а из соображений общей маскировки. Если уж Марат в саванне смог унюхать не такую уж крупную и крайне чистоплотную зверюгу, то в атмосфере больничных ароматов запах дикой кошки почувствуют и хронические гайморитники, не то что персонал. А ведь есть ещё и следы, и время от времени всё же линяющая шерсть – объяснить её наличие в не то чтобы совсем стерильном, но все же медицинском помещении будет достаточно сложно… Ничего, дотерплю, никаким Гусикам меня жидкой кашкой не сломить!