Будет так, как скажем мы!

А в утверждении Чавеса, что США — одна из самых опасных угроз миру во всем мире, нет ничего спорного. Посмотрите на результаты опросов общественного мнения в Европе: когда людей просят перечислить основные угрозы миру, США обычно возглавляют список, оставляя далеко позади, например, Иран. И если вы не оцениваете весь мир по стандартам New York Times и других СМИ той же направленности, это утверждение Чавеса вас не смутит — в отличие от высказываний о нем в американской прессе. Впрочем, это вполне понятная реакция на речи Чавеса.

Почти в каждой газетной статье о Венесуэле Чавеса называют «никчемным диктатором». Интересно, а по каким критериям он диктатор? Его неоднократно избирали президентом на выборах, которые были признаны свободными и справедливыми. Средства массовой информации Венесуэлы публикуют такие выпады в его адрес, которые практически немыслимы в США. При поддержке основных масс-медиа и администрации Буша в стране произошел военный переворот, и Чавес был ненадолго отстранен от власти. Потом прошла серия референдумов, на которых он одержал убедительную победу, не прибегая, насколько известно, ни к какому давлению. Во всяком случае, эти референдумы отвечали всем международным стандартам. Это вам не Нурсултан Назарбаев из Казахстана, которого так гостеприимно принимают в Белом доме: вот он — настоящий диктатор, к тому же весьма жестокий. Но это считается нормальным. Нет-нет да появится пара-тройка оговорок: Назарбаев, мол, не идеален, да и путь к демократии долог, — тем не менее, ему оказывают самый теплый прием, по самому высшему разряду.

Между тем куда важнее, что думают о Чавесе сами венесуэльцы. Речь ведь идет об их политическом лидере. Так вот, в годы его президентства поддержка избранного правительства постоянно росла. И сегодня процент тех, кто его поддерживает — самый высокий в Латинской Америке. Не безынтересно, правда? Возникает естественный вопрос: почему Чавеса поддерживает все больше и больше людей? А происходит это благодаря социальным программам, по которым большинство венесуэльцев получает помощь. У Венесуэлы есть все шансы стать очень богатой страной. У нее громадные природные ресурсы, узенькая прослойка сверхбогатой элиты, несколько привилегированных секторов экономики — и при этом огромная масса людей, живущих в нищете. Так вот, эти люди, по всей видимости, верят (насколько обоснованно — можно спорить), что это первое правительство в их жизни, которое действительно о них заботится. Разве это не демократия?

Вообще-то крайне интересно, что именно Соединенные Штаты склонны называть недемократичным. Например, когда Эво Моралес в Боливии предпринял попытку национализировать природные ресурсы страны, он подвергся осуждению как не терпящий возражений диктатор и душитель демократии. Никого не интересовало то обстоятельство, что его поддержало 95 процентов населения Боливии. И это называют диктатурой?! У нас специфическое представление о демократии: «Делайте то, что скажем мы», — и тогда страна будет считаться демократической или идущей по пути к демократии. А вот если страна делает то, чего хочет ее население, это недемократично. Поразительно, как люди умудряются не замечать таких противоречий.

Томас Фридман пишет, что Чавес «использует нефтяные богатства Венесуэлы, чтобы попытаться повлиять на демократические выборы в Латинской Америке и продвигать экономический популизм, который, в конечном счете, заведет его страну в тупик…»

Разумеется, Чавес пытается влиять на выборы. Что в этом удивительного? А разве мы не делаем то же самое? Правительство США не только изо всех сил пытается повлиять на выборы в других странах, но в случае их «неправильного» исхода наказывает жителей этих стран. Разве Чавес поступает таким образом?

Если вы считаете, что непозволительно влиять на выборы в других странах, то закройте Национальный фонд поддержки демократии, а заодно и Госдепартамент США, которые, скажем прямо, сейчас непосредственно вмешиваются в выборы в Никарагуа. Наш посол (полагаю, по распоряжению Кондолизы Райс) фактически говорит избирателям: «Если вы не проголосуете так, как скажем мы, мы вас удавим».

Что касается политики, которая заведет Венесуэлу в тупик, то Томаса Фридмана вряд ли можно считать авторитетом в этих вопросах. В странах, принявших те принципы экономической политики, которые он пропагандирует, за последние двадцать пять лет темпы экономического роста резко снизились. Страны, добившиеся успехов — такие как Китай, Южная Корея и Тайвань, достигли их как раз вопреки рекомендациям Фридмана. Эти страны самым решительным образом отвергли правила Международного валютного фонда и Всемирного банка, этот хваленый «Вашингтонский консенсус», — и их экономика на подъеме. В то же время в странах, строго придерживающихся неолиберальных правил, наблюдается резкое торможение экономического роста и ухудшение почти всех макроэкономических показателей.

