Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю

Когда на следующий день Колосов открыл дверь своей московской квартиры, Марго уже поджидала его на пороге спальни. На ней был короткий шелковый пеньюар цвета слоновой кости, который удачно подчеркивал ее золотисто-смуглую кожу и темные, отливающие медью волосы. Маргарита стояла в дверях, окруженная, словно облаком, ярким солнечным светом, лившимся сзади из заранее распахнутого окна спальни, сквозь тончайший шелк выигрышно просвечивали контуры ее восхитительной фигуры. Следовало отдать Марго должное — деньги Колосова, потраченные на занятия фитнесом, SPA-салоны и дорогостоящие косметические процедуры, не пропали даром. В свои тридцать пять она выглядела безупречно — пышная высокая грудь, тонкая талия, стройные, без грамма лишнего жира бедра. Волосы опытная обольстительница подняла наверх и скрепила массивным золотым гребнем, но несколько непослушных прядей, выбившихся из прически, свободно спадали на шею и едва прикрытую пеньюаром грудь. При виде этой картины Колосов молча застыл в дверях, а довольная реакцией Марго взяла инициативу в свои руки.

Она подошла к Максу вплотную и, прижавшись к нему всем телом, горячо зашептала:

— Дорогой, я так соскучилась, иди скорее ко мне… — И пока растерянный супруг пытался прийти в себя, принялась ловко стягивать с него куртку, пиджак и расстегивать ремень на брюках. Не прошло и пяти минут, как Максим уже стоял посреди залитого солнцем холла практически раздетый. Рита обвила шею мужа руками и, запустив пальцы в густые непослушные волосы, нежно коснулась его губ своими. — Поцелуй меня, — чуть слышно прошептала она. — Поцелуй, как раньше…

— Марго, что ты творишь, остановись! — попытался слабо возразить Макс, но сам уже скользил ладонями по гладкой разгоряченной коже Риты.

Чувствуя, что крепость вот-вот падет, Марго ловко дернула за тесемку пеньюара, и легкая ткань бесшумно скользнула к ее ногам, открывая перед Максом дышащее страстью прекрасное тело. Из груди Колосова вырвался протяжный стон, и он жадно припал к губам Маргариты. Их тела слились воедино, они дышали и двигались в унисон, будто и не было между ними нескольких лет разлуки и отчуждения…

Спустя два часа серьезный разговор между супругами все же состоялся. Колосов уже не был так холоден и сух, как вчера по телефону, однако минутная вспышка страсти не изменила его намерений. Как Марго и ожидала, он завел разговор о разводе.

— Не волнуйся, в вашей со Славкой жизни все останется по-прежнему, — успокаивал Максим рыдающую на его плече Риту. — Квартира и так оформлена на тебя, а дачу в Завидово я перепишу на сына. Материально вы тоже никак не пострадаете, буду выплачивать ежемесячное пособие, сумму назовёте сами…

— Прекрати, Максим! Мне не нужны твои деньги! — громко всхлипнула Рита. — Мне нужен ты, ты сам… понимаешь?

— Понимаю. — Макс тяжело вздохнул и поднял на Марго усталые глаза. — Но и ты меня пойми, я встретил и полюбил другую женщину, вполне возможно, у нас скоро будет ребенок…

— Она беременна? — тут же насторожилась Маргарита.

— Пока нет, но мы оба очень хотим этого…

Максим улетел в Эмираты тем же вечером. Провожая его в коридоре, Марго горько и безутешно плакала, но как только за мужем захлопнулась дверь, слезы моментально высохли, а на губах покинутой супруги заиграла лукавая улыбка. Теперь она точно знала: никакого развода не будет, ведь ей удалось затащить Максима в постель, а все остальное — лишь дело техники…

Спустя полтора месяца Маргарита набрала номер Колосова и дрожащим голосом сообщила о своей беременности. Максу ничего не оставалось, как приостановить только что начатый бракоразводный процесс. 

