Бумеранг

– Вы не против, если я покурю? — повернулся он.

Я безразлично пожала плечами и, поднявшись со стула, достала из кухонного шкафа железную кружку. Плеснула из крана воды на донышко и протянула “подозрительному” следователю.

— Вместо пепельницы, — объяснила я озадаченному выражению лица мужчины.

Сергей хмыкнул, взял кружку и протиснулся между мной и столом, задев случайно плечом мою грудь. Притормозил и сконфуженно произнёс:

— Простите.

— Всегда так часто извиняетесь или сегодня исключительно моя заслуга? — насмешливо глянула я на него исподлобья.

Он усмехнулся своим мыслям, изучив моё лицо внимательным взглядом, и уселся на стул, не ответив на мой вопрос. Прикурил и задумчиво выдохнул сигаретный дым, не отводя пристального взгляда от меня.

— А что по делу Никитина? По-моему, тут всё ясно как день, — нарушила я молчание.

И дело не только в алкоголе. Он баловался героином. Помню, когда узнала об этом впервые, ужасно испугалась, что Кирилл составляет ему компанию. Закатила скандал, потребовала, чтобы он с ним не общался и, если узнаю, что он принимает наркотики — сразу соберу вещи, и он меня больше не увидит. Кирилл лишь посмеялся над моей пламенной речью, а после спокойно сказал, что он не настолько глуп, чтобы принимать героин. И так же спокойно предупредил, что запугивать его — не лучшая тактика, и указывать, что ему делать — не лучший вариант для моей красивой мордашки. Тогда я впервые увидела просквозивший холод в его глазах и для себя решила, что никогда не хотела бы его увидеть снова.

— На первый взгляд, — кивнул Сергей, делая затяжку. — Но на его запястьях обнаружены следы от наручников.

— Тут тоже всё ясно, — не удержалась я от смешка. — Он был сторонником нетрадиционного секса.

— Следователь, что закрыл дело, указал это в отчёте, — тоже улыбнулся он. Впервые за наш разговор. — Но откуда у вас такие познания?

— Если вы не знали, — прищурилась я на следователя, догадываясь, что он как раз-таки знает. — Я прожила в браке с Кириллом пять лет, соответственно, общалась с его друзьями, а многое о них мне рассказывал сам Кирилл.

— Даже такие подробности? — усмехнулся Сергей Дмитриевич.

Я усмехнулась в ответ и присела на стул, не отрывная прямого взгляда от карих глаз.

— Однажды я обратила внимание на покрасневшие запястья Никитина и поинтересовалась у Кирилла, что с ним случилось. Вместо ответа в тот же вечер он приковал меня наручниками к спинке кровати и занялся со мной сексом.

Мужчина чуть стушевался и опустил глаза. Затем, сделав очередную затяжку, усмехнулся собственным мыслям и снова глянул на меня пронзительным взглядом:

— Понравилось?

— Личные вопросы? — подняла я брови, придвинув к себе стакан. — Беседа становится неформальной?

— Простите, — выпустил он дым в сторону, отводя глаза. — Не моё дело. Да. Не знаю, зачем я спросил.

— Всё в порядке, — улыбнулась я, двигая по столу бутылкой. Мне-то как раз ясно зачем. — Было не плохо, только запястья потом болели. У вас же имеются наручники. Вы разве не экспериментировали?

— Не довелось, — снова посмотрел на меня мужчина.

— Обязательно попробуйте, — выразительно кивнула я, поднимая бутылку, чтобы налить себе ещё водки.

Но широкая ладонь следователя, перекрывшая доступ к стакану, не позволила мне это сделать. Я вопросительно посмотрела на мужчину, изучавшего меня взглядом.

— Олеся, — произнёс он и, чуть нахмурившись, оговорился: — Вы не против, если мы перейдём на “ты”? — Нисколько, — кивнула я, всё также ожидая ответа на свой взгляд.

— Олеся, — повторил он напряжённым шёпотом. — Пожалуйста, остановись.

Я чуть смешалась от такого проникновенного обращения, но быстро взяла себя в руки. Поставила бутылку обратно на столешницу и, закрыв крышку, отодвинула её к стене. Затем посмотрела на Сергея свысока, полунасмешливым взглядом:

— Как пожелаете, гражданин начальник.

— Отлично, — тихо рассмеялся он, определяя стакан рядом с бутылкой и, сделав очередную затяжку, с тихим шипением уголька об воду потушил окурок. — Я обязан задать тебе следующий вопрос.

— Валяй, — мне стало приятно, что в интонации его голоса слышалось извинение.

— Что ты делала одиннадцатого февраля с 21.00 до 24.00?

— Время смерти Кирилла, — догадалась я.

— Верно, — сложив руки в замок, подтвердил Сергей.

— У меня был выходной. Соответственно, я была здесь, — пожала я плечами.

— Кто-нибудь может это подтвердить? — расцепив руки и чиркая что-то себе в блокнот, поднял он глаза.

— Водка говорить не умеет, — усмехнулась я. — Мебель тоже.

Сергей вздохнул и через секунду, оторвав от меня сканирующий взгляд, снова оставил запись в блокноте.

— Остаюсь подозреваемой, — кивнула я, а руки так и чесались снова придвинуть бутылку и налить себе водки.

— У тебя нет алиби, — просто ответил он, возвращаясь взглядом ко мне.

— Алкоголизм не достаточное алиби? — горько рассмеялась я, посмотрев на бутылку вожделенным взглядом.

— Ещё не решил, — усмехнулся он. — Почему ты начала пить? Это случилось после проигранного в суде иска?

Сами ответчики на суд не явились, отправив своего представителя в лице пухлого адвоката с лоснящимся лицом. Тот своими толстыми пальцами передал судье все ложные заключения с больницы, в которую меня доставили сразу после происшествия, и заявил свидетеля. С моей стороны единственным, кто согласился стать свидетелем, была моя коллега с бывшей работы. Но ещё до начала заседания ей позвонили на сотовый, и она без объяснений исчезла, оставив меня на растерзание осуждающим взглядам остальных участников процесса.

Меня допросили. Я, как смогла, подробно рассказала о случившемся, обливаясь слезами, потому что невыносимо страдала, вспоминая. Потом говорил представитель ответчиков. Как говорил — врал. Зачитали вслух бумаги, но я стойко перенесла прочитанную ложь — осуждающих взглядов с каждым зачтённым словом становилось всё больше. Затем в зал вызвали свидетеля со стороны ответчиков, ведь с моей стороны таковых не оказалось.

В зал, хлопая ресничками, процокала на невыносимо высоких каблуках Кристина Наумова. Встала у стойки и улыбнулась судье. Женщина холодно проигнорировала её улыбку и после всех обязательных вопросов про правду и ничего кроме неё задала вопрос касаемо рассматриваемого дела:

— Вам знакома истец — Кольцова Олеся Витальевна?

— Да, — пискнула та и глянула на меня надменным взглядом.

— Охарактеризуйте её как человека.

— Ваша честь, — оторвала она от меня взгляд, посмотрев на судью. — Пропащая дамочка. Совершенно.

— Что вы подразумеваете? Подробнее, пожалуйста.

— Мы с ней виделись в разное время на протяжении пяти лет. И ни разу она не была абсолютно трезвой. Её муж пытался бороться с пагубной страстью супруги: отправлял на лечение в специализированные клиники; забирал деньги, кредитки и так далее; с завидной периодичностью избавлял квартиру от приобретённого ею алкоголя. Но, как мы теперь видим — всё зря.