Буря в старом городе

Блатас вспыхнул:

– Это шантаж! Как вы смеете! Вы за это ответите...

– Да, быть может, - сказал комиссар, вращая во рту леденец. – Но я могу поднять ваше старое дело. Да - да, дача взятки, присвоение больших сумм.

– Это враньё! Вы ничего не докажите! – покраснел адвокат.

– Докажем, - кивнул Майнер. – И теперь вас уже ничего не спасёт. Ведь ваш благодетель Габор – мёртв...

– Что вы хотите от меня? – почти простонал Блатас.

 - Я хочу задать вам несколько вопросов, - сказал Майнер, причмокивая губами, пренебрежительно разглядывая неаккуратного адвоката с рыжей шевелюрой и длинным носом. – И хочу вашей искренности.

– Я не буду давать показаний против себя.

– Никто этого от вас не требует. Надо всего лишь вспомнить...

– Вспомнить? О чём?

– Ваше далёкое прошлое.

Блатас махнул рукой.

– Кого оно интересует.... Моё далёкое прошлое.

– Ну, меня, например. Поделитесь, и я лично доставлю вас домой.

Блатас сидел, свесив руки.

– Я хочу есть. Ваша еда – это ужас...

– Хорошо,- улыбнулся Майнер. – Сейчас мы поедем в одно хорошее местечко подальше от этих стен.

***

Они сидели за столиком вразвалку, уже насытившись говяжьим гуляшом с кнедликами. Рюмочка коньяка заставила адвоката Блатаса разговориться.

– В юности я был вынужден пойти в услужение в дом Риччи, - начал свой рассказ этот худой и рыжий человек.
– Это была достаточно зажиточная семья председателя артели рыбаков и поэтому служба в ней считалась хорошим местом. Дело было в Лидо ди Езоло. Мой хозяин - Адриано Риччи был уже не молод и вдов. А Джулия была юна и красива. Честно признаюсь - был тайно в неё влюблён. Вы не представляете, комиссар, какая это была красавица – черноволосая, с тёплыми карими, очень красивыми глазами, нежным голосом. Но на меня она внимания не обращала, так как была сильно увлечена неким Пьетро Пеллигрини.

– А кто он был такой? – спросил Майнер. – Где они познакомились и как?

– Где и при каких обстоятельствах состоялось их знакомство мне неизвестно, но знаю только, что он принадлежал к священному ордену инквизиции и сочетаться с ней браком не мог. Но, как известно, любовь не обманешь! Джулия ходила к нему на тайные встречи и так получилось, что она забеременела от него. Она как могла скрывала беременность от отца. Когда же всё всплыло наружу - уехала в загородный дом и подолгу жила там, вдали от семьи, объясняя это тем, что ей показан лесной воздух.

– Вы прислуживали ей?

– Когда она жила в городском доме своего отца – да, - пояснил Блатас.
– Но у неё была служанка Фульвия – весёлая, разбитная девчонка, она во всём помогала госпоже и, как могла, скрывала её грех. Помню, что Джулия очень боялась гнева отца, который мог обвинить её в том, что она опозорила их род. Как-то вызвал меня старик – отец её и велел ехать в загородный дом отвезти кошель с деньгами.

Встретила меня встревоженная Фульвия – в этот вечер госпожа Джулия чувствовала себя дурно. А ночью начались преждевременные роды. Пришлось срочно послать в город за врачом, а Джулия велела ещё и позвать её возлюбленного - этого Пьетро Пеллигрини. Он приехал, очень волновался и молился. Вскоре прибыл и доктор - ещё достаточно молодой мужчина... Ночью Джулия родила девочку, но сама была в беспамятстве. Пеллигрини тот час же пригласил меня и врача, принимавшего роды, в отдельную комнату и строго велел ничего никому не говорить. Затем приказал мне приготовить фонари и лопату.

