Бунт стихий

– У нас с ним существует некая договоренность…

– Ну и жук же ты, Бьякуя! – Йоруичи расхохоталась. – Нет уж, колдуна я тебе не оставлю. Ты за ним плохо присматриваешь. Если уж он тебе действительно так нужен, заходи в гости. – И, отвернувшись от Кучики, зашагала в сторону сидящих офицеров. – Тамура! Живо сюда!

– Шихоинь-тайчо! – Оммедзи подскочил на месте от неожиданности, но явно обрадовался. – Ладно, ребята, мне пора, – он торопливо помахал рукой своим собеседникам.

– Ну, как ты тут? – Спросила Йоруичи, когда они вдвоем немного удалились от лагеря шестого отряда. – Не обижали?

– Они хорошие парни, – улыбнулся Тамура. – Они все поняли. Поняли, что я не враг, и тоже хочу все исправить. Конечно, они огорчены потерей своих домов, но в них нет бессильной злости. Их ум ясен и холоден, они готовы сражаться с любым противником, с каким доведется встретиться. А с таким настроением мы победим, в этом я уверен.

Комментарий к 6.

* «Осколки». Арранкар Бланко тоже использовал звуковую атаку.

========== Часть II. Вторая волна ==========

— Нет, вы только послушайте. К нам жалует Майкрофт, мой брат!

— И что же тут особенного?

— Что особенного? Это все равно, как если бы трамвай вдруг свернул с рельсов и покатил по проселочной дороге.

Артур Конан Дойл «Чертежи Брюса-Партингтона»

1.

Ренджи был уверен, что Кучики быстро скиснет в таких условиях. Это он, Абарай, ко всему привычный, может и спать на голой земле, и есть всякую гадость, или вовсе не есть, когда нечего. Кучики же привык к комфорту, чистоте и достатку. Теперь ему приходится ютиться в норе, которую Ренджи любезно сдавал время от времени напрокат, и есть из общего котла то, что приготовили люди, крайне далекие от поварского ремесла, из того, что удалось наскрести в развалинах. Редко когда удается найти неповрежденный мешок риса, и рядовые собирают зерна с земли по одному, старательно просеивают, но он все равно грязный. А в котел, как ни старайся, все равно летит с деревьев мелкая труха, хвоинки и листочки.

И форму теперь приходится стирать самому, причем в озере. Рядовые слишком заняты, чтобы нагружать их какими-то дополнительными обязанностями, поэтому каждый обслуживает себя сам. Белое косоде после такой стирки приобретает серо-зеленый оттенок и кажется белым только по контрасту с черным. Впрочем, в этом все примерно одинаковы, так что никто уже не обращает внимания.

Мыться тоже приходится в озере, старательно экономя мыло. Волосы после такого мытья все равно кажутся грязными, жесткими, так что Готэй сейчас имеет довольно растрепанный вид. Зараки больше не пытается прилаживать свои колокольчики, тоже устал возиться с прической, вот и Кучики давно забросил куда-то свои зажимы. Ренджи проще: он стягивает волосы в хвост, а что он топорщится во все стороны, так это так и задумано. Там, за стеной, в лагере беженцев, говорят, устроены вполне приличные ванны, но здесь, в военных лагерях, этим никто не заморачивается: возни много, а растопчут следующей же ночью.

Словом, условия в лагере совсем не для аристократа. Да и вообще, сам факт… Это у Ренджи почти ничего своего не было: жил в казармах, одевался в казенную форму. А у Кучики был дом. И вообще много чего. Прежде Абараю до него было, как до луны, а теперь они делят одно одеяло на двоих. Все это, несомненно, должно угнетать Кучики, и Ренджи теперь пытался вообразить, какую форму примет недовольство капитана. Станет ли он зол и раздражителен, как Каноги (Ренджи слышал от людей, что та непрерывно ворчит, правда, все больше достается Нишигаки, который терпеливо это сносит)? Или же замкнется, уйдет в себя, сторонясь друзей и запрещая кому-либо проявлять хоть какие-то признаки дружеского участия? А может, ударится в занудство, примется цепляться к каждой мелочи? Но Кучики оставался спокоен до равнодушия, ровен в обращении с подчиненными, привычно невозмутим, и вообще казалось, что он по-прежнему находится в штабе шестого отряда, который именно так и должен выглядеть.

Ренджи все же ужасно хотелось разведать взрывоопасность ситуации, просто чтобы знать, когда можно ждать срыва и хоть как-то к нему подготовиться. Но он затруднялся составить вопрос. В самом деле, не спросишь же так: «Тайчо, а как вы относитесь к тому, что ваш дом разрушен, и у вас ничего не осталось, кроме одеяла, да и то мое?» Примеряя ситуацию на себя, Ренджи решил, что на месте капитана дал бы спрашивающему по морде.

