Букет прекрасных дам

— У вас вроде есть еще снимки? Она сказала, вы хотели их в понедельник отдать.

— Отдать? — хмыкнул фотограф. — Тут не офис матери Терезы, а модельный бизнес. Работа денег стоит.

— Но Галина Селезнева пообещала, что снимки сделают по заказу ее агентства «Модес».

Круглов засмеялся:

— Ой, держите меня, люди добрые! Шарашкина контора, а не агентство. Да, позвонила Галина, сказала, что пришлет девчонку на съемку…

— А вы?

— Я никогда от заказов не отказываюсь, — вздохнул Павел, — что хотите сниму: девушку, бабушку, дедушку, зеленую мартышку, денежки только отстегивай.

Галина Селезнева заверила парня, что при получении готовых снимков девушка отдаст деньги.

— Я еще предупредил, чтобы наличкой, — объяснял Павел, — никаких там «положим на счет». Лично вручи, хрустящими бумажками, желательно, зелеными.

И он противно заржал.

— Она заказывала альбомчик?

— Портфолио? — оскалился мастер. — Ну уж нет. Там работа долгая, художественная, я всегда предоплату беру, а тут щелкнул два раза, и всех делов, чтобы не рисковать. И видно, не зря схалтурил, никто за снимками не явился…

— Продайте их мне.

— Зачем? — удивился Павел.

Потом окинул меня взглядом и, понизив голос, сообщил:

— Ежели желаете на красивых девчонок полюбоваться, такие кадры есть! Клубника со сливками! Ну, хотите?

— Спасибо, меня не интересует порнография, просто я хочу сделать приятное Кате.

— Понял, — кивнул фотограф, — пятьдесят баксов.

На мой взгляд, два протянутых снимка не стоили и пяти рублей. На одном девушка в черненьких брючках и свитерочке стояла возле псевдостаринного кресла. Одна рука с чересчур красными ногтями покоилась на спинке, другая упиралась в бедро. На втором фото Рая сидела в том же кресле, закинув ногу на ногу, старательно улыбаясь в объектив. Я полез в портмоне за деньгами и вновь выронил карточку Риты. Павел наклонился и, с интересом разглядывая изображение, протянул:

— Надо же, все-таки похожа на Катьку эту до жути.

— Нет, это, — ответил я, протягивая купюру, — она и есть.

— Кто? — удивился Павел.

— Катя Кисина.

Круглов хмыкнул.

— Нет, они разные. Вот там, — и он ткнул пальцем в свою работу, — Кисина, а тут — совсем другая девушка.

— Почему вы так решили? — осторожно спросил я. — Из-за дорогого платья?

— Тряпку можно любую нацепить, — отмахнулся Павел, — черты лица и впрямь похожи, цвет волос, прическа. Только у одной огонь в глазах горит, бесенята прыгают, сразу видно, яркая личность, непокорная, свободная… А у второй взгляд недоеной коровы и улыбочка жалкая.

Он помолчал немного, потом помахал фотографией Риты.

— Вот этой мадемуазели я бы посоветовал попробовать себя на «языке», а другой и начинать не надо.

Я молча переводил взгляд с одного улыбающегося личика на другое, но где он тут увидел яркую, свободную личность? По-моему, девицы похожи, как две капли воды из одного стакана.

Когда я вышел на улицу, в голове ворочались тяжелые, мрачные мысли. Наступили ранние сумерки, ветер усиливался, юркая поземка бросалась под ноги. Я начал прогревать мотор, тупо глядя, как щетки смахивают мгновенно налетающие снежинки. Вдруг прямо передо мной запарковалась роскошная иномарка. Из водительской дверцы выскользнула девица в меховом манто, а с пассажирской стороны вылез мальчик, щуплый подросток. Он повернулся ко мне лицом, и я узнал… Севу, «гениального» писателя, страстную любовь Люси.

