Булатный перстень
Шрифт:
— Вот, ваше сиятельство, человек, который всю эту интригу распутать помог. Капитан второго ранга Михайлов, — представил Ржевский, и пришлось кланяться.
— Экий статный молодец, — одобрительно сказала княгиня. — Ты уж, Алексей Андреич, научи его, что говорить, чтобы вреда поменьше вышло… Ты понимаешь?..
— Как не понять, ваше сиятельство.
— Павлушу жалко, — княгиня указала на Голенищева-Кутузова. — Он ведь мне родня — и его к ответу притянут! А он от государыни похвалу получил, когда прибыл от адмирала доложить о баталии. И все им довольны, и вдруг — такая
Михайлов поклонился, хотя и с хмурой рожей. Следовало принять решение, и он, как всякий смертный, этот миг оттягивал.
Родька не стал вмешиваться в разговоры старших, отошел в сторонку и ждал, пока позовут.
— Я заберу Нерецкого с собой, чтобы спозаранку отвезти его… неважно, куда, — сказал Ржевский, — чтобы он поведал о своих похождениях. Умолчать о наших ночных проказах невозможно. Елагин с перепугу, не дожидаясь рассвета, примчится во дворец и усядется перед дверью кабинета государыни. Он знает, что я молчать не стану, и постарается первым делом себя выгородить — мол, знать ничего не знал, тем лишь грешен, что доверчив и дал князю Шехонскому ключ от павильона.
— Да, — согласился Михайлов, ожидая вопроса о Майкове. Но, похоже, и Ржевский оттягивал миг, когда придется решать судьбу предателя.
— Пойдем, отцепим любовника от женской юбки, — хмуро сказал сенатор. — Сам он ко мне подойти, конечно, не решится.
Михайлов совершенно не желал встречаться с Александрой еще раз — довольно того, что они в подземелье оказались рядом. Но Ржевский сделал жест, означавший «идем», и Михайлов подчинился, отставая от него шага на полтора.
— Сашетта, поцелуй жениха, и я заберу его. Время позднее, а до утра я должен многое с ним обсудить, — обратился сенатор к Александре.
Она шагнула вперед, загородив собой Нерецкого.
— Нерецкий, лодка ждет, — сказал Михайлов. — Извольте идти.
Получилось грубо, да и голос преобразился, сделался похож на собачий лай. От этого Михайлов еще больше рассердился. А самое скверное — рука не просто сжала рукоятку трости, а перехватила оглоблю так, чтобы сподручнее ударить. Этого следовало опасаться…
— Что вы собираетесь делать? — спросила Александра.
— Вот этого господина доставить туда, где с ним поговорят так, как он заслуживает, — Михайлов указал на Нерецкого.
Тот стоял, опустив голову и разводя руками, словно бы в великой растерянности. Смотреть на него без подступающих к глазам слез женщине было невозможно.
Ржевский усмехнулся — видно, что-то понял.
— Он ни в чем не виноват, — вступилась за своего избранника Александра. — Его вовлекли в эту проклятую ложу «Нептун», им двигали самые благородные чувства! И его же чуть не осудили на гибель!..
— Его вовлекли, им двигали! Его осудили! — перебил Михайлов. — Сам-то он что-то сделать способен? Или будет ждать, пока с ним нечто сотворят?! Полно, персона ли он? А не часть речи в страдательном падеже?!
— Нет такого падежа!
— Есть! Нерецкий, идем!
— Не надо буйствовать, Сашетта, — вмешался наконец Ржевский.
— Я не пущу
его! Я боюсь!— И что же вы собираетесь предпринять? Бежать с ним в Европу? — полюбопытствовал сенатор. — Без подорожной недалеко уедете. Может, в Спиридоново? Если вы кому понадобитесь, там вас сразу отыщут. Не надо дурачиться…
— Я не отдам его! Вы повезете его к Шешковскому!
— Разве есть выбор? Лучше ему явиться в Тайную экспедицию добровольно.
— Нет, нет, я боюсь… не отдам…
— Она взбесилась, — негромко, но внятно сказал Михайлов Ржевскому.
— Я знаю это состояние. В подземелье она не боялась, но сейчас весь тот страх рвется наружу. Ладно. Забирайте его, сударыня, но я должен знать, что он у вас на Миллионной. Даете слово, что никуда с ним не побежите?
— Даю, — довольная, что удалось выторговать отсрочку, ответила Александра.
— Стойте тут, не уходите, я велю, чтобы вас взяла одна из елагинских лодок.
Александра повернулась спиной к Михайлову, демонстративно прильнув к плечу Нерецкого.
Ржевский, отойдя шагов с десяток, обратился к Михайлову:
— Капитан, где Майков? — спросил он, не глядя в глаза.
Выбор можно было отложить хотя бы ненадолго — как Александра оттянула миг, когда придется отдавать жениха чужим и злым людям.
— В руках уже был, сукин сын… Где-то, полагаю, на острове прячется, — Михайлов всем видом показал горестное расстройство.
— А Ерофеев где?
— Вместе с Усовым за Майковым гоняется. Забота им до самого утра, пока развиднеется.
— Недолго осталось. Стало быть, поймают…
— Уверен, изловят… Но ведь главный в этой интриге князь Шехонской, — с надеждой сказал Михайлов. — Отчего бы не заставить его все рассказать?
— Князя особо трогать не станут, — недовольно ответил Ржевский. — Под крылом супруги он благоденствует. Она его всегда и защитит, и отстоит, как мамка — дитятю. Завтра же княгиня отправит его с надежными людьми в деревню. Он очухается и будет дальше чудесить. Так он у себя в личных покоях чуть ли не окна замуровал, а теперь вообще в подвал жить переберется.
— Но кто-то же должен рассказать о заговоре! — возмутился Михайлов. — То есть коли мы не изловим Майкова… Именно тот, кто знает все подробности!
— Тот, кто расскажет, назовет все имена. А это мы уже обсуждали.
— Еще и лишних добавит! — выпалил Михайлов.
— Я не знаю, как тут быть, — со вздохом сказал Ржевский, подспудно сие означало: может, ты знаешь?
Некоторое время оба молчали.
— Что-то мог бы сказать Нерецкий, — глядя в пол, с трудом выговорил Михайлов.
— Да, он знает некоторые имена. Я сам мог бы назвать князя как главного зачинщика этой мерзости. Тем более, что ему ничего не угрожает…
— Да, я помню.
— И его главного помощника также. Если бы я только был уверен, что он не втянет в это дело людей, виновных лишь в наивности своей…
Михайлов редко понимал более того, что сказано вслух. Но тут чувства были обострены. И сделалось ясно, что выбор — вот он, сию минуту надобно с ним что-то делать. Сенатор всячески показывал, какого ответа ждет.