Булавин

На другой день сильный ветер поднял волну, и будары «розбило врознь», некоторые сели на мель — не без помощи провожатых из казаков. По берегу за караваном шли Голый и его повстанцы. Воспользовавшись бурей, они захватили будары. Бильса и других офицеров перевязали, потом утопили. У солдат отняли ружья и знамена. Взяли денежную казну, пушки, офицерские пожитки, провиант.

Селиван Извалов, казак из Распопинской станицы, сообщая в Черкасск о действиях Голого против Бильса, добавляет:

— А возмущает (Голый. — В. Б.) народу и сказывает, что будто тот караван шел к ним в городки с войною.

Толстой опасается по поводу того, что замышляет повстанческий атаман:

— И жон своих и детей хотят розвести по казачьим донским, и донецким, и хоперским, и медведицким городкам, а самим, собрався, итить под украинные городы, а иные для прелести по Дону и по иным рекам.

Восставшие Голого по-прежнему не хотели складывать оружие. Планировали снова поднять на борьбу казаков и других людей по всему Дону, идти в русские уезды. Позднее «вышедшие из Донецкого и из воровского войска Голого» пленники в допросах поведали о событиях того памятного для них дня 27 сентября. Всего дали показания 52 человека. Двое из них, казаки Донецкого городка, сказали:

— Как они (повстанцы Голого. — В. Б.) князя Долгорукого разобьют, и им итить под украинные городы и до Москвы.

Два острогожских казака, присланных в Донецкий к Колычеву с указом о поимке Голого, убедились, что местные казаки имели совсем другие намерения:

— Как тот указ в Донецком чли в кругу, и воры кричали, что ево, Голова, и иных никаво не выдадут, потому что и Булавин потерян напрасно. И итить бы им на князя Долгорукова. Да в то же время к нему, Голому, пришли ис Казанской, из Мигулинской, ис Тишанской, из Еланской, из Решетовской, из Вешек и из ыных станиц. Да, они же, воры, говорили, что бутто вор Некрасов с Кубани, подняв орду (Ногайскую орду. — В. Б.), идет к нему, Голому, на помочь.

Два монаха из Мигулинской станицы вызнали о местопребывании Голого после разгрома Бильсова полка:

— Голой ныне стоит в Старой Тихой станице, и мать и жена ево с ним же. А воровское ево собрание стоит около той станицы.

Другие допрошенные рассказали о безуспешной попытке поймать Голого:

— Как Голой пошел от Донецкого вниз по Дону, и Распопинской станицы атаман Селиван Извалов, собрався с казаками человек с 500 и больши, пошел было для поимки Голого и стоял на Решетовском рубеже с неделю. И он, Селиван, уведав, что у него, Голова, многолюдство, поворотился назад.

На самом деле Извалов не просто «поворотился назад» — его Голый разбил в Мигулинской станице, недалеко от Донецкого городка. К тому же на помощь Извалову шло из Черкасска войско, конное и судовое, во главе с атаманом Давыдом Тимофеевым. Оно дошло только до Обливенского городка и с полпути, узнав о поражении Извалова, «убояся за малолюдством», вернулось назад. Сам же разбитый распопинский атаман бежал «с малыми людьми» в Правоторовскую станицу, на Хопер, к атаману Митрофану Федосееву. Последний, собрав казаков из близлежащих станиц, пришел в Усть-Медведицкий городок «для препятия и поимки Никитки Голого».

— А ныне, — сообщает черкасская старшина Долгорукому, — вор Голой идет меж Доном и Хопром з женами и з детьми.

Сам Долгорукий, находясь в Острогожске, собрал подводы для похода против восставших, трудности которого его очень смущают:

— И пехотные, государь, полки с Коротаяка хочю я отправить на бударах, других лехких судов нет и лоток только 12. Сказывают тутошние промышленники, что за нынешнею мелью скоряя на бударах не поспеешь дву недель; драгунским полкам зело трудно итти, что степь вся вызжена. А бес конницы никоторыми делы итти невозможно для того, что их, воров, собралось многое число; и сказывают, что их, воров, умножаетца от часу больши. Зело, государь, поход мой труден: первое, что позно время, кормов нет, все вызжено, люди и лошади томны (истомились. — В. Б.). А у них, воров, ружья и пороху довольно, которое отобрали у Бильса, и пушек в Донецком блиско 100.

