Бумерит

Карлтон пересекла сцену и посмотрела в зал.

– Воистину. В «Плане поддержки разнообразия», составленном в Университете Аризоны, говорится о том, что студенты не должны подвергаться дискриминации на основании «возраста, цвета кожи, этнической принадлежности, пола, физических и умственных способностей, расы, религиозных убеждений, сексуальной ориентации, статуса ветерана Вьетнама, социально-экономического статуса и индивидуального стиля». То есть заявить о дискриминации может любой. В Университете Коннектикута запрещён «недолжным образом направленный смех». В Университете Дьюка создан комитет по наблюдению за «неуважительными выражениями лица».

– Из этого, как пишет Джулиус Лестер (Julius Lester), следует, «что против мнений, чувств и предрассудков частных лиц могут применяться политические меры. И это крайне опасно, поскольку в такой формулировке может быть утверждён новый тоталитаризм – попытка контролировать не только поведение, но и мысли и чувства людей».

– Это очень одностороннее изложение доводов! – громко и рассержено прошептал Катиш. – Блин, это настолько нечестно, что я даже поверить не могу. Они что, даже не попытаются озвучить другую точку зрения?

Каролина энергично кивнула в знак согласия.

Ким, как будто почувствовав необходимость защитить своего любовника и его товарищей, ответила:

– У них есть семинары, полностью посвящённые критике, там они выслушивают всех несогласных. Но этот семинар о другом – здесь они просто рассказывают о своей, альтернативной точке зрения. Они критикуют взгляды первого порядка, чтобы расчистить путь для взглядов второго порядка.

– Ну, тогда позовите меня на другой семинар, потому что всё это просто смешно, – с отвращением произнёс Катиш.

– В Университете Брауна, – улыбнулась Карлтон, – введена политика, запрещающая «неподобающее вербальное внимание, обзывательства, вандализм и розыгрыши». Студентам объявлено следующее предупреждение: «Если ваше поведение, высказывание или жест имеет своей целью оскорбить кого-либо, причинить кому-либо вред, вызвать у кого-либо психологический стресс или сделать кого-либо объектом шутки, значит, ваш образ действий оскорбителен. Подобные действия рассматриваются как оскорбление, даже если они совершены неосознанно». В общем, эта политика позволяет привлечь вас к ответственности за подсознательное оскорбление.

И тут Карлтон вышла на передний край сцены и робко повысила голос, что в её случае можно было считать аналогом крика.

– Подсознательное оскорбление! Люди! Вы все виновны! Теперь мы добрались и до ваших мыслей! Берегите свои жопы, полиция мысли уже близко!

Все засмеялись, но не над смыслом сказанного, а потому, что милая славная Маргарет Карлтон сказала «жопа».

– Как пишет один журналист, «практически во всех случаях заявленный вред оказывается неосязаемым – его нельзя продемонстрировать, потому что он касается чувств и впечатлений. Среди последствий таких неосязаемых оскорблений значится „снижение самооценки“, „смутное чувство опасности“, „чувство собственной незащищённости и потери достоинства“, „чувство беспомощности, злости и отсутствия гражданских прав“, „лишение“, „страх“, „тревога“, „депрессия“ и „чувство стыда, вызванное насмешкой“».

– Иными словами, согласно этой политике, если кто-то заставляет вас почувствовать что-то из вышеперечисленного, вы являетесь жертвой оскорбления, а значит, можете подать на своего обидчика в суд. Более того, доказательством такого бесчувственного преступления является не свидетель или улика, указывающая на причинённый вред, а только и исключительно раненные чувства обиженного человека. Других доказательств не требуется! – Карлтон в гневе всплеснула руками и зашагала обратно к центру сцены. Слушатели неуютно поёжились.

– Рань это, – говорит Хлоя. – Глава 7. О соитии и особых пристрастиях.