Глава 17. Ночь откровений

Сквозь сон до Варвары донесся глухой металлический скрежет, будто кто-то поблизости от нее пытался открыть заедающий ржавый замок. С трудом выбираясь из глубокого сна, Варька еще какое-то время лежала с закрытыми глазами, силясь понять, был ли странный звук на самом деле или это лишь плод ее воображения и последствие тяжелого беспокойного дня. Однако все ее сомнения развеялись, когда необычный звук повторился, а вслед за ним последовал протяжный режущий ухо скрип. Одновременно со скрипом в палату ворвалась струя холодного осеннего воздуха, словно кто-то открыл нараспашку окно. Окно! При этой мысли Варькин сон как рукой сняло, резко вскочив с кровати, она застыла в изумлении. Картина, увиденная ею, пугала и одновременно завораживала. На широком подоконнике сидела Ксения. Лицо ее в тусклом свете луны казалось мертвенно-бледным, осенний ветер трепал длинные распущенные волосы. Девушка была в одной ночной рубашке, но, казалось, не замечала холода. Неожиданно Ксюша выпрямилась и, схватившись рукой за раму, перекинула обе ноги через подоконник…

Варварина реакция была мгновенной. Не разбирая дороги, она бросилась к окну и, цепко ухватив готовую к прыжку девушку за плечи, что есть сил дернула на себя. Ксения была выше и крупнее своей спасительницы, однако эффект неожиданности сыграл Варваре на руку, девушка охнула и вслед за Варькой повалилась на холодный больничный пол. Какое-то время они обе лежали без движения, их колотила нервная дрожь, от холода сводило руки и ноги, нужно было встать и закрыть окно.

— Эй, ты там как, нормально? — продолжая крепко держать Ксюшу, прошептала Варька. — Вниз больше сигать не собираешься?

— Н-н-нет, — стуча зубами то ли от холода, то ли от пережитого потрясения, пробормотала Ксюша.

— Точно? Обещаешь?

— Обещаю.

— Ладно уж, поверю на слово, — проворчала Варвара, разжимая затекшие пальцы.

Однако не слишком полагаясь на заверения склонной к суициду особы, она проворно закрыла окно на все задвижки, помогла Ксении подняться и почти на себе дотащила обессилевшую девушку до кровати. Затем устроилась рядом и накинула на свои и Лерины плечи одеяло. Только здесь, на безопасном расстоянии от подоконника, Варька смогла немного расслабиться. Дыхание ее постепенно пришло в норму, в голове перестали стучать надоедливые молоточки. В палате царила тишина, лишь изредка нарушаемая Лериным бормотанием и мерным похрапыванием Катерины.

— Ну у людей и нервы, — с легкой завистью проговорила Варька. — Не нервы — канаты! Ладно Лерка, ей медсестра на ночь снотворное вкатила, а вот как Катюха спит, ума не приложу. Видать, крепкая здоровая психика, не то что у нас с тобой, двух неврастеничек! Верно, Ксюх? — Варька обняла девушку за подрагивающие плечи и привлекла к себе. — А ты не молчи, слышишь, не молчи, лучше поплачь, повой, если надо, у нас, у баб, все беды со слезами выходят.

И Ксения, словно дожидаясь именно этих слов, громко всхлипнула, уткнулась лицом Варваре в грудь и горько зарыдала.

— Вот и хорошо, вот и умница, — приговаривала Варька, гладя плачущую девушку по голове. — Слезы — они лучшее лекарство, от любого горя помогают, вот увидишь, и тебе помогут.

— Нет, мне уже ничто не поможет, моя жизнь кончена! — сквозь рыдания простонала Ксюша. — Вы просто, Варя, ничего не знаете, не надо было вам меня останавливать.

— Действительно ничего не знаю. — Варька на ощупь достала из тумбочки салфетку и сунула ее в руку девушке. — А ты возьми и расскажи, все расскажи, как на духу. И потом вместе решим, зря я тебя остановила или не зря.

— Да неудобно как-то, — по-детски шмыгнув носом, проговорила Ксюша, — зачем я буду нагружать вас своими проблемами?

— Знаешь, на Востоке говорят: «Если ты спас человеку жизнь, значит, ты за него в ответе». Поэтому решить твою проблему скорее в моих интересах, иначе придется тебя удочерять, а у меня уже есть одна великовозрастная дуреха, с двумя, боюсь, не справлюсь. — Даже в темноте Варвара почувствовала, что Ксения улыбается. — Так что давай выкладывай свои страшные тайны, ночь впереди длинная, а спать после такого стресса все равно невозможно.