Я с интересом стал наблюдать за происходящим. Мужик нежно обнял дамочку за талию, та одарила его страстным поцелуем. Действие происходило прямо перед моей машиной. Я приспустил окно и спрятал голову под руль. В «Жигули» ворвался ледяной ветер, хлопья мокрого снега и голоса.

— Ну дорогой, еще минуточку, давай посидим в машине, — сюсюкала девица.

— Извини, любимая, — щебетал Сева, — я должен бежать, мама ждет. Понимаешь, она никому не разрешает делать себе инсулиновые уколы, только мне.

— Ты так о ней заботишься, — с легкой завистью пробормотала женщина.

— Как же иначе! — с жаром воскликнул Сева. — Мать у меня одна.

Потом он обнял девицу за талию и с чувством произнес:

— Жена, надеюсь, тоже одна будет, если, конечно, твои родители изменят свою позицию насчет бедных женихов, а то не видеть нам друг друга. Я человек старомодный, не современных взглядов, и без благословения отца с матерью не пойду в загс.

— Севочка, — затараторила дама, — ей-богу, я их уговорю.

— Впрочем, — неожиданно заявил «писатель», — нам и так хорошо!

— Нет, — со слезами в голосе воскликнула партнерша, — я хочу быть всегда с тобой, мне надоело прятаться и общаться украдкой! Я хочу семью, детей!

— Конечно, милая, — улыбался, словно гиеноподобная собака, Сева, — мне мечтается о том же, только твой отец против.

— Я его сломаю! — взвизгнула девушка.

Сева издал вздох:

— Любимая, через пять минут я должен быть дома, диабетику нельзя пропускать укол, может начаться кома, уезжай спокойно. Встретимся здесь же через неделю в шесть вечера.

— Только через семь дней! — недовольно воскликнула женщина.

— Но, дорогая, ты разве забыла, что завтра я улетаю в Питер на съезд прозаиков? — ласково укорил Сева и поцеловал даму.

— Помню, конечно, — вздохнула та, — и приеду тебя проводить.

— Что ты, — замахал руками кавалер, — самолет в четыре утра! Чартер, страшно неудобный, даже не думай, слышишь? Я запрещаю тебе мотаться по ночам, мало ли что! Нет и нет, ясно?

Девушка кивнула:

— Хорошо, мой повелитель.

— Вот и молодец, а теперь уезжай.

— Нет, ты первый уходи.

— Дорогая, — прочирикал Сева, вновь целуя девушку, — моя душа будет спокойна, когда провожу тебя.

Пару минут они обжимались, почти навалившись на мою машину. Потом девушка скользнула внутрь роскошной тачки и укатила.

Я, вынырнув из-под руля, наблюдал за «гением». Однако, кто бы мог подумать! С виду, кажется, его можно плевком убить, а какой ловелас! Значит, одновременно с Люси он крутит роман еще с этой пигалицей. Занимается рыболовством во всех водах. Ждет, на какой из крючков попадется особо жирная добыча. Внезапно мне стало жаль Люси. Надо же, с каким подлецом связалась. Однако он почтительный сын… Сквозь боковое стекло я увидел, как Сева, подойдя к ларьку, купил большой букет роз, надо же, хочет отнести больной матери цветы. Но, взяв в руки веник, Сева не стал удаляться от проспекта. К моему огромному удивлению, он встал у обочины, нетерпеливо поглядывая на часы. Интересно, боится опоздать к больной диабетом и отчего-то замер тут…

Не успел я додумать мысль до конца, как прямо передо мной вновь запарковался автомобиль, на этот раз отечественный, но дорогой, «десятка». Сева юркнул в салон. Я изо всех сил пытался разглядеть шофера, но сгущавшиеся сумерки не позволили этого сделать. Единственное, что было понятно: за рулем женщина в чем-то белом. И это ей, а вовсе не бедной больной маме, предназначался шикарный букет. Кстати, о несчастной родительнице, готовой в каждую минуту оказаться в коматозном состоянии, Севочка благополучно забыл. «Десятка», подняв фонтан грязи, исчезла за поворотом.