Командующий по пути к Острогожску точно выполнял указ Петра:

— А по Айдару, государь, городки все и по Донцу от Лугани вверх все же против росписи (Петра. — В. Б.) вызжены и над людьми учинено по указу.

За командующим оставались выжженные городки, убитые, повешенные, колесованные.

Как нередко бывало и до этого, к Долгорукому, закончившему письмо к царю, на этот раз из Острогожска в начале октября привели нескольких людей, и он узнал новые сведения, которые тут же продиктовал писарю. Два казака, Василий и Семен Ананьины дети Богомолова, бежали из Донецкого городка от Голого и Колычева. Князь спросил:

— Для чего?

— Для того, что вор Голой пришел к нам в Донецкую станицу с воровским своим собранием.

— Когда?

— Тому недели з две.

— Кто его принял в Донецком?

— Атаман Микула Колычев с казаками да ясаул Тимошка Щербак, Антошка Гай и иные их единомышленники, имян их я не помню.

— Колычев сносился с ним, вором?

— Атаман Колычев писал к нему, Голому, на Айдар, чтоб он с воровским своим войском, з женами и з детьми и скотиною пришли к ним в Донецкую станицу; а у них запасу много и в той станице жить им безопасно, что то место крепко. И по тому ево Микулкину письму он, вор Голой, прислал к ним в станицу полковника своего воровского Ивашку Рябого.

— Что говорил тот Ивашка Рябой?

— Говорил он атаману Колычеву: по ево-де, Колычева, письму он, Голой, со своим войском, з женами и з детьми идут к ним в Донецкую станицу. И пришли и стоят на Богучаре. И он, Колычев, с товарыщи велел им быть к себе в Данецкою станицу. И тот Рябой поехал к нему, Голому.

— А потом?

— После того ж дня, в ночи прибежал от нево, Голова, с Бугучара в Донецкою станицу Закотницкой станицы дьячок Ивашко с товарыщи и сказал, что ево, Голова, с товарыщи государевы полки на Богочаре осадили, и чтоб ево выручить и дать помощи.

— Что ответили в Донецком?

— В Донецком почали бить в набат, в колокол. И атаман Колычев, и иные многие козаки говорили, чтоб ево, Голова, пустить в Донецкую станицу. А иные казаки, Леонтей Сафронов, Федот Чернушкин с товарыщи, пустить ево, Голова, в тое станицу не хотели.

После прихода Голого к станице, переправы через Дон за ним подошли каратели — фон Делдин и Тевяшов с полками. Но, не решась на сражение, отступили:

— И он, Голой, стал в крепи под горою к реке Дону. А на отпор к ним, полковником, выслал он, Голой, воровских своих козаков с ружьем на гумна. И те полковники, усмотря, что он, Голой, от них ушол и стал в крепи, от того городка отступили и пошли к Острогожску.

После рассказа о разгроме Голым полка Бильса Богомоловы подтвердили сведения о планах повстанцев:

— Собрався, хотят итить под украинные городы, где стоит с полками господин князь Долгорукой. И как евот князя Долгорукова, с полками разобьют, то чернь к ним, собрався, пристанет от многих несносных податей, и от тягости, и от прибыльщиков к нам, ворам. И, поймав городы, пойдут до Москвы побить бояр, и немцов, и прибыльщиков.

Те же Богомоловы упомянули о караулах, которые повстанцы поставили в разных местах, и непрестанных разъездах, ими же посылаемых. Зиновий Кузьмин, дворовый курского помещика Алексея Авдеева, убитого «казаками бурлаками» в Букановской станице, рассказал Долгорукому в его походной канцелярии в Острогожске: