Буря Жнеца

Семя процветало в пенных волнах у побережья из поколения в поколение. Оно забрасывалось волнами далеко на сушу, просачивалось в почву. Обитало внутри хищников и жертв, пряталось в растениях; прилеплялось к каждому лезвию осоки, к каждому листу на деревьях – от семени нет спасения. Еще одна горькая истина трясов. Найдя женщину, в чреве которой уже росло дитя, семя похищало его судьбу. Оно искало… чего-то, но создавало лишь форму, враждующую с телом человека.

Некогда демоны были чистыми. Они порождали существ своего рода, среди них были матери и дети. Семя жило во чревах демонов – маток, плававших в морской воде. Пока не началась война, выпотрошившая животы маток, излившая принадлежавшее чреву во внешний мир. Семя, от которого хочет избавиться само море. Война велась на уничтожение – но демоны нашли способ выжить, дожить до наших дней. В водоворотах прибрежных омутов, в потоках мятущихся волн. Потерянное, но не сдавшееся. Изгнанное, но желающее вернуться.

Ищущее подходящую мать.

Итак, ведьмы еще существуют. Яни Товис полагала, что ковен уничтожен, сокрушен, вымер – летерийцы хорошо понимали, что сопротивление тирании рождается в школах веры, подогревается ветхими, прокисшими жрецами и жрицами, старейшинами, которые делают бестолковых юнцов своим оружием. Выбрасывают это оружие, когда сломают. Торжественно оплакивают, использовав до конца. Жрецы и жрицы, вера которых позволяет жестоко злоупотреблять приверженцами.

Рождение жречества, понимала теперь Яни Товис, поставило иерархию выше благочестия, как будто законы служения можно искажать, ставя (конечно, все эти манипуляции производятся под покрывалом «мистического знания» и «тайного учения») жизнь жрецов и жриц много выше жизней обычных тупых людишек.

Проведя годы в школах Летера, Яни Товис поняла, что появление кудесников, ведунов и ведьм было настоящей деградацией народа трясов, отступлением от истинной веры в бога, коим является Берег. Уловки и личные амбиции, сокрытие сакрального знания от массы, которая никогда не удостоится посвящения – всё это не воля Берега. Нет, это лишь желания самих ведьм и ведунов.

Когтистые ноги и руки воистину стали верным образом.

Но сила исходит из крови демонов. Пока подобным детям позволяют выживать и присоединяться к ковену, сила останется его достоянием.

Летер во время завоевания трясов произвел погром ковена.

Неудачно.

Яни Товис всем существом сожалела, что летерийцам не удалось задуманное.

С народом трясов покончено. Даже солдаты ее роты – их заботливо собирали, исходя из знания о примеси тряской крови в жилах – стали скорее летерийцами, чем трясами. Она сама мало что сделала, чтобы пробудить память о наследиях.

«Но я выбрала их, не так ли? Я желала обрести верных, поддерживающих меня не только как Атрипреду Летера.

Признай это, Полутьма. Ты теперь королева, и солдаты – трясы – знают. Именно этого ты и ждала, затаив амбиции в глубине души. Теперь, кажется, пришла пора встретить свои притязания лицом к лицу, пробудить благородную кровь, вернуть ей ее исконные права.

Что повлекло моего единоутробного брата на берег? Он поехал как тряс или как летериец, Мастер Оружия Дреш-Преды?» Она призналась себе, что задает вопрос лишь для вида. Она уже ЗНАЕТ, и ответ вонзается в душу словно нож. Берег слеп…

Они скакали в темноте.

«Мы никогда не походили на нереков, Тартеналов и прочие народы. Мы не могли выставить против захватчиков армию. Вера в Берег не имеет великой силы, ибо это вера в перемену, в трансформацию. Наш бог не имеет лица, у него все лица мира. Наш храм -побережье, где идет вечная война между сушей и морем; наш храм воздвигается только затем, чтобы рассыпаться в прах. Храм звука, запаха, вкуса и ощущения. Храм под кончиками пальцев.

Наш ковен исцеляет раны, изгоняет болезни и убивает детей.

Тартеналы смотрели на нас с ужасом. Нереки охотились за нами в лесах. Для фараэдов мы были Ночными Детокрадами. Они оставляли для нас корки хлеба на пеньках, потому что считали нас не лучше зловещих воронов.

И теперь я Королева этого народа, этих трясов».

Человек, который должен стать ее супругом, ждет на Острове.

«Возьми меня Странник! Я слишком устала от всего».

Подковы расплескивали воду из лужиц в колеях старой дороги. Они были уже близко к берегу. Местность снова начала подниматься – отметина давней линии прибоя, широкий гребень гладких камней и гальки среди песка и глины, той глины, что под весом времени стала сланцем. В нем, кроме камней, можно найти ракушки, тела моллюсков – доказательства множества побед моря.

Деревья тут были редкими, согнутыми ветром – но она не ощутила движения воздуха. Странно, не по сезону. Запах моря тяжело повис в спертом воздухе.

Они останавливали коней. От еще невидимого моря не доносилось ни звука, не слышно было даже нежного шепота волн. Словно мир по ту сторону гребня исчез.

– Тут следы, госпожа, – сказал один из солдат, встав около гребня. – Всадники обогнули холмик, двинулись частью на север, частью на юг.

– Как будто выслеживали кого-то, – заметил другой.

Яни Товис подняла покрытую перчаткой руку.

С севера быстро приближались лошади.

Охваченная каким-то внезапным суеверным страхом Яни сделала знак. Солдаты выхватили мечи. Она тоже потянулась за своим оружием.

Показался первый всадник.

Летериец.

Яни с облегчением вздохнула. – Стой, солдат!

Внезапная команда заставила всадника вздрогнуть. Как и троих двигавшихся за ним. Кони захрустели копытами по гальке.

Солдаты одеты как для битвы – блестят черненые звенья кольчуг, опущены забрала шлемов. Ведущий держал в правой руке секиру; те, что ехали следом, вооружились копьями с широкими, зазубренными лезвиями – как будто они собрались охотиться на кабана.

Яни Товис развернула коня и подъехала ближе к ним. – Я Атрипреда Яни Товис, – объявила она.

Шлем вожака склонился. – Йедан Дерриг, – произнес он тихо, – Мастер Оружия крепости Боарл.

Яни нерешительно сказала: – Дозорный.

– Полутьма, – ответил мужчина. – Даже в темноте я узнал вас.

– Трудно было поверить… ты сбежал…

– Сбежал, моя Королева?

– Из дома нашей матери.

– Ваш отец и я не ужились, Полутьма. Вы еще сосали грудь, когда я видел вас в последний раз. Но это ничего не меняет. Я вижу в вашем лице то, что видел тогда. Ошибки не может быть.

Она вздохнула и спрыгнула с коня.

За ней спешились и остальные. Йедан коротко кивнул. Они с Полутьмой отошли в сторону, встав под самым высоким деревом на гребне – сухой сосной. Начал накрапывать дождь.

– Я прямо из крепости. Твой Дреш пытался сбежать из-под ареста и был убит. Или будет убит. Я переговорила с ведьмами. Из Ренниса приедут Тисте Эдур, но к этому времени следствие закончится и я извинюсь, что зря отняла их время.

Йедан промолчал. Решетка хорошо скрывала его лицо, видна была лишь черная борода. Она дергалась, как будто мужчина что-то жевал.