Бунтарка для Темного ректора

За спиной скрипнула дверь. На плечи опустилась шаль, а большие горячие мужские ладони задержались чуть дольше положенного.

– По вечерам тут прохладно, – шепчет мне на ухо Асдер.

По телу растекается тепло, то ли от шёпота, то ли от шали. Киваю и кутаюсь поплотнее. И куда делась моя решимость.

Ректор отодвигает для меня стул, дожидается, когда я сяду, и только потом занимает своё место. Мне сразу вспоминаются беззаботные времена, когда наша семья могла себе позволить посещать такие вечера. От этого и грустно, и сладостно, накатывает лёгкая ностальгия. Беззаботное время, когда я была за спиной отца и самой большой проблемой были предстоящие экзамены…

– О чём думаешь, Асия? – спрашивает он.

– Об отце, – кратко и неохотно отвечаю я.

Отправляю кусочек индейки в соусе себе в рот и прикрываю глаза от удовольствия. Вкусно. И сразу все заботы и тревоги уходят на второй план. И ректор не кажется таким уж злодеем.

– Сочувствую, – неожиданно произносит он. – Как уже говорил, это была моя работа.

Я чуть не выплёвываю еду от неожиданности. Он и сочувствует? Не верю. Да и голос слишком спокойный.

– Не похоже, что вы способны на сочувствие, – поджимаю губы и отворачиваюсь.

– Почему? – голос ректора чуть холоднее, но меня уже не остановить.

– Вряд ли вам известно, каково это – потерять близкого, – пожимаю я плечами. – У вас вообще есть кто-то близкий? Вы думаете только о том, как удовлетворить свои желания, о силе и о власти.

– Вот что ты обо мне думаешь, Асия, – отвечает он.

На некоторое время повисает тишина. Кусок в горло не лезет, поэтому я делаю глоток разбавленного вина и смотрю в сад, куда выходит терраса. В сумерках всё кажется мрачнее, холодный ветер склоняет листву деревьев. Я ёжусь и поправляю шаль.

– Я потерял отца, когда мне было пять, – вдруг говорит ректор. Его голос полностью спокойный, даже отстраненный.

Мне становится немного стыдно за свои слова. Самую малость. Что бы ни случилось в прошлом, сейчас он… просто невыносим!

– Мать с тех пор почти не подходила ко мне, оставив на нянек, которые вечно менялись, – продолжает он. – Так что да, Асия. Я уже не помню, что такое – иметь близкого человека.

– Что случилось с вашим отцом? – осторожно спрашиваю я.

– Его поглотила тьма, – так же, без эмоций, отвечает Асдер. – Это может произойти с любым в любое время, если не совладать с силой. Возможно, поэтому тёмные такие эгоисты. Стремятся наслаждаться жизнью, пока могут.

Я опускаю взгляд и замолкаю. Я, как и все, знала о том, что им всё время приходится сдерживать тьму. Но не задумывалась, сколько тёмных её не смогли сдержать.

– И всё равно, – упрямо смотрю ему в глаза. – Остальные люди тут ни при чём. Вам бы чуть больше думать о других.

– В последнее время только о тебе и думаю, – понижает голос ректор.

Я вспыхиваю. Он сейчас серьёзен или дурит голову молоденькой адептке? Я не стану ему так просто верить!

– Я никогда не сталкивался с такими девушками, как ты, – продолжает он.

А в глазах не тьма, а будто даже есть искорка света. Мне хочется тряхнуть головой, чтобы сбросить наваждение. Он тёмный, Асия, не обманывайся.

Ректор ради разнообразия решает не продолжать тему. Наверное, думает, что я никуда не денусь. Я возвращаюсь к еде, а Асдер берёт бокал.

– Асия, ты можешь помочь мне в одном деле. Разумеется, я в долгу не останусь, – переводит он тему.

– Каком? Ничего такого я делать не буду!

– Вполне невинное дело, – улыбается ректор.

Асдер постукивает пальцем по столу, слегка выпуская тьму. И тут же на террасу входит слуга.

– Принеси мне, – коротко говорит ректор.

Я ёрзаю на стуле от любопытства. Вскоре слуга возвращается с подносом, на котором лежит толстая, потрёпанная тетрадь. Поднос опускают на стол.

– Это записи твоего отца. Возможно, тебе удастся понять, о чём они, раз вы с ним были так близки.

Кусаю губы, от того, что меня захватили эмоции, и защемило сердце. Записи отца. Дрогнувшей рукой открываю первую страницу, и на меня обрушиваются воспоминания.

Это шифр, который тёмному не понять. Потому что это наш детский шуточный секретный язык. Я помню, как папа учил ему нас с сестрой, как мы оставляли друг другу милые послания в неожиданных местах вроде ботинок или цветка в гостиной.

Я понимаю каждое слово. Но будет ли правильным рассказать всё ректору? Ведь отец хотел это скрыть. И я пока не знаю, зачем. Но наверняка это очень важно, иначе зачеи отец пошёл на преступление?

Значит, надо сказать, что я ничего не понимаю. Но мне бы самой хотелось прочесть записи. Только как это сделать, чтобы Асдер не понял, что я в них разбираюсь?

Глава 27

– Асия, – окликает меня ректор.

Видимо, я слишком глубоко погрузилась в воспоминания.

Хорошее, беззаботное время. Тогда я была уверена, что у меня вся жизнь впереди, наполненная приключениями и открытиями, а сейчас я только и думаю как мне выжить, как обеспечить семью и закончить академию.

С последним возникает всё больше проблем, я совершенно не успеваю выполнять домашние задания.

– Я не знаю этот язык, – стараюсь говорить как можно более непринужденно, – мой отец владел несколькими языками в совершенстве, был выдающимся учёным и сильным магом.

– Да, Асия, твой отец внёс большой вклад в развитие магии, но закон один для всех. Закон не терпит исключений, —голос ректора холоден и отстранён. Он просто говорит неприятный факт.

– Вы жестоки, – не могу выпустить тетрадь отца из рук, когда провожу пальцами по шершавой поверхности обложки, то я будто чувствую его магию, – он был моим отцом. Для вас он просто маг, который преступил закон. Очередная работа. Для меня он был самым близким и родным человеком, тем, кто заботился обо мне.

– Теперь я позабочусь о тебе, – его голос звучит ниже.

– Сомневаюсь, что мне подойдёт такая забота, – я гневно смотрю в глаза ректору.

– А я уверен, что подойдёт, – уголки его губ снова тянутся вверх.

Я опять вижу этот надменный взгляд, он изучающе смотрит на меня. Сердце начинает биться чаще, а щеки обдает жаром.

– Ректор Асдер, – я делаю акцент на первом слове, хочу напомнить ему о том, кто он, а кто я, – ваши намеки унизительны для меня. Я в вашем доме, ужинаю. Скоро об этом узнает вся академия, вы понимаете, что моей репутации конец? Вы понимаете, что обо мне скажут?