Будьте моей вдовой

На лице Кентаро отразилось нечто похожее на: «Ну ты и наха-а-ал!». Но при этом не возмущение, а скорее… восхищение? Какие сложные отношения.

Не говоря больше ни слова, он отсчитал деньги и сунул в ящичек. Увидел укоризненный взгляд жреца и коротко бросил:

– Больше, чем достаточно, хранитель тайн. Теперь твоя очередь.

Жрец поправил пальцем очки на переносице, посмотрел на ящичек, что-то пробурчал и поставил его на полку. А потом… исчез.

Я только охнула:

– Кентаро, что происходит?

– Не переживайте, Марджари, это всего лишь тайная дверь. Но выглядит очень эффектно, согласен.

Жрец появился спустя некоторое время, вручил нам шкатулку.

– В целости и сохранности. При выходе не забудьте поблагодарить Кагеноками и омочить ладони в воде священного пруда.

Кентаро кивнул, и… всего на секунду, но я увидела, как на его красиво очерченных губах мелькнула улыбка. В какие игры они играют? Или господин адвокат просто очень хорошо знает этого хранителя? Ладно, не моё дело.

– Марджари, идём, - обратился ко мне Кентаро, шкатулка в его рука сияла золотисто-коричневым светом, - оставим неучтивого хранителя вместе с его сокровищами и сплетнями про разводы и измены звёзд музыкальных домов.

– Пока-пока, - махнул нам жрец, явно ни капли не уязвлённый такими словами.

Сама не понимая почему, я улыбнулась. А он занятный, хоть характер ещё тот. Мы направились к выходу из храма.

– Как это действует? – поинтересовалась я.

Кентаро передал мне шкатулку.

– Наденете под одежду. С виду выглядит как обычная подвеска, но защищает от чжу Ноахов.

– Как любопытно, - пробормотала я.

Несмотря на занудство жреца, ладони в пруду мы омочили и поблагодарили бога. Кентаро всё проделывал с невозмутимым лицом. Стоило только выйти за территорию храма, как нас окликнули. В нескольких шагах стоял другой жрец.

– Подождите меня, пожалуйста, Марджари, - произнес Кентаро и направился к нему.

Они какое-то время говорили, потом отошли дальше. Кентаро только жестом показал, что скоро вернется.

Ветер поднялся сильнее, пробирало теперь основательно. Я переминалась с ноги на ногу и про себя костерила на чем свет стоит всех жрецов, Ноахов и мерзкую погоду.

Откуда-то донеслось жалобное мяуканье. Я нахмурилась. Кошка не может слезть с дерева? Или что?

Сделала несколько шагов вперед, чтобы хоть что-то рассмотреть. За спиной кто-то утробно зарычал, и в моё плечо впились острые зубы.

Глава 13. Ночные прогулки шамана

– Ты стал другим, шаман, - задумчиво сказала Баожэй.

– Укус стеклянника меня не только тело, но и душу, - невозмутимо ответил я.

Мать Рода фыркнула, на миг из пафосной хозяйки всего края превратившись в недовольную кошку. Такую большую и снежную тигрицу, которой не понравилось, что её погладили против шерсти.

Бок до сих пор ныл, хотя надо мной потрудились несколько целителей. Стеклянник – это такая зараза, которая может не просто снести вам голову, но и в момент запускания когтей в плоть, оставить их осколки под ней.

Акихито дотащил меня до безопасного места, сдал знающим людям, но раны… раны выявились крайне дрянными, в результате чего я провалялся прикованным к постели куда больше, чем можно было предположить.

Самое гадкое, что во время горячечного бреда ко мне приходили то дракон, то Акихито, Император-Солнце… в совершенно непотребном виде. Уж бы Акихито или дракон, пережил бы. Но вот император… нет, увольте. При упоминании этого человека я действительно испытываю желание. Желание придушить его, сжечь и развеять прах над великой Хи-ямой.

Баожэй видела, что моё настроение далеко от радушного, но уходить не собиралась. А вот я уже не знал, как её выпроводить. Последнее время хочется побыть в одиночестве. Так можно и с духами поговорить, и просто от души проклясть тех, кто давненько этого заслуживает.

– Значит, ты ничего не знаешь, - произнесла она невозмутимо, но я сразу услышал оттенок: «Я тебе не верю, шаман».

– Не знаю, - повторил я в очередной раз.

Чистая правда, между прочим. Меня вырубило до того, как Акихито направился в пещеру. Беседы я их не слышал. Помню только, что возле меня крутился прожорливый ёкай, бормотавший под нос какую-то нецензурщину. Из исследовательского интереса я бы с удовольствием послушал: брань нечисти всегда такая занятная. Но меня вырубило так быстро, что даже «речь» Абуры не удалось разобрать до конца.

Баожэй молчала. С таким укором и оскорблённым достоинством, что дала бы фору всех императорской семье. Особенно той… как её, госпоже Сурико – жене уважаемого Гарту, родного дяди Тэ. Сам Гарту вполне себе приятный мужчина, зато в его жёнушки спесивости… ух, хватит на всю Джапонскую империю!

Хорошо, что они с Баожэй не пересекаются, иначе бы это была бы битва века. Пресса бы аплодировала стоя, да и светская жизнь двора хоть как-то бы разнообразилась. Я бы сам с удовольствием смотался в столицу Джапоны, чтобы посмотреть.

– Поверю тебе, Джиан, - наконец-то сказала она. – Пока… поверю.

Сколько затаенной угрозы. Не стоит, Мать Рода, не стоит. У тебя свои боги, у меня – свои. Сколько бы Снежный демон не пытался тянуть свои лапы к таким, как я, Огненный дух всегда даст мне защиту.

– Я понял тебя, Мать Рода, и сказал правду, - тем не менее не смог промолчать, перетирая между пальцев порошок из предсказательного хрусталя, который долбил в ступке уже второй день.

Занятие оказалось как раз по моим умственным и физическим силам, которые лишним немногим превышали силы новорожденного снежного тигрёнка. Кстати, о тигрёнке.

– Госпожа, - невинно начал я, - а что… с детёнышем тигрицы, спасённой мною в буран?

Баожэй медленно поднялась, чуть нахмурилась. Конечно, кто захочет разбазаривать добро рода. Только мне полагается тигр по праву спасения. Это закон действует у нас долгие века, традицию преступать не станут.

– Я тебе скажу позже, - все же сказала она и, взмахнув рукой, растаяла прямо в воздухе.

Я только закатил глаза. Ну что за склонность к этой пыли в глаза? Ей богу, как те фейерверки из Чайнани – грохота много, от запаха чихаешь, зато несколько мгновений охаешь.