Бурная неделя Гидеона

— А как же!

— О'кей, — ответил Бенсон. — Я тоже.

На следующее утро Гидеон проснулся около семи часов и несколько минут неподвижно лежал, наблюдая за первыми солнечными лучами, пробивавшимися через уголок окна. В доме было совсем тихо; до него доносилось лишь дыхание жены, спавшей рядом на соседней кровати. Дети ещё не встали, так как, старея, их родители приобрели привычку просыпаться все раньше и раньше, ни свет ни заря.

Гидеон медленно, чтобы не разбудить Кейт, приподнялся на локтях; он неспешно надел домашний халат, который ещё больше подчеркивал его крепкое телосложение, и направился к двери. Кейт получит, как это бывало частенько, свой завтрак прямо в постель. Гидеон повернулся, и лицо его озарила улыбка: сетка, стягивавшая волосы Кейт, немного съехала набок. Во сне, конечно, люди выглядят не всегда наилучшим образом, но его жена все ещё оставалась красивой женщиной. А уж когда Кейт соизволяла прибегнуть к косметике, то результат был и вовсе поразительным!

Гидеон вышел из комнаты и спустился на кухню.

Он хорошо выспался и, находясь в отличном настроении, начал заваривать чай: для Кейт и для себя. В семье существовало правило, имевшее силу закона, что дети готовили себе чай сами, не считая воскресенья, когда завтраку уделялось гораздо больше внимания, чтобы доставить удовольствие девочкам.

Внезапно ему показалось, что наверху текла вода из-под крана; он поднялся по лестнице и достиг верха как раз в тот момент, когда открывалась дверь комнаты Пруденс.

Удивительно, подумал Гидеон, как можно наблюдать за своим ребенком каждый день с того самого мента, когда тот начал ходить, и вплоть до достижения им двадцатилетнего возраста, и только сейчас заметить, что перед тобой уже цветущая женщина. Такая же красивая и миловидная, как и сестра Уильяма Роуза. Бувально со всех точек зрения.

На Пруд был пеньюар цвета персика, и Гидеон наконец-то заметил, что у неё завидная фигура. Ее мать — хитрая бестия! — должно быть как-то устраивала таким образом, чтоб её повседневные платья в этом смысле более скрадывали изящные формы, нежели этот пеньюар, подчеркивающий её стройность.

— Папа, — с озабоченным видом прошептала она, — скажи честно, ты веришь, что у Уильяма Роуза есть шансы выкарабкаться?

— Пруд, если он не убивал эту девушку, то все обойдется.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно.

— Ты не рассердился, что Мэри потревожила тебя на службе?

— Конечно, нет, — немного поколебавшись, ответил Гидеон. Затем, подозревая, что она что-то скрывает от него, внимательно взглянул на дочь. — Что ты от меня утаиваешь, Пруд?

— А ты меня простишь?

— Естественно.

— Спасибо, папа. И хвала небесам! Есть кое-что, о чем я тебе не рассказала. Вчера утром мне позвонила Мэри. Она страшно нервничала и попросила кое-что сообщить тебе. Я ответила, что будет лучше, если она сама пойдет к тебе и… ты знаешь, что произошло дальше, не так ли? Я не думаю, что без моего совета она решилась бы на этот шаг, а затем я начала мучаться угрызениями совести, не подвела ли тебя таким образом.

— Да нет, Пруд. Нужно всегда бороться за то, что ты считаешь правым делом, особенно, если дело касается твоих друзей. Действительно ли она твоя близкая подруга?

— Не совсем. Она старше меня на два года, и мы просто знакомы.

— А она тебе нравится?

— Да, она на всех производила самое благоприятное впечатление.

— Какая у неё репутация?

— Папа, — насторожившись, ответила ему Прудент. — Мне бы очень хотелось выяснить, почему ты мне задаешь все эти вопросы. Что именно ты хочешь узнать?

— Не врунья ли твоя Мэри?

Пруденс ничего не ответила.

