Буря приключений

— Что-то сегодня холоднее, чем обычно, ты не находишь, дорогая? — обратился Мелиор к сестре.

— Да, пожалуй, — почти равнодушно откликнулась та, давно переставшая воспринимать перепад температуры как физическое ощущение. Но, поддерживая разговор, нашла в себе силы чуть шутливо продолжить: — Если температура будет продолжать снижаться, то, пожалуй, нам придется воспользоваться палаткой против бурь как туристическим мешком, а не матрацем и спать впритирку, дабы утром не отбивать с кожи кинжалами корочку льда.

— Отличная идея, сестра, — ухмыльнулся Кэлберт, окидывая Элию нарочито хищным взором. — Ты права, вместе гораздо… теплее…

Мелиор скрипнул зубами и пронзил пирата возмущенным взглядом. Кэлберт, разумеется, сделал вид, что ничего не заметил. Элегор, наблюдавший за братьями Элии, невольно ухмыльнулся, за что удостоился убийственного взгляда номер два, но тоже сделал вид, что не приметил гневных молний, метаемых очами раздосадованного божества. Сильнее апатии Мелиора была только его раздражительность.

Предупреждая готовый разгореться из-за пустяка конфликт, Элия успокаивающе положила руку на голое колено Мелиора, у которого из одежды оставалось лишь нечто среднее между черной набедренной повязкой и килтом. Улыбнувшись, принцесса иронично заверила принца:

— Не переживай чрезмерно, дорогой, о моем давно утраченном целомудрии. Благодаря буре мы все отныне знакомы столь тесно, что никакой новизны в тактильных ощущениях не предвидится. Да и выбор по части кавалеров у меня невелик. Все три джентльмена такие грязные и заросшие, что о развлечениях даже думать не хочется, не то что воплощать идеи в жизнь.

Мелиор, всегда чрезвычайно щепетильный в вопросах гигиены, испустил глубочайший вздох, отражающий всю бездну его сожалений о собственном неподобающем виде, и кивнул. На сей раз даже вечно стремящийся возражать всем по поводу и без повода Элегор забыл о необходимости поспорить с Элией насчет того, что его она может вычеркнуть из короткого списка потенциальных любовников. Пыль пустыни несколько усмирила дух противоречия бога и заставила мысленно согласиться с принцессой. Какой, к демонам, секс, помыться бы! Навязчивые мысли об озерах ледяной воды, хлещущих ливнях и каскадах водопадов не оставляли герцога практически с первых минут пребывания в пустыне. Парень самозабвенно любил воду в любых, желательно как можно больших количествах и как можно более низкой температуры. Уж лучше бы их забросило в какие-нибудь высокогорные ледники! Там хоть лазить интересно и пейзаж разнообразнее.

Кэлберт, слушая принцессу, тоже кивнул и удрученно поскреб пятерней подбородок, густо заросший темной щетиной. Пират пытался некогда в юношеские годы отращивать усы для придания своему облику большей мужественности, но нашел, что кожный зуд и застревающие в растительности крошки куда хуже, чем молодость. Кэлберт наплевал на эффектность и побрился. С тех пор минули годы применения стойких заклятий, препятствующих появлению бороды и усов. И теперь корсару снова чертовски мешала эта растительность, от которой он, так и не успев толком притерпеться, основательно отвык. Мужчина завистливо поглядывал на Мелиора и герцога Лиенского, щеки которых оставались такими же гладкими, как попка младенца, и недоумевал, как им это удается. В конце концов пират не вытерпел и задал интересующий его вопрос.

— Примесь эльфийской крови, — беспечно пожал плечами Элегор, избавленный предками от борьбы с излишней и неуместной растительностью.

