Будни наемника

А про себя подумал — как хорошо, что решение убить крестьянских детей, оказавшихся в плену у колдуньи, принял не я.

Глава девятнадцатая. Традиции гномов

Мы с фон Скилуром расположились неподалеку от проросшего деревьями холма, под которым и скрывалось логово ведьмы.

Гворны, прибывшие сюда в большом количестве, первым делом принялись обыскивать туннели и пещеры, разыскивая уцелевшее серебро. Убедившись, что последняя партия так и осталась в мешках, не успев отправится в плавильный котел, жутко обрадовались и отправили ее герцогу. Правда, на сей раз и повозки, и возчики прибыли из Силинга. Еще гномы занимались тем, разламывали «перегонный куб» — огромный чан с трубочками, из которых капал драгоценный металл. Барон фон Силурд, осмотревший посудину, не нашел в ней ничего магического или потустороннего — огромный тигель, в котором плавят драгоценный металл, не более. Значит, все дело в сочетании заклинаний и раскаленного серебра. Я тоже обрадовался, когда в результате поисков обнаружился мой походный мешок. Не скажу, что не обошелся бы без него, но лучше все-таки с ним. Как-никак, там лежала моя кольчуга, а главное — смена белья и остатки кавы.

Тела юных пейзан, погибших из-за опытов колдуньи, уже вытащены и похоронены неподалеку от ямы, куда скидали трупы волков.

Сейчас команды гворнов, усиленные герцогскими латниками и дружинниками местных помещиков, активно прочесывают туннели и штреки, вкупе с газенками, отыскивая беглую Фриону. Неподалеку от нас, в солдатских шатрах, наличествовали еще и коллеги барона — все маги, которых Его высочество сумел наскрести в Силингии, оставив дома только самых старых и увечных. Они должны помочь нам окончательно ликвидировать ведьму. А мы с магом с бароном занимались самым важным — руководили.

— Твое здоровье! — провозгласил барон Габриэль, поднимая на уровень глаз внушительного вида бокал, который чуть-чуть не дотянул до объемов, позволявшему ему именоваться кубком.

— И твое! — ответил я, приподнимая чашечку с кавой.

Как я уже говорил, каву я варил хуже, чем брауни, но слуге Габриэля я бы приготовление напитка не доверил.

Отпив глоточек, скосил глаза на палатки магов, увидел, что в просвете между ними пасется Гневко. Гнедой, словно почуяв мой взгляд, затряс гривой и тоже глянул — как там хозяин? Не скрою, после возвращения из туннеля я получил от жеребца изрядную выволочку. Правда, до копытоприкладства дело все-таки не дошло, но я выслушал все, что обо мне думал гнедой: и за уход без него в город гномов (хотя это мы согласовывали!), и за участие в нелепой экспедиции, и даже за плен. Но больше всего боевого друга возмутило, что я дрался с вервольфами без него. Еще мне пришлось часа два бегать за жеребцом, просить прощения, уговаривать и обещать ему самый лучший овес, что отыщется в лагере. Наверное, стороннему наблюдателю из числа гномов и людей, поведение графа, эрла и особы, приближенной к правителю, показалось весьма странным, но их мнение для меня не играло никакой роли, а вот мнение жеребца — старого и верного друга, играло, да еще как. Понимаю, что гнедой рано или поздно простил бы своего глупого хозяина, но чем раньше он перестанет дуться, тем лучше.

Барон фон Скилур, скривившись, единым махом осушил кубок, закашлялся. Прокашлялся, смахнул ладонью набежавшие слезы и грустно сказал:

— Вот из-за этого сопляка мне постоянно приходится нести лишения.

— Это ты про кого? — поинтересовался я, допивая каву и, в который раз устремляя грустный взгляд на раскладной стол, пытаясь углядеть что-нибудь вкусное, хотя и знал, что ничего интересного там нет — медный кувшин со шнапсом, куски жареной свинины, чищенные головки лука и черствый хлеб. Спрашивается, а чего и смотреть-то было?

— Да про племянничка своего, про кого же еще? — хмыкнул двоюродный дедушка короля, ухватывая луковицу и вгрызаясь в нее белоснежными зубами. — Мог бы и догадаться, что нам здесь сложно, и меры принять. Подвалы у Деметрия бездонные, что ему стоило любимому дядюшке вина послать? Хотя бы бочонок, больше не надо.