— Считали ли её обманщицей?

— Нет. Она действительно всем нравилась.

— Ну что ж, превосходно, — решил Гидеон. — Если она сказала мне правду, утверждая, что провела вторник со своим братом, то для нее, как и для него, все закончится наилучшим образом. Если же она солгала… гм… это им не поможет. А теперь иди-ка оденься. Если захочешь чаю, то я оставил чайник на плите на маленьком огне.

— О, папа, спасибо! Большое спасибо!

Кейт уже проснулась; она сняла сетку и своими тонкими длинными пальцами навела некоторый порядок в своих непослушных волосах. Нет ничего удивительного, мелькнуло в голове Гидеона, в том, что у неё такие красивые дочери! У жены глаза всегда сохраняли живость, и сама она до сих пор излучала свежесть, которой так и веяло от Пруденс.

— Ты слышала?

— Да, — ответила Кейт. — Я все же твердо надеюсь, что Мэри не соврала.

Было уже чуть более полдевятого, когда Гидеон сел в машину. Пруденс уйдет из дома не раньше полудня и весь день будет заниматься арпеджио; Пенелопа, младшая из дочерей, ходила ещё в школу, и ей предстоял путь в противоположную с отцом сторону, Присилла, которой исполнилось шестнадцать лет, только что закончила школу и устроилась на работу в Челси. Гидеон подбросил её на угол улицы, рядом с офисом её фирмы, и проследил, как она удалялась. Присилла была само очарование, в сущности тоже уже настоящая женщина в своих туфлях на высоком каблуке и нейлоновых чулках. Перед тем, как войти в здание, она повернулась и помахала ему рукой. Гидеон ответил улыбкой и, снова взявшись за руль, тяжело вздохнул. Утром Пруденс, а теперь вот Присилла. Гидеон начинал чувствовать приближение старости. Но это настроение быстро исчезло и остаток дороги до самого Ярда он перебирал в уме вчерашние события. Затем подумал об ожидающем его отчете и лукаво усмехнулся.

Может быть, к этому времени поймали ещё кого-нибудь из беглецов, удравших из тюрьмы Милуэйз?

Нет! Вся шестерка ещё была на свободе.

Хотя кое-что и изменилось по сравнению со вчерашним днем. Наступила теплая погода, а вместе с ней — прощай обманчивое спокойствие последних дней! Всего лишь за одну ночь было отмечено сорок девять ограблений и произведено семь арестов. Дактилоскопические службы как в Ярде, так и на местах, были начеку.

Да, денек обещал быть насыщенным событиями.

Леметр и Джефферсон уже находились в кабинете Гидеона, и в течение двадцати минут они изучали текущие отчеты, снабжая их обильными комментариями.

Всего произошло девятнадцать происшествий, подпадавших под квалификацию преступлений, три из которых непосредственно относились к компетенции суда присяжных, а остальные — к исправительному суду. Дело об ограблении на Бонд-стрит (когда разбили витрину ювелирного магазина) было уже закончено следствием и готово к передаче в судебные инстанции.

Лефти Блайт, знаменитый медвежатник, по имеющимся данным, нашел место курьера в небольшом агентстве, которое, по странному совпадению, находилось как раз над офисом одного букмекера, у которого была привычка хранить большие суммы наличных денег в ультра современном сейфе.

— Лефти скоро попробует пощекотать его, — сделал вывод Гидеон. Направьте туда двух человек, чтобы поймать его с поличным.

— Хорошо, — согласился Леметр.

Перед тем, как провести обычную оперативку, Гидеон внимательно изучил два отчета медицинских экспертов, касавшиеся молодого Роуза. Первый оказался позитивным: подозреваемый расценивался специалистом как человек трезвого и ясного ума, без малейших признаков душевной неуравновешенности; другой, составленный незнакомым Гидеону врачом, делал упор на том, что выявлены некоторые характерные черты нестабильности сознания и советовал внимательно изучить медицинское прошлое молодого человека.