Буря и ярость

Я вздохнула, сдаваясь. Белое платье тоже слегка обтягивало бёдра, но оно было идеальной длины и идеально облегало всё остальное. Оно вполне подойдет, раз уж Джада угрожала затащить меня на последнюю церемонию независимо от того, что я надену.

Заведя руки за спину, я собрала волосы и перебросила их через голые плечи. Неплохо. Так было не видно, что моя рука почти исцелилась, а это было чертовски подозрительно, плюс волосы вроде как закрывали область груди.

Вроде как.

— Тринити?

Я зажмурилась. Тушь, которую я украла из комнаты Джады, вероятно, размазалась. Я очень жалела, что рассказала всё Джаде, но я должна была с кем-нибудь поделиться.

Я бы взорвалась, если бы не сказала ей.

— Я поцеловала его, — сказала я, открыв глаза и потянувшись за тюбиком помады персикового цвета.

— И он поцеловал тебя в ответ? — спросила она.

— Я… не знаю.

Колпачок выскользнул из рук.

Последовала пауза.

— Как ты можешь этого не знать, Трин?

— Ну, сначала я подумала, что он ответил, но теперь, чем больше я думаю об этом, тем больше сомневаюсь. — Я растушевала помаду на губах и сжала губы. — Я хочу сказать, это был мимолетный поцелуй. — Совсем недолгий, но я всё ещё помню ощущение его губ на моих. — И он как бы спрыгнул с меня.

Наступила долгая тишина.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет.

Я снова вздохнула, чувствуя смущение, стыд и злость, что на самом деле было не очень хорошим сочетанием.

Я не видела Зейна со вчерашнего дня. Клинки и солнцезащитные очки, которые я оставила в тренировочном зале, волшебным образом появились сегодня утром на кухонном столе. То ли Зейн их вернул, то ли Миша их забрал.

— Я не знаю, что и сказать, — в конечном счете, произнесла Джада.

— Да, я тоже. — Я открыла дверь в ванную. — Как я выгляжу?

— Потрясающе.

Джада была единственной, кто выглядел потрясающе в белом греческом платье с золотой лентой, обвязанной вокруг её тонкой талии.

— Достаточно хорошо, чтобы поцеловать тебя в ответ.

Я медленно моргнула, глядя на неё.

— Когда вы уже прекратите говорить о поцелуях?

Ахнув, я обошла Джаду и увидела Мишу, сидящего на краю моей кровати, одетого в чёрные льняные брюки и соответствующую рубашку без рукавов.

— И как долго ты здесь находишься?

— Достаточно долго, чтобы понять, почему ты выбежала из тренировочного зала с пылающим лицом.

— Ненавижу тебя, — пробормотала я, скрестив руки на груди.

— Я бы не советовала тебе так делать, — объявила Джада, разглядывая мою грудь. — Ты разорвёшь пару швов.

Закатив глаза, я расправила руки.

— Я ненавижу вас обоих.

— Это не мы бегаем по окрестностям и целуемся с парнями, — подметил Миша.

— Как и я!

— Послушай, это не то же самое, что с Клеем, — сказала Джада, защищая меня. — После этого она не вышвырнула Зейна через окно.

Я открыла рот, но тут же захлопнула его.

— Ну, я вроде как пнула его несколько раз перед поцелуем.

Миша вскинул брови.

— Почему ты такая жестокая?

Я подняла руки, потом опустила их.

— Мне нужна серьёзная помощь.

Всё ещё сидя на моей кровати, Миша мрачно кивнул.

— Хотя вы всё равно не понимаете, — сказала я, чувствуя себя невероятно плаксивой, когда посмотрела на Джаду. — У тебя есть Тай, — а потом я повернулась к Мише. — А у тебя что-то завязывается с Алиной. У Тьерри есть Мэтью, и я знаю, что ты считаешь Зейна плохим парнем, — сказала я Мише, — но я так не думаю, и я просто хочу… Я просто хочу немного этого. Я хочу быть…

Ты оружие, Тринити.

— Что? — тихо спросила Джада.

— Ничего, это пустяки, — я покачала головой. — Разве мы не должны уже идти?

— Нет, это не пустяки, — Джада преградила мне путь, превратившись в непоколебимую силу. — Чего ты хочешь?

Меня учили сражаться — и убивать, когда это необходимо. У меня была благодать, мощное оружие, способное уничтожать демонов, Стражей и всё, что между ними. Я была оружием с самого рождения, и очень немногие вещи пугали меня, но у меня не хватало смелости озвучить то, чего я хотела.

Чего и следовало желать для чего угодно, кроме того, для чего я была рождена.

Миша поднялся с кровати, обняв меня за плечи.

— Давайте, пойдём, иначе мы опоздаем.

На мгновение мне показалось, что Джада не уступит, но она кивнула и повернулась, грациозно взмахнув юбками. Проводив меня из комнаты, Миша остановил нас на верхней площадке лестницы, и я приготовилась к большой лекции. Когда он заговорил, его голос был шёпотом у моего уха.

— Я знаю, чего ты хочешь, — сказал он, прижимая меня к себе. — Ты хочешь, чтобы тебя хотели, и в этом нет ничего плохого, Трин. Нисколько.

* * *

В Большом зале был дух.

Я знала, что он определённо не был в команде Живых и Дышащих, потому что его тело совершало все эти мерцания, и хотя он стоял прямо позади Деза и Николая, они не замечали этого человека, заходя так далеко, что несколько раз проталкивали свои стулья через дух.

Дез и Николай сидели прямо напротив нас, на противоположной стороне широкого стола. По другую сторону от Николая стоял пустой стул, и если у меня были хоть какие-то надежды, что Зейн появится — а я на это не надеялась, — то была бы разочарована.

Он не придёт на церемонию.

Не то чтобы я была удивлена. Он сказал, что ему не нравились такие мероприятия, и если он пронюхал о моём появлении, я не могла винить его за то, что он пожелал быть где угодно, только не здесь.

Я чувствовала себя такой идиоткой… идиоткой, которая не понимает личных границ. Сделав преувеличенный вдох, я сказала себе, что это не имеет значения.

Стражи из Вашингтона уедут завтра, забрав с собой необходимое подкрепление. Утром всё вернётся в нормальное русло — ну, настолько нормальное, насколько это вообще возможно, но с уходом Зейна я перестану… Я перестану хотеть того, чего не могу иметь.

Играя с краем салфетки, я вновь бросила взгляд на духа. Он всё ещё стоял позади Деза и Николая, как будто был частью их разговора.

Это было очень странно. Дух создавал смутное ощущение, будто он мне был знаком, но я никогда раньше не видела этого пожилого человека. Был ли он как-то связан с Дезом и Николаем? Или здесь был кто-то ещё?

В любом случае, пока я осторожно наблюдала за ним, я поняла, что он определённо увидел свет и совершил переход. Цвет его кожи был здоровым золотым, и если бы он не мерцал, то выглядел бы человеком, именно поэтому, с моими-то глазами я часто принимала духов за живых, дышащих людей.