Вскоре мы отправились в окрестный лес, одной стороной примыкавший к дому. Зашли в самую глушь. Пеллигрини сам нёс на руках плачущего ребёнка, никому не доверяя и ничего толком не объясняя. Потом велел мне выкопать яму. Врач видимо заранее всё понял, потому стоял молча, явно чувствуя себя не в своей тарелке, с тревогой наблюдая, как я рою могилу, а Пьетро качает ребёнка, усыпляя его.

Когда всё было готово – Пьетро Пеллигрини положил спящую девочку под куст, а к нам обратился с такими словами:

– Это дитя, рождённое в грехе, противно богу и должно умереть. Если правда выйдет наружу – моей жизни придёт конец! Такое у нас не прощается! Крупные неприятности ожидают и сеньору Джулию – отец может изгнать её из родного дома, лишить наследства. Поэтому нам необходимо предпринять важные и решительные шаги. Вы должны мне дать обет молчания. Конечно, молчание чего-то стоит... Но... это не всё! Вы похороните ребёнка и тогда получите щедрое вознаграждение.

И Пеллигрини назвал крупную сумму, о которой мы и мечтать не могли.

– Да, хорош отец! – возбуждённо сказал Майнер. – И вы согласились?

– Пришлось, - тяжело вздохнув, произнёс Блатас.
– Но мы были тоже не в себе, испытывали ужас от того, что нам придётся совершить и стали уговаривать Пьетро не делать этого. В конце концов ребёнка можно подбросить на порог чьего-либо дома или приюта. Или отдать цыганам. Но Пеллигрини был твёрд!

– Что он говорил?

– Он нам возражал, даже спорил! Он утверждал, что в таком случае дитя ждут мучения не меньшие – бедность, возможно болезни, безотцовщина, а сейчас в наших силах эти мучения прекратить раз и навсегда. Так он нас долго просил, обещал золотые горы и всё-таки уговорил. А потом снял с плеча мешок, который был при нём, вынул деревянный гробик (купленный им видимо заранее) и покинул нас.

– И вы выполнили то, о чём он просил?

Блатас нервно махнул рукой.

– Послушайте...Когда Пеллигрини исчез за деревьями, этот молодой врач заявил мне, что в этом мерзком и богопротивном деле он участвовать не собирается, что ему жаль бедную девочку. Врач стал уверять меня, что заберёт ребёнка и сам решит его судьбу и никто ничего не узнает. Что было делать? Я согласился. Но нужно было сделать вид, что мы его заживо похоронили.

– Так. И что же дальше? – нетерпеливо спросил комиссар.

– Мы положили в гробик камень и закопали его. А врач взял девочку, завёрнутую в пелёнки, попрощался со мной и исчез в лесу. Больше я его не видел. Я вернулся в дом один, ничего не говорил Фульвии, хотя по её виду понимал, что она всё знает и ей тоже обещаны деньги за хранение тайны.

Блатас замолчал, налил себе коньяку и выпил.

Комиссар ожидал продолжения, не сводя с собеседника глаз.

– Далее судьбе было угодно, чтобы Джулия скончалась, так и не придя в себя, - продолжил свой рассказ Блатас.
– Не буду описывать переполох в доме, горе приехавшего отца, похороны. Старик так и не отошёл от горя, много пил и вскоре покинул этот бренный мир. От Пьетро я получил большие деньги, как и Фульвия. За молчание. Но это была лишь часть обещанной суммы.

– А с этим врачом Пьетро рассчитался?

– Не знаю. Как я уже говорил, я больше не встречал этого человека... Ничего не знаю ни о нём, ни о судьбе ребёнка... Я покинул дом Риччи. У меня были деньги, и я решил позаботиться о своём лучшем будущем. Купил специальные книги, стал готовиться к поступлению в университет. Деньги, полученные от Пьетро Пеллигрини, позволяли какое-то время жить безбедно и свободно заниматься учёбой. Жил я во Флоренции. Вскоре получил от Фульвии письмо.

– Вы имели связь с Фульвией Серра? – задал вопрос Майнер.