Будни самогонщика Гоши

Смартфон пережил катаклизм в заднем кармане джинсов, укрытый от осколков моей ягодицей. Завелся, две «палки» уровня сигнала. Хватит.

– Сынок?! – потом деланно спокойно: – Как твои дела?

– В порядке, мам. Работаю. У вас?

– Все хорошо. Приболела только. Летом в санаторий надо. Ничего страшного. Спасибо, каждый месяц получаю деньги. Тебе самому хватает?

– Я хорошо зарабатываю. Никто обо мне не спрашивал?

– Спрашивал. Приходили двое. Сказали – ФСБ, но удостоверение не показали. А рожи у них…

– Рожи разные бывают. Что хотели?

– Узнавали как тебя найти. Ответила – не знаю. На Севере, а Север большой. То ли в Коми ты, то ли в Нарьян-Маре…

– Не там и не там. Но ответила правильно.

– Девушку нашел?

И минуты не прошло… Сейчас спросит – когда внуков ждать. Бью на упреждение.

– Свадьба не раньше, чем через год. Как-нибудь познакомлю.

– Красивая? Хозяйственная?

– Рыжая.

– Ну, хоть не парень, – грустно пошутила мама. Она явно ждала больше подробностей.

– Пока! Выйду на связь месяца через три-четыре. Папе привет.

Отбой.

Так, я все равно у себя в сарае. Зря что ли мерзну?

Присев на корточки, чтоб не быть видимым из окна, проковылял к закрытым шуфлядам верстака, чьи толстые доски должны были выдержать осколочный град. Выдержали. Так. Термометр и манометр нашлись. Спиртометр треснул. Что еще? Инструменты – все что есть. Пачки дрожжей, на холоде прекрасно сохранились. Все в тачку и за дверь. Одна тачка наполнилась… А пригнал несколько телег, чтоб поживиться барахлом из XXI века.

– Приближаются люди, хозяин!

– Молодец. Слушай, что говорят, не показывайся им на глаза.

Они вошли в калитку. По деревенскому обыкновению – не запертую. Трое. Соседка Маша, участковый. Третий – молодой и серьезный мужчина, не похожий ни на бандита, ни на ФСБшника. А, он из местной администрации.

– Ночью, кажись, бухнуло. Утром встала свиньям дать, гляжу – у Григория нашего окно в сарае выбито.

Это соседка сказала. Она, значит, вызвала. Ценю – ее как раз я и просил присмотреть за домом. Бдит.

– Посмотрим, – протянул участковый. – Гриша как на Севера съехал – не объявлялся?

– Не видела его ни разу. Говорил – года на два.

– А в сарае оставил горючие и взрывоопасные вещества, – прогундел чиновник. – Проверьте, заперт ли сарай.

Был заперт. Цыгана, или кого там они привлекли для мести мне, запор не остановил.

Я сдал назад к самому проходу. Голоса троицы уже были слышны сквозь оконный проем, без помощи Биба.

– Закрыто, – сказал полицейский. – Ломать без письменного предписания не могу.

– Это уладим…

– Может, не нужно? Гошу я знаю, человек смирный, никого не обидит…

Я вспомнил бойню у замка брента и зажал физиономию руками, чтоб не заржать. Показать бы участковому видео, где смирный законопослушный россиянин валит из нелегального ТТ десятки людей. У тех только холодное оружие. Жаль, некому было заснять.

– Знаем мы этих тихих, – не сдавался чиновник, даже не подозревая, как он прав.

– Ну и второе. Гоша всегда все делал на совесть. Трактор нужен, чтоб дверь тросом уцепить и вырвать.

Видимо, Биб повис прямо у них над головами. Сопение человека администрации вышло таким громким, будто он прижал нос к моему уху.

– Ладно. Пожара нет, замыкания проводки нет. Считай – ложный вызов.

Они побрели к калитке, соседка обернулась и покачала головой. Будто чувствовала, что вижу ее.

Я вернулся в теплую страну. Проход запер. Взялся озябшими руками за тачку и покатил, бросив ставший ненужным ППС поверх дрожжей.

Первое что увидел, вытолкнув тачку на дорогу: Мюи заплетала косы. Бобик смирно лежал у ее ног и даже не пытался бежать в рощу. Вскочил только при моем появлении.

– Заплетаешь? А с хвостом было тоже красиво.

Она смутилась.

– С незаплетенными косами перед парнями неприлично. Все равно, что голая.

Голая – тоже красиво, наверняка. Вслух ей этого не сказал.

Мои подданные быстро разгрузили тачку. И ее саму тоже вкинули на телегу.

– Гош… Не сердись, что накричала. Среди ночи проснулась. Чувствую, с тобой что-то не так. И погнала.

И в этих словах, сказанных как-то искренне, немного беспомощно, было столько теплоты… Аж горло перехватило.

– Ты одна ехала по ночной дороге. Через леса. Давай, я провожу тебя к замку отца. Хрымы сами доедут в Кирах.

– Отец… – глаза ее широко раскрылись. – Он смешает меня с дерьмом пырха. Ни на шаг не отпускал, а я среди ночи сбежала…

Пока мы обменивались любезностями, раздался топот копыт. Явно не одного кхара. Из-за поворота, откуда часа полтора назад выпорхнула моя рыжеволосая, выехали Клай и Фальк. Редко признаю правоту женщин, но тут – да. Судя по свирепому выражению лица анта, он мог и не ограничиться купанием дочки в навозе. Ремень – самое то для непослушного дитяти. Но Мюи – уже давно не ребенок. Что она и доказала. Я слушал их гневный диалог вполуха, заканчивая, наконец, столь нужный мне завтрак. Потом пришлось вслушаться.

– Я – взрослая! И у меня есть жених.

Брент, размахивавший руками, словно ожиревшая и не способная взлететь курица – крыльями, смолк. Потом выдавил:

– Правда?

Упс… Приперли к стене.

Во время их визита в Кирах я маневрировал. И желал близости с Мюи, и в то же время избегал брачных кандалов. Но! Она подскочила ночью с постели и примчалась туда, где я попал в беду! Между нами незримая, прочная связь. Мы – родственные души. Такое бывает раз в жизни. И не у всех. Мычание «я согласен, но не готов» не прокатит. Набрали полную грудь воздуха и…

– Брент! Понятия не имею, как это по обычаям Мульда. Потому говорю по обычаю своей Родины: прошу руки твоей дочери.

Все смолкли. Я никогда не видел Клая столь обескураженным. Что, не нравится женишок с пузом в крови?

Наконец, он выдавил:

– Руку? А остальное? Что – остальное не нужно?

После перенесенного ночью я даже смеяться не мог.

– Это означает у нас: хочу стать ее мужем. Взять за руку и увести за собой.

Все выдохнули: Клай с Фальком и даже мои клевреты, вдруг решившие, что глей от ран сошел с ума. Трудности перевода, что поделать.