Будущие, или У мечты нет преград

— Что ты имеешь в виду?

— Ты останешься в Сангориа.

Я улыбнулась и покачала головой.

— Ошибаешься. Если только Дерек не поймает меня, не замурует в одной из тайных комнат замка, предварительно лишив силы. Ты же отлично знаешь, что там меня не ждут и не простят.

— Не уверен.

— Я уверена, — ответила я, вставая и подходя к окну. Сидеть было невыносимо, хотелось двигаться… сбежать, как бежала все эти годы. — Есть вещи, которые не прощаются даже сестре герцога Архольда.

Как же мне хотелось, чтобы мы оставили зту тему, но Крост был слишком настойчив.

— Ты не думала о том, что тогда все произошло слишком быстро?

— Думала.

Много и долго. Размышляла, анализировала и сделала свои собственные выводы, задыхаясь от боли, сгорая в огне предательства разрушенного мира. Тяжело, когда предают, но еще больнее, когда это близкий человек.

— И что надумала?

Я повернулась к нему, опираясь ладонями о подоконник.

— А ты? Ты ведь уже пришел к какому-то выводу?

Мы никогда не обсуждали мое прошлое, даже в самую первую встречу, когда этот лис устроил мне самый настоящий допрос о способностях, пытаясь прощупать уровень знаний. И мне было интересно знать его мнение. Мнение человека, который был со стороны.

— От тебя избавились, Одетт. Красиво избавились, умело, четко, ровно. Практически профессионально. Тебя вывели из игры и выгнали из привычного мира. Должен признать, это было практически идеально. Найти концы сложно, но, если бы захотела, то смогла бы и это.

Я горько ухмыльнулась, с силой сжимая подоконник, до боли в пальцах.

— Ты прав, захотела и поняла. Ничего сложного. И я знаю того, кто остался в выигрыше после того скандала.

Крост смотрел на меня секунд десять, а потом тихо произнес:

— Сильвия Корвил.

— Сильвия Валкот, — поправила его я и резко выпрямилась, поведя плечами, словно пытаясь стряхнуть груз, который висел над душой столько лет. — В любом случае это не важно, уже ничего не исправить. В том мире мне нет места, зато здесь я счастлива. Значит, лорд Валкот приплывает завтра?

— Да. Корабль должен прибыть рано утром.

— У меня есть время подготовиться к встрече.

— Он не знает о тебе. Твой брат сделал все возможное, чтобы твое имя нигде не упоминалось.

— Знаю, но не уверена, что Дерек не рассказал лучшему другу об этом.

— Не сказал.

Облегченный вздох и моя кривая улыбка.

— Веселый будет сюрприз.

— Очень. Присаживайся, надо кое-что обсудить.

Я послушно вернулась на место, пытаясь изобразить заинтересованность. Надо признаться, этот разговор выбил меня из колеи.

— Кроме тебя Петрею будут сопровождать еще двое искрящих. Приказ Адонии. Я бы хотел обсудить с тобой варианты.

— Не Арчер, — произнесла я быстро. — Без обид. Может, он и профессионал с высоким уровнем силы, но у него личный интерес. И караулить их у меня нет никакого желания. И вообще это должен быть кто-то стойкий и страшный, чтобы не привлечь внимания Петреи. Уверена, что она будет искать способы устроить скандал и разрушить помолвку.

— Не сомневаюсь. Ей очень не нравится затея матери и твое присутствие. Ты ей не нравишься.

— Да, и где только успела насолить?

— Твои предложения?

— Понятия не имею. — Я пожала плечами. — Мы нигде не пересекались.

— И тем не менее, ты ее очень раздражаешь. С первого же дня.

— Я многих раздражаю. Даже тебя иногда.

— Есть немного, — усмехнулся Крост и неожиданно посерьезнел. — Я еще кое-что хотел с тобой обсудить. Это касается Арчера…

Из кабинета Кроста я ушла через час и направилась прямиком домик. Не в те покои, что мне выделили во дворце царицы, а домой. В небольшой аккуратный домик в трехсот метрах от океана. Одноэтажный, состоящий из двух комнат и кухни-столовой, с большой крытой террасой, он совершенно не подходил леди Корвил, но был отличным пристанищем для искрящей Одетт.

У меня даже была служанка. Она приходила трижды в неделю и убирала, стирала. А вот готовила я сама. И довольно сносно, по крайней мере ничего не подгорало и было съедобно.

Домик встретил меня тишиной и покоем.

Бросив сумку на пол, я приземлилась на диванчик, закидывая руки за голову и вытягивая ноги.

Великие, как же хорошо быть дома!

И что я делала оставшееся время до вечера? А ничего. Даже информацию Кроста решила оставить на завтра. Какое это оказывается счастье ничего не делать. После недельной каторги во дворце, когда даже в туалет не сходить, спишь урывками и душ принимаешь с оглядкой на время, такая свобода казалась манной небесной, которую не хочется менять ни на что.

Поэтому я валялась на диване, смотрела в потолок, перебрасывая искрящийся шарик с одной руки в другую. Один раз все-таки пришлось встать. По приказу великого и ужасного желудка, который так загудел и завыл, что я не выдержала. Кое-как покрошила себе салатик (овощи — это единственное, что оставалось съестного и было принесено заботливой Фанни) и с большой тарелкой вернулась назад.

О Валкоте я старательно и безнадежно старалась не думать. Но образ его то и дело возникал в голове. Тот самый жуткий, практически нечеловеческий, который напугал меня до дрожи, когда мы виделись в последний раз. Но я быстро прогоняла его, стараясь придумать, как наладить отношения с Петреей. Или по крайней мере убрать из них агрессию и перейти в состояние клинического холодного неприятия.

Мысли текли вяло, челюсть жевала медленно и в какой-то момент я все-таки уснула.

В весьма неудобной позе, потому что проснулась с ощущением только что пройденного марафона по пересеченной местности, который преодолела с салатом в руке. Потому что тарелку во время сна я так и не отпустила, продолжая сжимать и выливать выделившийся сок с пряным маслом себе на рубашку.

— Вот бездна! — выдохнула я, присаживаясь и ставя посуду на столик.

Пятно было большим, уродливым и жирным. И я сама вся пропахла маслом и специями. Даже в волосы запах забрался.

Надо было идти в душ, но в этот момент услышала шум волн за окном. Зачем идти в неуютную кабинку, когда под окнами такое великолепие?

В этой части города были закрытые пляжи, куда не допускались посторонние. Так что можно без лишних проблем искупаться. Даже голышом.

Когда три месяца живешь в палатке с пятью десятками парней по уши в грязи, то в какой-то переломный момент перестаешь стесняться своего тела. Мне кажется, в самом конце о том, что я девушка, помнили лишь единицы.