Бунин и Набоков. История соперничества

А вот начало знаменитого «Листопада» (1900) Бунина:

Лес, точно терем расписной,Лиловый, золотой, багряный,Веселой, пестрою стенойСтоит над светлою поляной.Березы желтою резьбойБлестят в лазури голубой…(Бунин CC 1:120)

Легко заметить параллели, особенно в цветовой палитре. В обоих стихотворениях преобладают оттенки золотого, лилового, голубого и лазурного цветов. Можно привести и другие примеры именно внешнего сходства как в образной, так и в тематической структуре стихотворений Набокова и Бунина. К примеру, в стихотворении «Мать» (1924) Набоков перенял нечто из обработки евангельских мотивов в стихотворении Бунина «На пути из Назарета» (1912), которое ранее публиковалось именно под названием «Мать» [84] .

84

Ср. Бунин СС 1: 344–346; 563; Набоков РСС 1: 564–565.

Наконец, Набоков перенял и одну черту, отличавшую состав сборников Бунина от многих книг его современников. Уже в 1910-е годы Бунин стал публиковать рассказы под одной книжной обложкой со стихами [85] . Так же поступил и Набоков со своим сборником «Возвращение Чорба». Решение публиковать рассказы и стихи вместе послужило сигналом перехода к новому этапу, на котором он «иллюстрировал принцип создания короткого стихотворения, обладающего сюжетом и рассказывающего какую-то историю» [86] .

85

В целый ряд книг Бунина эмигрантского периода входят как стихи, так и проза. См., например, «Начальная любовь» (Прага, 1921), «Роза Иерихона» (Берлин, 1924) и «Митина любовь» (Париж, 1925).

86

«…illustrate [d] the principle of making a short poem contain a plot and tell a story»; см.: Nabokov. Poems and Problems. P. 15.

Итак, хотя Набоков и считал Бунина одним из своих поэтических предшественников, в стихах он немногому научился у старого мастера, дословно переняв лишь некоторые приемы. В то время как Набоков менял свои поэтические координаты в 1920-е и начале 1930-х годов, усваивая традиции то одной, то другой литературной школы (в том числе и веяния советской поэзии), Бунин вел свою поэтическую линию с поразительным постоянством. Выработав, еще в 1900-е годы, уникальную, самобытную поэтическую интонацию, Бунин продолжал писать прекрасные стихи в течение 1910-х годов и в эмиграции, хотя количество их неуклонно уменьшалось. Стихи Бунина трудно спутать со стихами его предшественников и современников. Русскоязычные стихи Владимира Набокова похожи на попурри из поэтического репертуара XIX и XX веков: реминисценции из Пушкина, Фета, Бунина, Бальмонта, Блока, Ходасевича и Пастернака [87] . (Пожалуй, исключение составляют несколько стихотворений поздних 1930-х, прежде всего «шишковский цикл» [88] , а также несколько послевоенных стихов, написанных Набоковым по-русски в США и в Европе.)

87

Процитируем Дэвида М. Беттеа: «Несмотря на то, что в отдельных случаях стихи не лишены шарма, и несмотря на неоакмеистическую точность деталей, Набоков был в лучших стихах последователем Блока, а в худших – последователем Бальмонта». Bethea. Joseph Brodsky. P. 221. См. также комментарии Ирины Роднянской к предисловию, написанному Андреем Вознесенским к стихам Набокова: Роднянская И. Литературное семилетие. М., 1995. С. 88. О поэзии Набокова и Бунина см. также: Boyd. Vladimir Nabokov: The Russian Years. P. 94.

88

О шишковском цикле, впервые описанном мною в еще в 1995 году в йельской докторской диссертации, см.: Shrayer. The World of Nabokov’s Stories. P. 161–189; Шраер. Набоков: Темы и вариации. С. 211–239.

