Буря в старом городе
Шрифт:
– Но, он - настоящий отец, - механически пробормотала Виола, уставившись невидящим взглядом в окно.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Виола сидела замерев в тяжких раздумьях.
– Вы сказали всё это – а с меня будто пелена начала спадать. Вот ответ на вопрос, почему в доме нет ни одного изображения мамы. Почему я так не похожа на своего отца...
– Но, мне одно не до конца понятно... Как он мог допустить, чтобы вы пошли тогда к Габору, - сказал Майнер с горечью в голосе.
Виола вздохнула, застонав.
– Он толком ничего не знал! Я ведь ему сказала, что пойду упрошу
Комиссар тяжело встал, медленно, словно нёс груз, подошёл к комоду, открыл ящичек, вынул из синего конверта два фото.
– Смотрите. Вот изображение Пьетро Пеллигрини. Здесь он в облачении священника. А вот барон фон Габор в ... современном мирском одеянии. Есть сходство?
– Да никакого! – воскликнула Миранда.
– А вы присмотритесь.
Девушка внимательно осматривала оба снимка.
– Ну да, что-то есть общее. Этот разрез глаз немного навыкате, эти линии бровей. Но...Барон - лыс, а у этого виднеются кудри.
– Такое бывает! С возрастом Пьетро потерял часть волос и стал бриться наголо... Ваш отец Просперо знал барона Габора лично?
– Нет. Он видел его всего лишь один раз. Мельком, в машине. Когда брал у него деньги взаймы, то делал это с помощью поверенного в делах.
– Понятно. Вот вы были у Габора... Простите... Какие у вас были отношения?
Виола сидела задумчивая, закусив губу.
– Теперь я многое понимаю. Как вам объяснить... Габор относился ко мне очень нежно и по-доброму. Он ведь знал меня, долгое время, как танцовщицу Миранду. Тогда он меня и пригласил к себе... А когда узнал, что моё настоящее имя Виола, то немного смутился, его отношение ко мне стало более бережным. Он даже как-то сказал, что это имя для него священно. Иногда мы бывали вместе в свете. Но никаких тех самых отношений, которые бывают между женщиной и мужчиной у нас не было.
– Он даже не пытался... соблазнить вас?
Виола отрицательно покачала головой.
– Нет.
– Как вы думаете, Виола, догадывался ли Габор о том, что вы на самом деле являетесь его дочерью?
Виола вздохнула.
– Нет, конечно. Уверена, что нет! Может что-то глубоко на подсознательном уровне и было... Но... его что-то смущало в нашем союзе. И он при первой же возможности попытался сделать так, чтобы я покинула его дом.
– Да. Отдал вас Мирославу Липскому. Хорош был!
– Нет. Не нужно так говорить! Встреча с Мирославом – это дар судьбы! И я благодарна небесам, потому что встретилась с единственным мужчиной моей жизни. Пусть и такой ценой.
Глава 12. Исповедь
Над Тухомержице нависала огромная, чернильного цвета туча. Но солнце всё же царило на небе, а поднявшийся ветерок грозил прогнать непрошенную гостью. Высохшая сухая листва на деревьях шелестела на ветру.
Дом, к которому Виола вела Мирослава, располагался на самом краю. Они долго шли мимо строений с двускатными черепичными крышами, минуя уютные палисадники, и Виола рассказывала:
– Ох и влетело мне от отца. Мне двадцать один год, я взрослая и самостоятельная, а стояла перед ним как провинившаяся девчонка лет десяти. Плакала!
– Габора вспомнил?
– Да не только! И все наши приключения с Мачкой... А потом... Потом рассказал всё как
есть. Начистоту! Всю свою жизнь, всё что приключилось со мной.Мирослав остановился и взял её за руку.
– Дорогая, милая моя душа, я понимаю, как тебе сейчас тяжко, но ты держись.
Виола помотала головой.
– Нет, не тяжко. Просперо был, есть и останется мне отцом, самым близким, родным человеком. После всего что было, я люблю его не меньше, а даже больше. Он ласково обнял меня, гладил мои волосы и сказал:
«Дочь моя, пора признаться, что я не всегда был хозяином этого поместья и, вообще, не был здешним жителем. Было время, когда мы обитали в другом месте и в другом мире. Помнишь? Хотя, как ты можешь помнить – ты была ещё младенцем».
«Мне как будто что-то мерещится – далёкое, тусклое, вроде большого дома, а за окном яркие краски», - напрягала свою память я.
«Неужели воспоминанье живёт в тебе? Хотя нет, не может быть, ты была ещё слишком маленькой... Да, тогда я был врачом... И ещё ты должна знать, что мать твоя была необыкновенно красивой. Она, бедняжка, скончалась при родах. Я же тебя взял и воспитал, так как родитель твой не был достоин тебя».
«Я знаю и считаю тебя отцом, ибо отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал».
«Я всегда пытался привить тебе свободную волю и гордый дух. Наверное это пошло от моих предков... Если по моей линии, то дед твой был граф, именитый человек в Милане».
«Но, отец, как же мы оказались в этом месте? Чья подлая рука нас бросила сюда?!» - воскликнула я.
«Мой брат, а твой дядя – лицемер и подлец. Антонио оклеветал меня, подделав завещание отца. Он лишил меня всего! Мы скитались, какое-то время жили в разных городах, пока не осели здесь, на окраинах Праги, в этом маленьком посёлке. Ты была ангелом, спасшим мою душу от скорби. Чтобы иметь свой угол, как ты знаешь, мне пришлось влезть в большие долги. Но мы смогли обрести этот дом. Но знал бы я тогда к каким испытаниям это приведёт, то выбрал бы для жизни другое место на земле».
«Что ты, отец, эти испытания привели к тому, что я встретила Мирослава. И он стал дороже мне всех на свете».
« Я хочу повидать его, познакомиться с ним, ведь ты так много говоришь о нём, и Ариэль тоже хорошего о нём мнения. Он спас тебе жизнь, а это дорогого стоит. Приведи его ко мне».
Вот так сказал мне отец, и я с радостью выполняю просьбу.
***
Дальнейшие события известны автору по сохранившемся запискам Мирослава. Привожу отрывки из них.
Из записок Мирослава
«Мы наконец-то приблизились к четырёхэтажному серому дому угрюмого вида. Но украшал дом, делая его более радостным, красивейший сад, уже, по воле осени, начавший увядать...
– А почему в этот дом так трудно попасть? Его искал я, искала полиция - и напрасно..., - спросил я Виолу.
– Ах, по просьбе отца, Ариэль окружает окрестности туманом. Он зыбок и обманчив, поэтому дом не сразу найдёшь, - загадочно ответила Виола.
– Но сейчас наш ангел туман разогнал.
Открыв железную калитку, мы пошли по дорожке, ведущей через сад к дому, где нас встретил Ариэль. Он заявил, что хозяин поместья в отъезде.