А Мелиор, взяв на себя роль наставника, прочел брату-пирату целую лекцию о том, что, давно разуверившись в надежности заклинаний для бритья, имеющих обыкновение отказывать в самый неподходящий момент, использует лишь натуральное, запатентованное цирюльниками средство. Данная смесь составляется из редких травок мира Тьюис. Однократное нанесение на кожу лица ароматной пасты из маленьких голубых цветочков, произрастающих в высокогорье, избавляет от неэстетичной поросли сразу на несколько десятков лет. И единственной необходимостью для пользователя сего чудного средства является обязанность точно помнить о времени повторного применения. Пират со вниманием выслушал аристократа и взял ценную информацию себе на заметку. Элегор, впрочем, тоже намотал сведения на несуществующий ус, решив обязательно раздобыть этой пасты и использовать ее для какой-нибудь проказы. Мысленно вообразив горькие стенания лысого как коленка Энтиора, герцог расплылся в мечтательной улыбке.

К слову, Мелиор, взяв на себя роль прогнозиста-синоптика, оказался прав. К ночи и впрямь похолодало гораздо сильнее обычного. Палатка в качестве общего туристического мешка пришлась как нельзя кстати. На сей раз, конечно, боги не стали забираться в нее с головой.

Потеснее прижавшись друг к другу для лучшей сохранности тепла, чтобы не расходовать лишней, такой драгоценной в мире без пищи энергии, они уснули. Часовых перестали выставлять после первых двух ночей бдения. Убедившись, что никто живой в Мире Пустыни не шастает не только днем, но и ночью, команда посовещалась и решила не тратить времени понапрасну. Чутье явственно подсказывало богам, что они одиноки в пустыне, и, как показали дежурства, этому ощущению, пусть и не подкрепленному магическими способностями, вполне можно было довериться.

В самом глухом часу ночи обыкновенно чуткий сон Мелиора был потревожен. Он неожиданно выскользнул из череды призрачных видений в реальность. Лежа на спине, полуприкрыв глаза от слабого света луны, принц прислушался к тишине окружающей ночи, гадая, что могло разбудить его. Спустя несколько мгновений рядом с ним раздался еле слышный жалобный звук, и принц понял, что стонет сестра. Встревожившись, мужчина перекатился на бок и, кончиками пальцев бережно тронув Элию за плечо, прошептал:

— С тобой все в порядке, дорогая?

Не просыпаясь, та застонала снова. Тогда Мелиор, оставив всякую тактичность, тряхнул сестру посильнее, чтобы наверняка разбудить ее, освободить от оков навязчивого кошмара. Бог добился своего. Проснувшись, принцесса резко открыла глаза, и мужчина изумленно отшатнулся от неистового взгляда Элии. В нем были безнадежная мука загнанной лани и торжество хищника, настигающего добычу. Ужас и голод одновременно.

Справившись с секундным замешательством, Мелиор отвел глаза и вновь повторил свой вопрос:

— С тобой все в порядке, милая? Ты стонала во сне. Приснился кошмар?

— Да, Мелиор, кошмар, — потирая лоб, пробормотала принцесса, ухватившись за подсказку брата, и добавила: — Спи, не волнуйся, я пойду поброжу неподалеку, развеюсь.

С этими словами богиня тихо, чтобы не беспокоить спутников, выбралась из-под «одеяла» и быстро растворилась в ночи. Мелиор тихонько вздохнул и приготовился бодрствовать.

«Демоны», одолевающие бога, — его личная проблема, с которой тот должен справляться самостоятельно. К этой мысли принц привык с раннего детства и теперь не считал возможным надоедать сестре своей докучливой опекой, опасаясь, что она может счесть подобное поведение грубым.

О слабостях в Лоуленде говорить не принято. Страхи и тревоги бога — изнанка его души, куда не допускаются посторонние, пусть даже близкие родственники. У Элии крепкая психика, сестра подышит свежим воздухом и вернется, оставив воспоминания о кошмарах среди песка. Нет никакой необходимости идти за ней. Все, что он может сделать, это подождать возвращения Элии и убедиться, что все благополучно.

Такими благоразумными доводами успокаивал себя Мелиор, пытаясь расслышать в ночной тиши легкие шаги сестры, шелест песка под ее ногами. Неизвестно, сколько бы еще продлилось тщетное ожидание бога, если б не подал голос проснувшийся от тихого разговора родственников Кэлберт. Пирату не было никакого дела до тонкостей семейного и божественного лоулендского этикета. Короткий обмен репликами между братом и сестрой потревожил его обыкновенно крепкий сон.