Юрий Тынянов в 1924 году отмечал, что «каждое новое явление в поэзии сказывается прежде всего новизной интонации» [89] . Наделенный от природы стихотворческим даром, но не обладающий в стихах своей собственной неповторимой интонацией, в глазах Бунина Набоков как поэт никогда не был и не мог быть литературным соперником. В этом отношении показательны слова Бунина, пересказанные журналистом Яковом Полонским 23 июня 1945 года, через четверть века после того, как Бунин познакомился с поэзией молодого Набокова: «Я его крестный отец. Был приятелем с его отцом, он мне как-то прислал тетрадь стихов, подписанную “Сирин”, с просьбой дать свой отзыв. <…> Я сказал, что слабовато, но есть хорошие. Вообще в стихах он лучше, чем в прозе» [90] . Неудивительно, что реакция Бунина на раннюю прозу Набокова была гораздо более сложной и многогранной. Только в начале 1930-х годов он опознал реального соперника в Набокове-прозаике.

89

Эта формулировка – из статьи Тынянова «Промежуток» (1924). См.: Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 179.

90

Иван Бунин во Франции. Дневник Я. Б. Полонского. Публ. Ефима Эткинда // Время и мы. № 56 (1980). С. 298–99.

Однако обратимся к весне и лету 1926 года – времени публикации первого романа Набокова «Машенька». Это апогей бунинского периода в творчестве Набокова. В апреле 1926 года в брюссельском журнале «Благонамеренный» появляется рецензия на «Машеньку», подписанная инициалом А. Ее автор, Дмитрий Шаховской, будущий Иоанн, архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский, дает следующую оценку влияния Бунина на Набокова: «“Типы” Сирину не вполне удались (кроме, пожалуй, самой Машеньки, которая живет за кулисами романа), но это хорошо, что не удались. Здесь Сирин отходит от Бунина, которому следовал в насыщенности описаний, и идет в сторону Достоевского. Нам кажется, что это правильный путь в данном случае» [91] . 16 июля 1926 года, прочитав очередную книгу парижского журнала «Современные записки», где соседствовали рассказ Бунина «Солнечный удар», начало романа «Заговор» Алданова и «Джон Боттом» Ходасевича, Набоков пишет жене: «В “Современных записках” великолепный рассказ Бунина и недурной отрывок из многологии Алданова. Есть тоже очаровательная баллада Ходасевича» [92] . Оценки расставлены молодым Набоковым точно и безоговорочно. В июне 1926 года Набоков отправил Бунину экземпляр своего первого романа с трепетной надписью (илл. 1):

91

А. <Рец. на> В. Сирин. Машенька // Благонамеренный. Март – апрель 1926. № 2. С. 173–174.

92

Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. Под ред. О. Ворониной и Б. Бойда. СПб., 2015 (готовится к печати). Речь идет о кн. 28 (1926) «Современных записок». См.: там же комментарии Ольги Ворониной к письму.

Глубокоуважаемый и дорогой Иван Алексеевич,

мне и радостно и страшно посылать вам мою первую книгу. Не судите меня слишком строго, прошу вас.

Всей душой ваш

В. НабоковБерлин V-26 [93]

В письме жене от 18 июля 1926 года Набоков обнаруживает нетерпение: «Жду ответов из-за границы от Бунина, <Дмитрия> Шаховского, де Калри <кембриджский однокашник Набокова Robert de Calry>, – до сих пор ни один из них не ответил. Да, еще – от Дяди Кости <Константина Набокова>» [94] . Ответа Бунина либо не последовало – или же он не сохранился. В подаренном Бунину экземпляре «Машеньки» сохранилось одно замечание: «Ах, как плохо!» [95] Замечание написано рукой Бунина в 8-й главе романа на полях возле следующего абзаца: «Это было не просто воспоминание, а жизнь, гораздо действительнее, гораздо “интенсивнее” – как пишут в газетах, – чем жизнь его берлинской тени. Это был удивительный роман, развивающийся с подлинной, нежной осторожностью» (Набоков РСС 2: 85 ср. Набоков 1990 1:73). Бунин часто судил о литературе по словесному изяществу, которое он считал мерилом мастерства писателя. Резко отрицательное замечание было, по-видимому, вызвано употреблением прилагательных «интенсивный» и «удивительный». Хотя оба прилагательных употреблены Набоковым в ироническом ключе, их выбор мог показаться Бунину стилистически неудачным.

