Бульвар Постышева

Хорошая новость. «Не останавливайтесь никому!» Дорога вдоль полей идет дугами. Фары встречных машин видно километров за двадцать, пока они с тобой встретятся. Как ночью можно незаметно по такой дороге проскочить? Положи бревно на дорогу — не хочешь — остановишься. А если они мента убили, так у них ещё и форма может быть. Менты, не менты — узнай! Попробуй — не остановись ментам. Они сами тебя расстреляют на ночной трассе, решив, что именно ты и есть тот Зек, только на угнанной машине. Замкнутый круг получается. Что делать? А делать нечего. Ехать надо. Обрадовал, капитан. А они с автоматом. Бревно положили, остановился, «та-та-та» — поминай, как звали. Вот, бля, работнички!

Пришлось Лёне с Архипом всю ночь глаз не сомкнуть, прорываться к Чете, чтобы успеть на драное совещание, так сказать, под свистом пуль, снарядов и бомбежкой. Но ничего — прорвались. Повезло. Зато обратно неслись днём, с копченым омулем, с песнями Высоцкого, с пивом, менее чем за пятнадцать часов. И ещё больше скорефанились. Опасность — сближает работников Военторга.

Архипу всегда вспоминалась эта история из числа многих других, связанных с Лёней Василевским, когда произносили его имя. Но селедка тут была ни причем. Поэтому, похвалив Лёню, Архип добавил:

— Лично меня — Покуль научил селедку жрать!

С тех пор, селёдка — это продукт, который готовит Андрей Андреевич. И больше никто!

Когда Архип с Андрюшей садились выпивать, то любили, чтобы стол был красиво сервирован, насколько это могут сделать двое остроумных мужчин в отсутствии серьезных женщин. Однако всё должно быть разложено по тарелочкам: салатик или овощи, закуски, мясо отдельно, и у каждого своя тарелка, вилка, ножик и салфетка. Только после этого они набрасывались на еду и выпивку, а при такой еде всегда была выпивка — водочка. Андрей быстро ел и пил. Архип выпивал водки столько, сколько мог, но мелкими дозами, а после переходил на пиво, так что водка доставалась Андрею. Тем не менее, всем было хорошо, и разговор продолжался.

— Плиса-то давно заходил? — спросил Андрей, пережёвывая закуски.

— Постоянно заходит. У него выбора нет: денег нет — заходит, ночевать негде — заходит. Правда, взял моду пьяным появляться, тогда я его не пускаю — желания нет его пьяный базар слушать. А так-то, постоянно заходит. Может и сегодня зайдет. Ему тут зуб выбили. Передний. Вообще смешной пассажир стал. Вставить денег нет… и желания. Короче, у него свои причуды.

— Перспектив у него точно никаких.

— Какие перспективы? Сам нихера не хочет. Да и кто его на работу возьмет: три ходки, десять лет на игле? Хорошо хоть с илы сполз. И друзья есть — помогают, денег дают. Но это же не вечно. Старость придет, что тогда? Бухает же, бля, беспросветно.

— Ни ко всем старость приходит, — философски заметил Андрей. — С его образом жизни…

Договаривать он на всякий случай не стал.

Потом они ещё поговорили на разные темы, пока Покуль наконец-то не нажрался. А как нажрался, развалился на диване.

Пришлось Архипу перебираться в кресло.

— Ты, почему себя, как конь-то ведешь? — спросил Архип из глубины старого кресла.

Поглаживая животик, пуская дым в потолок, Андрюша произнес:

— Расскажи ещё чего-нибудь.

— Шахиризаду нашел, что ли?

— Ну, расскажи. Я пока покимарю.

— Да, пошел, ты. Нашел Шахиризаду.

— Что сейчас пишешь? Над чем работаешь? Поведай.

— Очень хочется знать, любопытненький мой?

— Меня всегда интересовала твоя литературная судьба. Ты же один у нас такой…

— Иди на хер!

— … вульгарный. Писатель, а ругаешься. Расскажи лучше, как ты умеешь. Ты же умеешь рассказывать.

— Сейчас!

