Будни Магической Академии или Только через мой труп!

Время приближалось к вечеру, вечер грозил перетечь в ночь, а наг так и не нашел ничего дельного. Проклятья ведьм были фактором неизученным, страшным и неприкасаемым. Так что книги тактично умалчивали о сем феномене, а где-то наверху ждал магистр Дарринг, которому нужно было решение проблемы. И Никкиа, так любившая пирожки, бутерброды и пушистые тапочки.

Асш обхватил голову всеми четырьмя руками, стараясь придумать хоть что-нибудь.

— Пессфыххотныхх сситуацсссый не пыфает… Песссфаххотныхх ссситуацсссый не пыфает… — твердил он себе, но свет в конце туннеля все никак не зажигался. Требовалась подсказка извне, нечто, пробуждающее интуицию, расширяющее грани сознания, будоражащее память и магию. Орчий глинтвейн, одним словом. Остатки которого хранились у Никкиа.

Так что изложив ректору все доводы за и против, Асш уже четвёртый раз спрашивал себя, как он докатился до того, чтобы пить сей напиток богов в компании ректора, Дагаш, бородатой гномки и одного не в меру ретивого магистра огненной стихии, сидя в кругу на пушистом ковре в домике Даринга.

Зарил зашел отчитаться о проделанной работе, и теперь рассказывал всем, каких потрясающих розовых драконов показало ему мироздание.

— Я понял… ик… как рождаются дети от дракона и эльфа… ик… — рассказывал О’кеши. — Тут надо всего лишь немного магии, много смазки и…

— Сааааткниссь, путь тобр, макисстр, — Асш погрозил полудракону пустой бутылкой. — Лучшше ссскашши…

— А Файр — девочка, — доверительно сообщил огненный, и Асшу стало совсем плохо. Так скоро по территории Академии будут маленькие полудракоши бегать! Если они Аттестацию пройдут.

— А почему ты не любишь эльфов? — между тем пыталась выяснить Никкиа у Захры.

Гномка вздыхала, охала, ахала — и упорно молчала.

— Она… гноф эльма не… ик… любит? — подключился к увлекательной беседе Зар. — А Файр эльфов любит. На завтрак… ик… только не дают. Хочешь… она твоего ёльфа… ик… съест?

— Он безборооооооодый, — наконец выдала гномка. И разрыдалась.

— Ничего, проклянем, — утешила Никкиа. — Пусть у… как его там?

— Тарлиэль… — подсказала Захра.

— Пусть у Тарлиэля растет борода, густая и длинная. И за ним по земле волочится Захре на радость. Сядешь на нее — и поедешь за своим эльфом прямо к алтарю.

Гномка счастливо закивала, а где-то на другом конце Академии схватился за сердце враз обородевший Тар.

В третьем часу утра Лен еле дополз до своей комнаты, открыл дверь и… тупо уставился на разлившееся на полу озеро, в котором демонстративно топился его друг. Тарлиэль самозабвенно совал нос в воду, а когда кислород заканчивался, выныривал обратно, чтобы сделать пару вдохов и начать все сначала.

— В честь чего показательное самоуничтожение? — Лен медленно сполз на пол по дверному косяку.

— У меня выросла бородаааааааа, — простонал Тар. И только тут Лен заметил, что добрую половину комнаты занимают спутанно-перепутанные мокрые волосы.

Пришлось вставать и идти разыскивать эту гномку, потому что кому еще могла понадобиться сия растительность на подбородке его друга? Гномка нашлась, вдрызг пьяная и несущая какой-то бред про «брутального бородатого эльфа», которого она мечтает получить на день рожденья, одетого только в вышеупомянутую бороду. Лен взвыл, но гномку к Тару доставил. А потом еще час собирал по комнате и выбрасывал отстриженные волосы: эта парочка сошлась на том, что борода до пояса — украшение, достойное любого мужчины, а ниже можно и не отпускать. Так что мир был восстановлен, озеро ликвидировано, а Лен таки дополз до постели.

И в четыре утра по всей Академии прозвучал сигнал тревоги.

Глава 12

Сигнал тревоги был слышен в каждом уголке Академии ровно до тех пор, пока спешно натянувший парадный костюм Артерриан не помог привести себя в порядок и Никкиа и не довел ее до единственного входа под купол магического щита. Туда же в считанные минуты подтянулись старосты факультетов и преподаватели, так что делегация встречающих получилась сонная, но внушительная.