The Living End [84] грохочут «Astonia Paranoia» и «Blood on Your Hands» [85] , Alien Ant Farm орут «Smooth Criminal» [86] , и удары музыки заставляют дребезжать мой мозг, слишком измученный, чтобы терпеть дальше. Неопределённо раскинувшееся передо мной уродливое будущее окончательно выходит из-под контроля и дожимает разрушающиеся нейроны, небрежно пресекая мои слабые попытки сопротивления.

84

«Живой конец» (англ.). – Прим. пер.

85

«Поразительная паранойя» и «Кровь на твоих руках» (англ.). – Прим. пер.

86

«Ферма муравьёв-пришельцев» – «Ловкий преступник» (англ.). – Прим. пер.

– Хлоя, Хлоя, хватит читать. Хлоя, у меня из головы не идёт: 200 000 лет, понимаешь, 200 000 лет.

– Раненные чувства. Что же на самом деле означают эти слова? Раненные чувства. Ранимый, сверхчувствительный, обидчивый… Вообще-то, всё это говорит о развитом, спелом, раздутом, легкоранимом эго, не так ли? Это значит, что эго разрослось настолько, что его ранит любой ваш чих. Иными словами, охваченный бумеритом зелёный мем пытается как можно скорее воспроизвести в студентах свою патологию: он делает их эго раздутыми и ранимыми, а затем заселяет мир этими огромными, чувствительными эго, обученными подавать в суд за любой чих в их присутствии и готовыми в любой момент воспользоваться этим навыком. Долой жертв, дорогу студентам! О боже.

Карлтон вопросительно посмотрела на собравшихся в зале.

– Иногда издевательства бывают такими незаметными, а раненные чувства такими тонкими, что для обнаружения оскорбления требуются почти сверхчеловеческая восприимчивость необычайно сострадательного человека. В журнале «Harvard Educational Review» была опубликована статья профессора Магды Льюис (Magda Lewis), в которой был описан как раз такой случай тонкого оскорбления женщин мужчинами в форме «трудноописуемого языка жестов, проявлявшегося в едва заметном движении вперёд и почти невидимом вытягивании руки». Но за такое почти невидимое преступление полагается вполне заметное наказание. Бумерит, подгоняемый нарциссическим гиперчувствительным эго, – это гигантская ссадина, которая ищет себе место, и нам остаётся только посочувствовать этой благородной чувствительности, полностью выжившей из ума. Ах, господи…

– Но постойте! – Карлтон прервала свою речь резким смехом. – Не будем скупиться на похвалы там, где они уместны. В 1991 году 70 % всех юристов мира проживало в США.

– Если общество опирается на чувства индивидуалистической самости, не говоря уж о чувствах гиперчувствительной нарциссической самости, невозможно рассчитывать на то, что тон культурного дискурса будут задавать искренние общественные отношения, поэтому для решения сложных вопросов, возникающих, когда пути гиперчувствительных самостей пересекаются, приходится прибегать к услугам законов и адвокатов. С другой стороны, живя в обществе, битком набитом эго размером с Луизианскую Покупку [87] , обвиняющими вас в своих проблемах, вы должны быть благодарны, что эти 70 % адвокатов существуют и готовы играть роль буфера.

87

Покупка в 1803 году Соединёнными Штатами Америки французских владений в Северной Америке площадью 2 100 000 км^2. – Прим. пер.

Юный Кен стремится к своей Омеге, к точке, в которой его старое «я» исчезнет и родится новое «я», прочное, как алмаз. Он думает, что это «я» будет жить в кремниевой системе, но это только начало, или, лучше сказать, отвлекающий манёвр в большой Космической игре. На самом деле он стремится ко мне, а я – всего лишь перевалочный пункт на пути к началу всего, находящемуся вне времени. Но это начало требует человеческой жертвы, масштабы которой поражают воображение. Юный Кен поскользнулся и упал на том отрезке пространства-времени, который ведёт к его гибели – она и есть цель, на пути к которой он так долго пробуксовывал, не в силах преодолеть притяжения своего собственного внутреннего устройства. Он думает, что просто занимается программированием. Но ведь и я сам когда-то делал такие же недалёкие предположения?