Однажды, устав ждать, Ренджи решился искусственно спровоцировать взрыв. Решение пришло почти спонтанно. Просто как-то вечером, у костра, ожидая традиционного ночного нападения, заговорили о призраках, и тогда Абарай, старательно отворачиваясь, негромко проворчал:

– Вы про них так спокойно говорите… А они ваш дом разрушили. И вообще все. У нас вообще ничего не осталось! Ни пожрать, ни поспать, ни помыться…

Кучики поглядел на лейтенанта снисходительно.

– Воину не к лицу жаловаться на отсутствие горячей воды, – надменно заявил он. – Что же касается домов, то их несложно восстановить. Пока есть кому это сделать. И для кого.

Вот так. Ренджи даже поежился от неловкости. Опять капитан выставил его дураком. Ну не станешь же сейчас объяснять, что он-то, Абарай, как раз и не жаловался! Конечно, Ренджи и в голову не могло прийти, о чем думал капитан, произнося последнюю фразу.

А Бьякуя думал о том, что ужасно рад, что Хисаны здесь еще нет. Она по-прежнему в Мире живых, и он раз за разом твердил себе, что должен успеть покончить с этой историей до того, как ей придет время оказаться здесь. Хотя и понимал, что от него в этой ситуации мало что зависит, но твердо знал, что он должен делать. Сражаться. Выжить. Победить. Пока его главное сокровище хранилось в полной безопасности, все остальное представлялось сущей ерундой.

***

Что было для Бьякуи настоящей проблемой, так это необходимость едва не ежедневно отправляться в лагерь второго отряда. Стрелами он пользовался довольно активно. Кучики не был намерен пороть горячку, как тот же Зараки, который уже трижды загремел в госпиталь. Бьякуя прекрасно понимал, что их задача – выстоять. И ни в коем случае не дать себя убить. А если на тебя наседают толпами каждую ночь, выстоять можно только одним способом: экономить силы, как только возможно. И едва Бьякуе попадался серьезный противник, он немедленно пускал в ход лук. Это позволяло ему, кроме того, прочесывать большую территорию: там, где другие капитаны застревали надолго, он управлялся в несколько секунд. Остальные, кажется, еще не оценили по достоинству преимущества такого оружия, по крайней мере, колдун до сих пор рисовал свои формулы только для себя и Кучики.

И вот, чтобы добывать эти формулы, Кучики и приходилось регулярно наведываться в лагерь второго отряда. Шихоинь упорно не отпускала колдуна от себя ни на шаг. Бьякуя, впрочем, сомневался, что она по-прежнему ему не доверяет. Скорее, она делала это просто из вредности, вынуждая Кучики заходить к ней в гости. Бьякуя довольно скоро изобрел контрмеру: стал брать с собой Хаями и Сайто. Шихоинь отвлекалась на них, и у Бьякуи оставалась возможность спокойно побеседовать с Тамурой.

– Хотел бы я тоже пользоваться таким оружием! – С завистью вздохнул Хаями. Они втроем: он, Кучики и Тамура, – сидя на земле, тщательно нанизывали на стрелы листочки с заклинаниями. Работа была кропотливая: нужно было, не повредив наконечником рисунок, укрепить бумажку так, чтобы она не сорвалась при вынимании стрелы из колчана. Сайто отвлекал на себя внимание Йоруичи. Их беседа протекала вполне мирно. На Сайто бесполезно упражняться в злословии, ему это как об стенку горох.

– Так почему бы тебе не воспользоваться? – Спросил Бьякуя. С Хаями он поделился бы стрелами без возражений, даже если бы для этого пришлось вдвое уменьшить собственный боеприпас.

– Стрелок из меня неважный, – признался Наото. – Отец меня, правда, учил в детстве… Но в Руконгае приличного оружия не было, одни жалкие самоделки. Ну, и я тоже не воспринимал всерьез. В общем, не научился толком. По неподвижным мишеням еще попадаю, а в бою да на такой скорости… Нет, пустая трата стрел получится.

Бьякуя понимающе кивнул. Он сам тоже не воспринимал всерьез подобное оружие. Вот разве что его мнения никто не спрашивал. Стрельба из лука входила в традиционную программу тренировок, и Бьякуя, всегда стремившийся довести все свои навыки до совершенства, учился стрелять с тем же усердием, с каким размахивал мечом.

– А ты хорошо стреляешь? – Полюбопытствовал Хаями у колдуна. Тот пожал плечами.

– Нет, неважно. У меня вообще с боевыми навыками не очень. Я же оммедзи, а не самурай, мне и не полагалось.