Будешь моей, детка

— Раздвинь ножки, детка, — хрипло просит Тимур. — Покажи мне себя, а я покажу тебе, как может быть хорошо.

Я выполняю его просьбу и все же немного смущаюсь, потому что впервые я настолько открыта перед парнем. Но тут он наклоняет свое лицо между моих ног и проводит языком прямо там.

— Т-тимур! — всхлипываю я. К такому я не была готова. Это стыдно, ужасно стыдно, но так хорошо!

Он бесстыдно вылизывает меня, точно мороженое, а я таю, растекаюсь горячей липкой сладостью прямо под его губами и языком. А когда он подключает еще и пальцы, осторожно лаская ими чувствительный бугорок, я вдруг задыхаюсь, сжимаю его бедрами и… кончаю. Неожиданно для себя. Яркие острые спазмы удовольствия, от которых все еще потряхивает мое тело, не идут ни в какое сравнение с неловкими подростковыми попытками потрогать себя, которые у меня, как и у всех, конечно же были.

— Моя чувствительная детка, — шепчет Тимур, не отрывая от меня взгляда. — Ты просто подарок. Такая отзывчивая, такая сладкая…

Его широкая грудь тяжело вздымается, глаза прищурены и темны настолько, что кажутся порталами в ад, а боксеры натянуты в паху до предела.

Он хочет меня. В самом прямом смысле этого слова. Хочет взять меня — примитивным и древним как мир способом.

Я девственница, я ни разу не была с парнем, и по всем канонам мне должно быть страшно, но сейчас я ощущаю только горячее нетерпение и возбуждение, покалывающее жаром, точно иголочками. Теперь я знаю, как приятно он может мне сделать. Мы с ним вместе шагнем дальше. За край.

— Хочу сделать тебя своей, — низко, протяжно говорит Тимур, нависая надо мной. — Ты готова, детка?

— Да, — шепчу я.

Он жадно смотрит на меня, быстро раздевается, снимая с себя последний клочок ткани, и я наконец вижу Тимура во всей его обнаженной бесстыдной красоте.

— Ого! — я пораженно замираю.

К такому я не была готова. Его огромный крепкий член не идет ни в какое сравнение с теми изображениями, которые показывают в учебнике по биологии, или с тем недоразумением, которое скульпторы приделывают к мраморным статуям.

— Он… такой большой, — лепечу я. — Ты уверен, что он…войдет в меня?..

— Уверен, детка, — ухмыляется Тимур. — Еще как войдет.

— Я…

— Доверься мне.

Тимур накрывает меня своим телом, прижимается — и меня перетряхивает с ног до головы от этого нового контакта. Между нами нет ничего, мы ближе некуда — кожей к коже. Это так откровенно, так по-настоящему, так возбуждающе. Он горячий, сильный, его дыхание смешивается с моим, а терпкий мужской запах дразнит и воздействует на меня на каком-то первобытном уровне.

Я коротко вздыхаю от удовольствия, тянусь к его губам, обвиваю крепкую шею руками и вдруг вздрагиваю, потому что в меня проскальзывает его палец. А потом сразу второй.

— Такая горячая, такая тесная… — шепчет Тимур, лаская меня внутри. — Впусти меня, детка, не зажимайся. Я же вижу, как ты течешь… как хочешь меня…

Я хочу что-то ответить, но не могу, потому что вслед за этим Тимур впивается в мои губы, проникает внутрь языком, пошло и мокро вылизывая мой рот. Мои напряженные чувствительные соски трутся об его твердую грудь, а пальцы… ох, что творят его пальцы. Они проникают все глубже и глубже, ритмично ласкают, надавливают, растягивают, заставляя меня выгибаться и двигаться им навстречу. Я задыхаюсь, ощущая странное томление внутри своего тела. Неудовлетворенность. Желание быть заполненной.

— Я хочу тебя, — выдыхаю ему в губы, и в этот момент Тимур в меня входит. Одним толчком, резким и сильным, проскальзывает в мое тело. Я вскрикиваю от резкой, словно обжигающей боли и изо всех сил стискиваю пальцами широкие плечи Тимура, будто пытаясь его остановить.

— Потерпи, детка, потерпи, — он уговаривает меня хриплым напряженным голосом, а сам медленно, но неумолимо толкается глубже, растягивая меня еще сильнее.

— Ты слишком… большой! — жалобно бормочу я, пытаясь сдержать слезы, но они все-таки прорываются горячими каплями.

— Сейчас будет легче, — он целует меня, нежно снимая губами слезы с ресниц, а я вдруг понимаю, что ему тоже нелегко себя сдерживать. Мышцы его сильных рук от напряжения словно закаменели, на лбу бисеринками выступил пот, а губы мучительно прикушены.

— Больно еще? — хрипло спрашивает он.

— Д-да.

— Можешь кусать меня или царапать, так будет легче, — говорит Тимур вместо того, чтобы остановиться, и снова толкается в меня. Еще, и еще раз.

Он слизывает стоны боли с моих губ, позволяет расцарапывать его плечи до кровавых полос, но не отпускает меня. Крепко держит, властно целует и продолжает брать мое тело.

Как ни странно, боль утихает довольно быстро, особенно когда я перестаю зажиматься и отдаюсь в его власть. Мне еще не так приятно, как было раньше, когда он ласкал меня губами и языком, но слабые импульсы удовольствия уже мягко отдаются по всему телу. Особенно в те мгновения, когда огромный жесткий член ударяет в какую-то правильную точку внутри меня.

— Ох… вот так… еще раз так сделай!

Тимур рычит что-то невнятное, жадно целует, прижимает к себе, чуть меняет угол и начинает иметь меня такими бешеными сильными толчками, что у меня перед глазами вспыхивают звезды. Это остро, это хорошо, это почти невыносимо.

— Тимур! О боже…Тимур!

— Да, детка… да! — выдыхает Тимур, его взгляд плывет, становясь абсолютно пьяным и расфокусированным, а потом он вдруг резко вытаскивает из меня член и с хриплым стоном изливается на мой живот.

— Охуенно, — выдыхает он и проводит пальцами по белым потекам, растирая их по моей коже. Как будто помечает меня, словно зверь, своим запахом и своим семенем. — Моя… Теперь точно моя.

А потом, глядя своим черным взглядом демона-искусителя, Тимур подносит к моим губам перепачканные в его сперме пальцы:

— Оближи, детка, — хрипло просит он.

Я вспыхиваю, но послушно слизываю с его руки горьковато-соленый вкус. Его вкус. Он пробовал меня, я пробую его. В этом есть что-то правильное. И безумно порочное.

— Моя детка…

Он, не смущаясь, целует меня взасос, ложится рядом и укладывает мою голову к себе на грудь. Гладит по встрепанным волосам, стирает следы слез с щеки.

— Ты как?

— Я… не знаю, — признаюсь я сиплым надтреснутым голосом. В горле словно филиал пустыни: пить хочется ужасно. — Было сначала очень больно, потом не больно. А в конце даже хорошо.

— Больше не будет больно, — уверенно говорит Тимур и снова меня целует. — Будет только охуенно.

— Прямо сейчас? — растерянно спрашиваю я, а он смеется в ответ.

— Я бы хотел, детка! У меня яйца тяжелеют от одного взгляда на тебя. Но нельзя. Хотя бы до завтра подождать надо. Отнести тебя в душ?

— Я сама, — смущаюсь я и, пока Тимур не схватил меня на руки и не оттащил в ванную силой, быстро вскакиваю с постели.

Ох, не надо было делать это так резко! Я морщусь от неприятного тянущего ощущения.