93

Публикуется по автографу (дарственная надпись в кн.: Владимир Сирин. Машенька: Роман. Берлин: Слово, 1926 (Beineke Rare Book and Manuscript Library, Йельский университет, США)); см. также: Шраер. Бунин и Набоков. Переписка. С. 193. Книга была отправлена Бунину с задержкой. В письме Вере Набоковой, отправленном из Берлина на курорт в Шварцвальд, Набоков писал 11 июня 1926 года, что «<к>нижки Бунину и дяде Костe <Константину Набокову> <он> еще не послал». См.: Набоков Берг; цит по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати). В письмах Набокова жене от 25 июня 1926-го и 26 июня 1926 года также упоминается экземпляр «Машеньки», потом отправленный Бунину.

94

Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати).

95

Экземпляр, подаренный И. Бунину: Сирин В. Машенька. Берлин: Слово, 1926. С. 86 (Beineke Rare Book and Manuscript Library, Йельский университет, США).

Роман «Машенька» был назван самым «бунинским» во всей прозе Набокова – и в этом есть доля истины [96] . Вера Бунина, которая предпочитала «Машеньку» всем последующим романам Набокова, вспоминала уже после войны, что Бунину первый его роман понравился [97] . Это так и не так. «Машенька» не произвела на Бунина сильного впечатления, не взбудоражила Бунина – как, собственно, она не взбудоражила и ведущих критиков и литературоведов в эмиграции. Константин Мочульский, будущий биограф Достоевского и Блока, писал в рецензии: «В этих идиллических описаниях есть гладкость, даже умение. Читая их, припоминаешь и Тургенева, и Бунина. Здесь особенно чувствуется большая литературная культура автора, мешающая ему найти свой собственный стиль» [98] . Только после публикации в парижских изданиях романов «Защита Лужина» (1929–1930) и «Подвиг» (1931–1932), а также таких первоклассных рассказов, как «Пильграм» (1930) и «Совершенство» (1932), Бунин стал проявлять к Набокову живой (и болезненный) интерес. Записи Веры Буниной, окрашенные ее собственным меняющимся отношением к Набокову, дополняют многое из того, что осталось за полями переписки писателей и их собственных воспоминаний и высказываний друг о друге. 17 сентября 1929 года Бунина замечает по поводу «Защиты Лужина»:

96

См.: Каганская. Отречение. См. также: замечание Г. Струве о влиянии Бунина на описания в романе «Машенька»: Струве. Русская литература в изгнании. Париж – Москва, 1996. C. 192.

97

См.: письмо В. Н. Буниной Н. П. Смирнову от 14 января 1961 года: Письма В. Н. Буниной Н. П. Смирнову // Новый мир. 1969. 3. С. 228.

98

Мочульский К. Роман В. Сирина // Звено. 1926. 18 апреля.

Ян читал главу из романа Сирина. <…> Сирин – человек культурный и серьезно относящийся к своим писаниям. Я еще не чувствую размаха его таланта, но мастерство уже большое. Он, конечно, читал и Пруста, и других современных писателей, я уже не говорю о классиках и все в подлиннике. Великое счастье быть как дома в 4 государствах [99] .

На первом этапе отношений писателей интерес Бунина к Набокову нарастал по мере появления новых набоковских публикаций. Несколько раз в течение 1920-х годов произведения Бунина и Набокова публиковались бок о бок в различных изданиях. К примеру, в «Вестник главного правления общества галлиполийцев» (Белград, 1924 год) Бунин дал свою статью, а Набоков – стихотворение. В газете «Руль» от 27 апреля 1924 года опубликованы два стихотворения Бунина и рассказ Набокова «Благость»; в одной и той же книге «Современных записок» за 1927 год был напечатан рассказ Бунина и «Университетская поэма» Набокова, а в 1929-м были опубликованы фрагмент из «Жизни Арсеньева» Бунина и начало «Защиты Лужина» Набокова [100] . 27 июля 1929 года Илья Фондаминский, литератор, меценат, общественный деятель и один из соредакторов «Современных записок», писал Бунину о «Защите Лужина»: «<…> Роман Сирина – настоящего “мастера”. Очень интересен, но бездушен. Жизнь шахматиста (Алехина?)». 1 августа 1929 года жена Бунина процитировала эти слова Фондаминского в дневниковой записи [101] . В то время Фондаминский еще формировал свое мнение о Набокове, но уже был готов использовать свое влияние на политику редакции по отношению к Набокову. 7 мая 1929 года Фондаминский пишет соредактору Марку Вишняку:

99

Бунин РАЛ MS 1067/403. Ср.: Устами Буниных. Т. 2. С. 209.

