Бумеранги

А мой «попаданец», кажется, настроен на дубль два. Водит губами по моим плечам, терпеливо дожидаясь поощрения. Губы сухие, жесткие. Облизни их, пожалуйста. Словно читая мысли, он слушается, заодно касается языком моего позвоночника между лопаток, ведет влажный след к затылку. Дрожу. Сжимаюсь в комок и дрожу.

Одна его рука на моей груди, вторая на животе. Все что угодно, только скажи мне еще что-нибудь на ухо. Снова всхлипываю от ощущений. Скажи мне, умоляю, всем сердцем прошу, ответь: шептав, ты сделал исключение только для меня? Или это обычная практика со всеми любовницами?

Клянусь, я искала бывшего сектанта не для того, чтобы трахаться с ним. Я не планировала такого заранее!

***

«Ровер» плавно движется по знакомому маршруту, в салоне играет громкая музыка, Алексей напряжен и сосредоточен, сидит позади, скрестив на груди руки, а Костя ведет себя как обычно. Хотя, вообще-то, нет. Смотрит на меня по-другому. Я бы сказала - поглядывает. Он и раньше не выпускал мою персону из поля зрения надолго, а сегодня я снова и снова замечаю его украдкой брошенные взгляды, которые он не позволяет поймать, сразу отводит глаза. И улыбается. Рассматривает меня постоянно. И если еще вчера я бы не придала этому значение, сейчас краснею от удовольствия и трепета. Его внимание приятно.

Утром за завтраком Костя и Алексей долго обсуждали расследование травли, я переводила. Оказалось, что охранное агентство Алексея пытались подкупить и приставить к Косте «своего» бодигарда, причем ниточки неожиданно вывели в сторону родственников одного из выживших «попаданцев».

«Все хорошо?» - спрашивает.

–  Переживаю за тебя. Страшно подумать, что было бы, если бы им удалось купить охрану.

Он жестикулирует:

«Антон бы жестоко покарал взяточников», - на мгновенье отрывает руки от руля и делает недвусмысленный жест, как именно бы покарал, и улыбается.

Но получасом позже я замечаю в отражении металлической стены лифта потерянный Костин взгляд, понимаю, что ему тоже страшно. А дурачится он для вида. Держит меня за руку, слегка сжимая, а я вдруг осознаю, насколько глубоко успела увянуть в его проблемах, имея за плечами звездное небо своих собственных.

–  Все нормально?
– это уже я спрашиваю, когда мы рассаживаемся за столом в конференц зале.

«Ночью я спросил, а ты не ответила».

В этот момент в помещение залетает Антон Игоревич, останавливается около нас, уперев руки в бока, здоровается. Отвечая на стандартные фразы я пытаюсь выкинуть из голову прошлую ночь и настроиться на работу. Костя сто процентов, думает о нас вместе, глядит на меня в упор, игнорируя брата.

Потом он кивает своим мыслям, достает из сумки папку бумаг с пометками, встает и направляется к доске, обрывая тем самым Антона на полуслове. Я семеню следом.

Перевожу много подряд, не замолкая ни на минут. Мой ученик, кажется, вошел во вкус, глаза горят, пальцы двигаются без остановки. Судя по выражению лиц Антона и других менеджеров, они уже не рады, что заставили его посещать планерки.

Некоторое время братья спорят. Антон рявкает на меня. Вернее, на Костю, но так как говорю я, то получается, что обрывает он меня, причем безжалостно и откровенно грубо. Костя делает шаг вперед, оставляя меня позади, и эмоционально всплескивает руками. За его спиной хорошо, но, увы, переводить в таком состоянии невозможно. Приходится снова поравняться. Мои щеки горят, пульс учащается; Разовские ссорятся, я между ними. Стараюсь говорить бесстрастно, но не всегда получается, машинально улавливаю и передаю Костины интонации. И выходит, что повышаю голос на владельца «РазаВорлд»!

Когда после планерки мы с Костей движемся к выходу, Антон вдруг окликает меня по имени и произносит сухо:

–  Элен, мне же не нужно напоминать о том, что всё услышанное вами является коммерческой тайной, за разглашение которой вас ждет уголовная ответственность? Эти моменты прописаны в вашем трудовом договоре.