Да и сами США не придерживаются правил, которые навязывают другим странам. Последние двадцать пять лет, когда у нас ограниченно применялись методы неолиберализма, — это, пожалуй, худшее время в истории американской экономики. В этот период не было войн и серьезных экономических кризисов, но реальные доходы большинства населения страны застыли на мертвой точке. Когда такое случалось? О да, для Томаса Фридмана и его друзей экономика выглядела прекрасно, чего нельзя сказать о людях с таким уровнем доходов, как у меня. Для самых богатых — это полпроцента населения — перемены в экономике оказались благотворными. Можете даже назвать этот период золотым веком, если хотите. Увы, это золотой век отнюдь не для большинства.

Возьмем Индию — излюбленный пример Фридмана, который он с готовностью приводит. Он не устает расхваливать замечательные лаборатории в Хайдарабаде. Они и впрямь хороши (я сам их видел) и не уступают лабораториям Массачусетского технологического института. Но среди местных крестьян в радиусе всего нескольких миль от Хайдарабада резко возросло число самоубийств. И это — следствие той же пропагандируемой Фридманом политики. Когда львиная доля бюджетного финансирования направляется на компьютерные технологии в ущерб развитию аграрного сектора — поддержке крестьян, ирригации, сельскохозяйственным кредитам, — то крестьяне вынуждены производить продукцию на экспорт.

Вместо того чтобы производить продовольствие для себя и для внутреннего рынка, они выращивают, например, хлопок, требующий огромных начальных затрат, удобрений и много воды, то есть труднодоступных ресурсов. А цены на сельхозпродукты скачут очень сильно. И в один год крестьянин может заработать кучу денег, а на следующий год — остаться ни с чем. Для агропромышленного комплекса в целом колебания цен не так страшны, поскольку убытки от продуктов, на которые нет спроса, можно перекрыть прибылью от других. Но ведь бедняк, который не смог в этом году продать свой урожай, не скажет детям: «В этом году нам нечего есть, но не огорчайтесь — может, в будущем году нам повезет больше». Ему остается только залезть в долги. А поскольку — в соответствии с политикой, восхваляемой Фридманом, — правительство не предоставляет сельскохозяйственных кредитов, он берет кредит у ростовщика под 40 процентов. Ну, а в следующем году он не в состоянии выплатить этот кредит — и ему приходится продать свою землю. Вскоре его дети начинают голодать, а он не в силах ничего поделать… Вот почему наряду с теми чудесами, которыми так восхищается Фридман, резко растет число самоубийств среди крестьян.

Как пишет индийский журналист П. Сайнатх, сегодня в Индии — впервые в ее истории — отмечается массовая миграция населения из сельских районов в города. Раньше миграция всегда наблюдалась в период сбора урожая. Но нынешняя миграция совсем другая. Люди бегут из разоренных деревень, где живет подавляющее большинство населения, в трущобы Мумбаи. Серьезный экономический анализ — в отличие от дифирамбов, которые поет New York Times — показывает, что процентов восемьдесят населения занято в теневой экономике (точные цифры даже невозможно подсчитать). В таких штатах, как Уттар-Прадеш, где живет столько же людей, сколько в Пакистане, положение женщин, судя по всему, даже хуже, чем при «Талибане». Поездите по Индии — и вы обнаружите много интересного. Да, экономический рост налицо. Индийцы улучшают дороги, создают серьезные компьютерные программы, оборудуют замечательные лаборатории. Но для подавляющего большинства населения жизнь там отнюдь не райская. При этом Индия — еще один из лучших вариантов, поскольку она не придерживалась неолиберальных правил. Индийское правительство контролирует движение капиталов и финансовые потоки, обходя разными способами правила, которые диктует МВФ.

А вот в странах Латинской Америки и юга Африки, придерживающихся этих правил, ситуация тяжелейшая. Экономические показатели этих стран, публикуемые в официальных отчетах Всемирного банка, и оценки экономистов призваны доказать, что темпы экономического роста там действительно сильно выросли, а уровень бедности снизился благодаря неолиберальному курсу. Но нас лишь сбивают с толку, смешивая две совершенно разные вещи — ориентацию на экспорт и следование неолиберальным правилам, лежащим в основе «Вашингтонского консенсуса».