100

См.: «Вестник главного правления общества галлиполийцев». Белград, 1924. C. 6–7; Руль. 1924. 27 апреля; Современные записки. 1927. 33; Современные записки. 1929. 40.

101

Цит. по: «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. Под. ред. Олега Коростелева и Манфреда Шрубы. В 3 тт. М., 2011–2012. Т. 2. С. 799. См.: Устами Буниных. Т. 2. С. 208.

Т.к. положение с беллетристикой у нас катастрофическое, то мне приходят в голову следующие меры: 1. Предложить Сирину начать печатание у нас романа со следую<щей кни>жки (прежде чем он сам <предлож>ит) <речь идет о будущей публикации романа «Защита Лужина» в «Современных записках»>. Для этого, конечн<о, надо взя>ть роман, не читая <Фондаминский ссылается на высокую оценку Бунина…> это большой писат<ель>… многими головами выше всех молодых) [102] .

102

Цит. по: «Современные записки». Под. ред. Олега Коростелева и Манфреда Шрубы. Т. 1. С. 487.

В письме от 25 мая 1929 года Фондаминский убедительно просит Вишняка повысить гонорары Набокова: «Сирин выдвинулся в первые ряды заграничных писателей и стоит 500 фр. <за лист>» [103] . В течение года Фондаминский, который близко связан с Буниным узами дружеских и литературно-общественных отношений, превратится в главного парижского глашатая таланта Набокова.

Письма Набокова к Бунину, отправленные в 1929–1931 годах, полны нежности и почтения. В декабре 1929 года Набоков посылает Бунину экземпляр книги «Возвращение Чорба: Рассказы и стихи» (илл. 2). Надпись Набокова, сделанная в декабре 1929 года в Берлине на экземпляре «Возвращения Чорба», отчасти обманчива. К концу 1929-го уже публиковался третий роман Набокова «Защита Лужина», прославивший писателя и сразу выдвинувший его в первый ряд русских писателей эмиграции.

103

Фондаминский упоминает рецензию Набокова на «Избранные стихи» Бунина (1929) и то, что Бунин «уже работает над “Арсеньевым”».

Ивану Бунину

Великому мастеру

от прилежного ученика

В. Набоков

Берлин XII. 29 [104]

24 декабря 1929 года Вера Бунина отреагировала на книгу и на надпись: «Книга Яну от Сирина. Мне понравилась надпись: “Великому мастеру от прилежного ученика”, он не боится быть учеником Яна, и, видимо, даже считает это достоинством, – вот что значит хорошо воспитан» [105] . В декабре 1929 года близкий друг Бунина, писательница Галина Кузнецова, записывает в дневнике: «Сирин прислал книжку только что вышедших рассказов. Читаем ее вслух. Очень талантлив, но чересчур много мелочей и кроме того есть кое-что неприятное. А все-таки никого из молодых с ним и сравнивать нельзя!» [106] 25 декабря 1929 года в дневнике Буниной появляется такая запись:

104

Публикуется по автографу: дарственная надпись в кн.: Сирин В. Возвращение Чорба: Рассказы и стихи. Берлин: Слово, 1930 (Набоков Берг); см. также: Шраер. Набоков и Бунин. Переписка. С. 196.

105

Бунин РАЛ MS. 1067/395; см.: выдержки из дневниковых записей Буниной за 1929 год в кн.: Шраер. Набоков и Бунин. Переписка. С. 205–207.

106

Кузнецова Г. Грасский дневник. Вашингтон, 1967. С. 124.