Услышь повелитель Силингии слова барона, он бы, по меньшей мере, обиделся, но маг уже дошел до той стадии, когда ему было плевать. Фон Скилур посылал слугу поискать в окрестных деревнях хорошего вина, но везде имелся только крепкий и очень вонючий шнапс. Пейзанам поить вином некого, да и делать в этих краях благородные напитки не из чего, а шнапс можно гнать даже хоть из подмороженного зерна, хоть из брюквы.

— Юджин, когда ты перестанешь обижаться на тангаров? — поинтересовался вдруг маг.

— А я на них и не обижаюсь, — пожал я плечами. — Поначалу да, было дело, а потом решил — к чему мне лишняя нервотрепка? Гномы такие, какие они есть. Не вижу смысла.

Мне действительно не хотелось общаться с гномами. Свои соображения, отчего тангары стали покорными овечками, принявшись исполнять приказы вервольфов, я изложил на бумаге и через Габриэля передал Димдашу. Не уверен, что прав на сто процентов, но на мой взгляд, на гномов, не подверженных магии, воздействие оказали звуки. Те самые, которые я толком и не расслышал. И что с того? У людей и у гворнов может оказаться разная восприимчивость. Вон, собаки чуют такие запахи, о которых мы и представления не имеем.

У старой колдуньи в запасе была тысяча лет, чтобы найти способ воздействия на соседей. Не зря же оборотни возились с повозками, правильно? Скорее всего, они нацепляли туда какие-нибудь свистульки, свиристелки, что там еще? Я бы пристроил все это добро поближе колесам, чтобы улавливали движение воздуха. Малорослики — народец настырный, отыщут на повозках следы от креплений, а в пещерах найдут и сами «музыкальные инструменты». А так это, или нет, пусть сами думают. Наверняка в государстве тангаров есть свои ученые.

— Нет, ну почему Деметрий не догадался прислать хотя бы пару бутылей? — снова заныл барон, понижая требования к внучатому племяннику и хватая кувшин за ручку.

Фон Скилур со скорбным видом взвесил емкость в руке, побулькал, оценивая количество шнапса, тяжко вздохнул и вновь наполнил бокал.

— Тебе недостаточно? — вяло поинтересовался я, прекрасно зная, что увещевания пропадут втуне. Если на столе есть кувшин, то он в ближайшее время обязательно станет пустым.

— А тебе что, жалко? — вытаращился на меня барон. — Ты ж все равно не пьешь... Я-то, старый дурак, обрадовался, что ты становишься нормальным человеком. Эх, зря радовался.

Радовался он, видите ли. Да мне от одних воспоминаний о той пьянке на свадьбе принцессы плохо становится. Как вспомню — бр-рр.

— Из-за тебя в одиночку приходится пить, как забулдыге, — пожаловался барон.

— Можно подумать, тебя это когда-то останавливало, — хохотнул я.

— Должны быть у старика какие-то радости, или нет? А ты сидишь трезвый, как сволочь. А еще друг называется...

— Радуйся, тебе же больше достанется.

— Так я и радуюсь. Правда, скоро уже и радоваться-то нечему будет.

— По закону подлости, как только ты напьешься, сразу же возникнет неотложное дело, — мрачно сообщил я.

Родственник герцога ответил не сразу, потому что был занят выполнением ритуала распития шнапса — скривил морду, осушил бокал-переросток, отер слезу и захрустел остатками луковицы. Вытерев новые слезы, махнул в сторону палаток и сказал:

— Вон там дюжина старых хрычей сидит. Авось, кто-нибудь да трезвым остался.

Вот в этом я сомневаюсь. Маги, хоть и ругали шнапс, но лакали его исправно. Боюсь и подумать, что случится, если сейчас к нам явится посыльный, с сообщением, что колдунью-таки отыскали.

— Как думаешь, отыщем Фриону? — поинтересовался маг.

Я только пожал плечами. Одно из двух — либо отыщут, либо нет. Вообще-то, я был уверен, что маги спустятся в туннели вместе с тангарами, но у волшебников иное мнение.

Пока логово ведьмы не найдено, Габриэль и прочие волшебники бездельничали, уверяя, что изучают магию злой колдуньи, а для этого им не нужно куда-то лезть. Не уверен, что изучение шло успешно, потому что маги жаловались — для полноценных исследований им требуется вино, запасы которого подошли к концу, а отыскать в здешней глуши пристойную выпивку сложно. Отчего-то все жалобщики шли ко мне, игнорируя собственного коллегу и начальника экспедиции, требуя, чтобы я организовал им вино, а я только пожимал плечами — дескать, сам чудом вырвался из вражеского плена, изыскивайте способы, а про себя хихикал. Ничего, пусть шнапсом давятся.