Никогда еще он не говорил со мной таким тоном.

Глава 31

Элен

Пока Костя выгуливает Акцио, мы с Алексеем заходим в дом. Я мысленно настраиваюсь противостоять едким комментариям Рока, но оказывается, тот уехал. Со своим рюкзаком. Непонятно куда и надолго ли.

То, что происходит дальше приятно и необычно. Несколько часов мы с Костей в обнимку лежим на кровати, то моя голова у него на груди, то его - на моей. Он неспешно поглаживает меня по спине, я иногда позволяю себе коснуться его лица, очертить губы, пропустить короткие волосы сквозь пальцы. Он о чем-то напряженно думает, правит документы на планшете, а мне просто хорошо лежать с ним вот так, молча. Вдвоем. Переплетя ноги, слушая дыхание, чувствуя, как напрягается его рука, когда я пытаюсь чуть отстраниться, поменяв положение.

На сотовый падает сообщение от Иры: «Элен, как успехи? Ты виделась с Крис?»

Резко сажусь, сжимая телефон в руке. Что же я делаю? Обещала ведь себе, что сразу после планерки повезу Костю к сестре. Но почему-то в нужный момент… промолчала. Влюбилась, втрескалась по самую макушку и лежу с ним рядом, обожаю его всем сердцем. Будто ворую у наших непростых судеб драгоценные минуточки. Только о себе думаю. Подлая дрянь! Не ровен час, спасать будет некого.

«Что случилось?» - спрашивает Костя, ловя мой взгляд и устраиваясь рядом на краю кровати. Мы смотрим друг на друга, моргаем. Возможно, он и считает себя способным на преступление, но… не смог ведь бросить меня в сложившейся ситуации. Догнал, предотвратил. Не допустил. Может, в итоге это и отличает уродов от хороших парней: когда предоставляется возможность первые берут, что манит, а вторые не могут. Просто не могут. Даже если считают свои действия - заслуженной карой. Даже если ненавидят всем существом. Потому что причинить зло - выше их сил.

Но я нашла его не для себя, для помощи ей.

–  Поедем к Кристине сейчас?
– спрашиваю. Он мгновение мешкает, отводит глаза в сторону, потом закусывает губу и кивает.

***

Кристина похожа на моего отца как две капли воды, одаренная, долгожданная, выстраданная наследница. А я та, кому в свидетельство о рождении по ошибке вписали ее имя. Она должна была родиться Маликой Дивеевой, а я пройти через тяжелый, грязный развод родителей, жить почти в нищите, наблюдать, как спивается мать. А потом, возможно, захотеть сбежать в виртуальный мир, не в состоянии вытянуть навалившееся.

Дивеевы не говорили этого прямо, они продолжали хорошо ко мне относиться после появления кровной дочери, но словно… перестали ждать чудес. Если до одиннадцати лет меня таскали по всем секциям и кружкам, какие только приходили им в голову, рылись в моей заурядности, пытаясь нащупать ниточки талантов и вытащить их наружу. Ну хоть каких-нибудь! Заставляли заниматься с репетиторами, тренерами, элитными нянями, то с появлением Крис - от меня, наконец, отстали. Совсем. Колоссальное облегчение и желанная свобода. Смертельная детская обида. И пока я привыкала к своей новой роли, рядом занималась тем же - Кристина.

У меня хотя бы были эти несколько лет счастья, а Крис и того лишилась. Наверное, поэтому она ринулась в виртуал с головой. Даже я со всей своей любовью не смогла удержать сестру.

Когда я рассказала Ирине о том, что нарыла в переписках Кристины о «Данте», она вспомнила, что читала об этой секте несколько лет назад.

Вадим каким-то образом сумел выяснить, что один из «попаданцев» живет в Москве и посещает центр реабилитации «Без имени».

***

Чем ближе мы к району, в котором я прожила несколько неплохих лет с Крис и бабушкой, потом только с Крис, тем сильнее я нервничаю. Долгое время я считала эту трешку на пятом этаже своим домом. Квартира и правда по документам наполовину моя, но по факту - едва мне отыщется в ней угол. Вдуматься только: комфортнее всего за последнее время я чувствовала себя вместе с Костей на его даче.