— Где тут эта комиссия? — тормошил Зарил протирающего глаза Аэрила. Лен, которому все эти страхи и тревоги были уже глубоко до лампочки, старался не прислоняться слишком откровенно к такому потрясающе жесткому Ксеничу и не уснуть у некроманта на плече.

— Упокою, — сухо пообещал маг.

— Угу, — Лен прикрыл глаза, блаженно улыбаясь. — Потом поднимите и снова упокоите. Так позволите вздремнуть?

— Пришли-таки над нами издеваться, — себе под нос бубнил Йоэр, прохладным воздухом обдувая весь преподавательский состав, дабы «охладить мозги и привести нервы в порядок».

— Молодой человек, вам скелета-подпорку призвать? — магистр-лич любезно не стал отстраняться от сонного эльфа.

— Угу, — водник только кивнул и зевнул в кулак. За что и получил тут же удар в бок от крепкой невысокой гномки.

— А ну просыпайся, позор остроухий! Как нам щас за твою безбородую рожу аттестацию завалят!

Лен хотел было возмутиться, ибо именно по ее милости он этой ночью не спал, но тут за их спинам внезапно возник Ливьер, раздавая всем желающим склянки с «бодрящим эликсиром: на сутки хватит, дальше двое отсыпаться будете».

— Дрянь жуткостная, — прокомментировал эльф, протягивая оставшееся на донышке пойло Ксеничу. — Хотите попробовать?

— Молодой человек, — некромант был невозмутим, сух и абсолютно спокоен. — Я не нуждаюсь в сне уже несколько тысячелетий. К вашему сведению, личи…

— Ага, понятно. Значит, Вам не повезло, — и водник сунул флакон в один из многочисленных карманов.

— Терри, много их? — Никкиа старалась говорить спокойно, мысленно припоминая заготовленную заранее и трижды отрепетированную при Дарринге речь.

Темный окинул взглядом толпящуюся за барьером группу людей и нелюдей, прикинул, кого из них видел раньше и тяжело вздохнул: любовник Чигрены таки соизволил явиться.

— Пятеро. Аристарх де Нилази, — принялся перечислять дроу, — звезда очей твоей предшественницы, крючкотвор, зануда и очень неприятный для нас тип. Эжена какая-то там, внучатая племянница придворного архимага, метит на место Аристарха. Корин — говорят, что полудракон. Наверняка врут. Видел его один раз и мельком, в комиссии раньше не был. Окан Зимерский, человек, борется за права гномов, орков, гусениц и прочих притесненных. Пятую не знаю, — честно закончил дроу.

— Лиан Саммиэль из дома Ясеня, — шепотом доложил Ливьер. — На нее можете не обращать внимания: я этой леди сам займусь.

— Пьют все? — на всякий случай уточнила ректор.

— Кто не пьет, тому придется начать, — рядом возникла переполненная энтузиазмом Дагаш. — Столы накрыты, глинт готов, можно запускать этих в столовую.

Никкиа глубоко вздохнула, от всей души желая, чтобы проверку они прошли. И приказала пустить проверяющих.

В воротах вместо Нея появился один из скелетов Ксенича с традиционными хлебом-солью, расписанным сахарными черепами. На голове привратника сверкал чистотой поварской колпак, а на шее висела серебряная табличка «Добро пожаловать». Зарил, правда, сначала изобразил «Бобро пожаловать, вертайте взад», но после того, как Аэрил пообещал затопить драконюшню, а Ксенич напомнил всем о ценности хранящихся под ней свитков, утрату которых он, разумеется, не простит, огненный смирился и изобразил более приличную запись.

— Кто к нам с проверкой придет… — Аэрил наблюдал за ловящими челюсти членами комиссии.

— … то с ней и уйдет, — Йоэр настроен был не так оптимистично, но все же старательно улыбался вошедшим.

— Чигрену никто не видел? — Зарил, уже давно пытавшийся поймать экс-ректора, с надеждой посмотрел в сторону учебного корпуса.

— Вылезет, отдадим Ксеничу на перевоспитание, — Артерриан приобнял свою леди. — Никкиа, голову чуть вправо, и будешь смотреть прямо на наших гостей.

Между тем почетная делегация магов уже преодолела магический барьер и теперь с легким недоумением взирала на рощу, раскинувшуюся по обе стороны рва.