Буря Жнеца

– Вы что, ведьмы?

Старухи снова молчаливо посовещались; первая выставила корявую волосатую ногу и тщательно стерла подошвой сгусток мокроты. На пальцах, как заметила Яни Товис, были настоящие когти.

– Вы из трясов? Кудесницы Старых Путей?

Старухи наморщили и без того сморщенные лбы. Та, которую назвали Стяжкой, снова присела. – Да и вы здесь рожденная, госпожа, эт точно. Здесь вы, госпжа, девочкой по берегу бродили. Потом уехали, да не так далеко, чтобы забыть. А хозяйка нас не любила.

– Так кто же задушил ее и утопил труп в болоте, Стяжка?

Вторая, казалось, чем-то внезапно подавилась. Справившись с приступом, она сказала: – Дреш отдал нам приказы ясные как паутина на тропке, да, Стяжка? Отдал нам приказы, а мы тут были еще когда первый Черный Камень под крепость закладывали. Мы верные. Боарлы летерийской крови, первые на этих землях, первые хозяева. Дреш Первый отдал нам кровь в полном понимании. Чтобы почернить Черный Камень.

– Первый из дрешцев нашел вас и заставил благословить себя?

Вторая старуха кашлянула. – Он точно думал, что это благословение…

Полутьма огляделась и шагнула в сторону, опершись плечом о темную стену. Она слишком устала. Род Боарлов, проклятый ведьмами трясов. Ведьмы, что переживают поколение за поколением, оставаясь бдительными. Она закрыла глаза. – Стяжка, скольких жен вы умертвили?

– Ни одну без приказа Дрешей, госпжа.

– Но ваше проклятие сводило их с ума, каждого из них. Не заставляйте повторять вопрос!

– Госпжа, двадцать и еще одну. Когда они становились неплодными. По большей части.

– И вы усердно стараетесь не пускать сюда Тисте Эдур.

– Не их ума здешние дела, госпжа.

«И не моего. Но… не совсем не моего, так?»- Отмените проклятие, Стяжка. Вы натворили достаточно.

– Этот Боарл убил больше трясов, чем все дрешцы до него. Вы сами знаете, госпжа.

– Отмените, – сурово повторила Яни Товис. – Мое трясское имя – Полутьма.

Карги вдруг подскочили, потом упали на колени и склонили головы.

– Конец проклятию, – сказала Полутьма. – Вы отвергнете приказ принцессы Последней Крови?

– Вы больше не принцесса, – не поднимая головы, ответила Стяжка.

Яни Товис почувствовала, что кровь отхлынула от лица. Если бы не стена, она пошатнулась бы.

– Ваша мать умерла почти год назад, – тихо и грустно сказала Стяжка.

Вторая ведьма подхватила: – Она плыла с Острова и лодка перевернулась. Говорят, это был демон глубин, выгнанный из моря темной магией – той самой магией, моя Королева, за которой так погнался на запад Мастер Оружия. Демон поднырнул под лодку и все потонули. Шепотки из вод, моя Королева, темных и почитай что черных.

Яни Товис тяжело вздохнула. Происходить из рода трясов – значит познать горе. Мать мертва, ее лицо иссохло. Ну, она ведь не видела ее десять лет, так? Откуда же такая боль? Потому что тут есть что-то еще. – Как зовут Мастера Оружия, Стяжка?

– Йедан Дерриг, Государыня. Дозорный.

«Единоутробный брат, которого я еще не видела. Он бежал от своей крови, от всего. Бежал почти что так, как бежала я. И все же старая сказка оказалась правдой? Дозор был здесь, в звоне пути до берега». Она поняла теперь, почему мужчина ускакал в ночь. Вот оно, «что-то еще»…

Яни Товис натянула плащ и начала надевать перчатки. – Хорошенько накормите солдат. Я вернусь утром, с Дерригом. – Она повернулась к двери и – и остановилась. – Стяжка, как насчет безумия, поразившего Дреша?

Ведьма отозвалась: – Слишком поздно для него, Государыня. Но сегодня ночью мы очистим Черный Камень. До приезда Эдур.

«О да, я же послала за ними». – Я так понимаю, – сказала она, не отрывая взора от двери, – что казнь станет для несчастного Дреша Боарла милостью?

– Вы намерены казнить его до приезда Эдур, Государыня?

– Да, Стяжка. Полагаю, он умрет во время бегства из-под ареста. – Она помедлила. – Стяжка, сколько осталось кудесниц?

– Более двух сотен, Государыня.

– Понимаю.

– Королева, – искательно сказала вторая, – весть разойдется по сети еще до рассвета. Вы должны выбрать нареченного.

– Я должна? Неужели? И кого же?

– Тряса Брюллига с Острова.

– Мой нареченный остается в форте Вторая Дева?

– Мы так думаем, Государыня.

Услышав это, Яни повернулась. – Вы не знаете?

– Сеть была порвана, Государыня. Почти месяц назад. Лед, темнота и шепоты. Мы не можем пересекать волны. Берег слеп к морю, Государыня.

«Берег слеп к морю». – Такое уже случалось?

Ведьмы одновременно закачали головами.

Полутьма резко развернулась и поспешила к выходу. Всадники ожидали ее в седлах, уже томясь от ожидания. Она подошла к коню (каштановый мерин, самый ладный изо всех, как она разглядела при свете факелов). Вскочила на крепкую спину.

– Атрипреда?

– К берегу, – бросила она, натягивая поводья. – Галопом.

***

– Что с ними не так?

Лицо Мастера Псарен было искажено, слезы текли по сожженным солнцем щекам, капельки висли на бороде. – Их отравили, Атрипреда! Мясо с отравой бросили на землю – кажется, я потеряю всех!

Биветт тихо выругалась. – Тогда придется обойтись без собак.

– Но маги Эдур…

– Если наши маги не смогли помочь, Белликт, толку не будет и от ведунов. Племена Эдур не разводят боевых псов, не так ли? Простите. Оставьте меня.

Еще один неприятный сюрприз рассвета. Ее армия маршировала два звона, чтобы достичь долины – командующая желала первой расставить отряды, перехватить инициативу у Красной Маски. Учитывая расположение овлийского лагеря, она не особенно подгоняла войска, планируя не раньше полудня увидеть первые отряды дикарей на краю долины Лыкового Баклана – чтобы нейтрализовать преимущество, которое могло им предоставить расположенное за спинами утреннее солнце.

Но лагерь врага оказался обманным.