Архип вышел из комнаты в «свой кабинет». Там у него стоял компьютер. Он его включил и принялся что-то долго распечатывать. Пока он возился с бумагой, Андрюха успел вздремнуть. Но Архип вернулся и разбудил его.

— Я тут тебе текст распечатал, — сказал Архип. — Девяносто четыре листа. Две недели шлёпал. Название, правда, ещё не придумал, но это после. Почитаешь. Правда, сыро ещё. Но мне интересно знать ваше мнение, Андрей Андреич. Там про наших ребят и про Постышево. Повесть районного масштаба, типа. Ну, прочитаешь — поймешь.

— Давай, я лучше сразу книгу почитаю, — зевнув, промычал Андрей.

— Не, Андрюша, мне важно знать, всё ли там правильно, особенно про тех, кого уже нет. Там и ты есть, я про тебя написал. Там все есть. Ну, или почти все. Почитай. Я серьезно.

— Ты бы лучше про меня лично что-нибудь написал. Только хорошее, а ни как обычно. Написал бы про меня, как я всех спасаю и защищаю всех от врагов. Какой я герой на войне. Или в партизанском отряде. Как я пробираюсь за линию фронта. Как отбиваю атаки. Иду по минному полю. А то всякую дрянь про меня пишешь. Напиши, что я смелый и сильный, и людям помогаю. Можешь про меня такое написать?

— Могу. А почему ты думаешь, что я про тебя плохо написал?

— А что ты ещё можешь про меня написать. Что ты писал про меня в институте? «Лес Бианки». Всё помню! Напиши, что я очень отважный и добрый. По-нормальному сделай.

— Обязательно напишу, Андрейка. «Подвиг врачей в современной советской литературе» — пройденная тема, сам знаешь.

Архип разлил ещё по рюмочке. И переспросил:

— Прочитаешь?

— Много?

— Чуть меньше сотни страниц.

— Нихрена себе тебя пронесло!

— Бывает. Я же стараюсь! Хочу вас всех увековечить, оглоедов. А то потом, кто о вас вспомнит? Что за люди, кто такие? А тут Архипка со своими бессмертными произведениями: получите, распишитесь! Прочитаешь, скажешь — стоит или нет продолжать. Может, там вообще все говно. Мне нужно знать. А ты ведь у меня Белинский: хорошего не скажешь, но и не соврешь. Как, я — нормально подмазался?

— Нормально. Ладно, прочту, — согласился Андрей.

Потом он приподнялся и сел на диван.

Потом Архип ещё налил.

Потом они ещё замахнули.

И ещё раз вкусно поели. Доели остатки.

Покуля три дня не было, наверное, книжку читал. Потом объявился.

(Чтобы не рвать повествование и не втискивать одну книжонку в другую, пришлось Архипов текст отнести в конец книги, — там Вы его найдете за номером: VIII–CT № 523649. Посмотрите — понятнее будет, о чем пойдет далее речь, понятнее будут мысли и рассуждения Архипа. В конце концов, прояснится, почему Покуля три дня не было. Некоторые предпочитают по ходу пьесы отвлекаться и листать последние страницы партитуры, чтобы выяснить, что происходит за кулисами и на сцене. Дело хозяйское. Я, лично, продолжаю неустанно рассказывать Вам эту историю, Дорогой мой Читатель!)

* * *

Суббота. Часов одиннадцать, начало двенадцатого. Зазвонил телефон. На панели высветился Покулевский номер. Архип нажал зелёную кнопку:

— Аллё.

— Здорово.

— Здорово.

— Чё делаешь?

— Ни хера — на диване валяюсь, телик смотрю.

— Может, прогуляемся?

— Ну, давай, в принципе, можно.

— Минут через десять на Бульваре встречаемся.

— Хорошо. На лавочке.

Телефон отключился.

Архип поднялся с дивана, пошел в ванную. Бриться или не бриться? Он не любил бриться, но ходить небритым, ещё больше не любил — кожа на скулах чесалась. Наспех побрился. Сполоснулся прохладной водой, натянул кроссовки, не зашнуровывая по старой привычке, напялил футболку, потянулся и пошел на Бульвар.