Буря Жнеца

– Как думаешь: сможем мы отыскивать другие взводы, даже если они станут использовать магию маскировки?

– Отыскивать их? Конечно! Моя свеча мерцает и склоняется в ту или иную сторону, что показывает, где пользуются магией.

– Хорошо, Клюв. Теперь ты приписан к капитану Фаредан Сорт. Я выбрала тебя среди многих.

– Слушаюсь.

– Собирай вещи и следуй за мной.

– Как близко?

– Как будто ты привязан к моему оружейному поясу, Клюв. Кстати, сколько тебе лет?

– Я сбился со счета. Мне было тридцать, но это было шесть лет назад. Вообще не помню.

– Садки, Клюв… сколько свечей ты знаешь?

– О, много. Все виды.

– Все виды.

– В последние два года у нас служил кузнец, Фенн – полукровка. Он попросил я меня составить список, я составил. Он сказал, что там все. Так и сказал: «Тут все садки, Клюв».

– И что еще он сказал?

– Ничего. Но он сделал мне мой нож. – Клюв похлопал рукой по большому тесаку, что висел у бедра. – А потом посоветовал сбежать из дому. Записаться в армию, чтобы меня больше не колотили за глупость. Это было как раз за год до тридцати лет. Я сделал как он сказал, и с тех пор меня не разу не колотили. Никто меня не любит, но никто и не делает мне плохо. Я не знал, что в армии будет так одиноко.

Она смотрела на него так же, как все другие люди. Потом спросила: – Клюв, ты когда-либо использовал колдовство, чтобы защитить себя или нанести ответный удар?

– Нет.

– А ты с тех пор встречал родителей или брата?

– Мой брат убил себя, а мои родители умерли – умерли в ту ночь, когда я убежал. Как и учителя.

– Что же с ними случилось?

– Я сам не понимаю, – признался Клюв. – Я только показал им свечу.

– Ты это делал еще раз, Клюв? Показывал свечу?

– Никогда, ни одного цвета. Кузнец мне запретил. Он говорил, только в крайнем случае.

– Как в ту ночь, с родителями и учителями.

– Да, в ту ночь… Видите ли, они высекли кузнеца и прогнали, за то, что он дал мне нож. А потом попытались отобрать нож. Вот тогда и настал крайний случай.

Да, она сказала, что они поедут отдельно… но вот они, скачут рядом с остальными, и мошкара кусается, особенно за шею, и забивается ему в уши и в нос коню, и он понимает, что ничего не понимает.

Но она скачет рядом, очень близко.

Отряд добрался до крошечного островка, окруженного черными болотами. Он имел округлую форму; Клюв разглядел остатки строений.

– Тут были здания, – сказал один солдат.

– Джагутские, – выкрикнул Клюв, внезапно взволновавшись. – Омтозе Феллак. Хотя не пламя, только запах свечного сала. Вся магия утекла, от этого и сделалось болото, но нам тут нельзя остаться, потому что под скалами сломанные тела, и духи мертвецов голодны.

Все уставились на него. Он опустил голову. – Извините…

Но капитан Фаредан Сорт положила ему руку на плечо: – Не надо, Клюв. Это тела Джагутов?

– Нет. Форкрул Ассейлов и Тисте Лиосан. Они сражались на руинах. Во время того, что называли Справедливыми Войнами. Здесь была только засада, но никто не выжил. Они поубивали друг друга; последняя стояла с дыркой в горле, она истекла кровью прямиком там, где встал Кулак. Она была из Форкрул Ассейлов, и последней ее мыслью было: «Моя победа доказывает, что мы правы, а они неправы». Потом она умерла.

– В пределах видимости тут единственное сухое место, – обеспокоился кулак Кенеб. – Может ли кто из магов изгнать призраков? Нет? Дыханье Худа! Клюв, на что они способны?

– Они вгрызутся в наши мозги и заставят творить ужасные вещи, чтобы мы поубивали друг друга. Такова суть Справедливых Войн: они никогда не заканчивались и никогда не закончатся, потому что Справедливость – слабый бог под слишком многими именами. Лиосан звали его Серканосом, а Ассейлы – Рюнтаном. На каком бы языке не изъяснялся бог, последователи его не понимали. Язык – загадка. Вот отчего он не имел силы, ведь поклонники веровали в неправильные вещи – одни их придумывали, другие не соглашались. Вот отчего войны никогда не заканчиваются. – Клюв помолчал, оглядывая замкнутые лица. Пожал плечами. – Я не знаю. Может, смогу поговорить. Призвать одного. С ним и поговорить.

– Думаю, не надо, – сказал кулак. – Вставайте, солдаты. Уходим.

Никто не вздумал возражать.

Фаредан Сорт подтащила Клюва к себе. – Мы оставим их сейчас. Как думаешь, в каком направлении нам идти, чтобы поскорее покинуть призраков?

Клюв показал на север.

– Далеко?

– Тысяча шагов. Там будет край старого Омтозе Феллака.

Капитан посмотрела на Кенеба и его взводы. Они спустились с островка, пошлепали по воде от в направлении от побережья, то есть на восток. – А им сколько отходить?

– Может, три тысячи шагов. Если не войдут в реку.

Она хмыкнула: – Ну, лишние две тысячи шагов их не убьют. Ладно, Клюв. На север так на север. Веди.

– Слушаюсь, капитан. Мы можем идти по старой насыпи.

Тут она засмеялась. Клюв не понял, почему.

***

Во время войны, при осадах, за миг до приступа, можно услышать особенный звук. Скопища онагров, баллист и катапульт единым залпом выпускают снаряды. Тяжелые камни ударяются о прочные стены, здания и укрепления издают хоровой вопль крошащегося кирпича и камня, звенит лопающаяся черепица, стонут оседающие стропила крыш. Кажется, вздрагивает сам воздух, как будто пытаясь убежать от насилия.

Сержант Корд встал на мысе, склонившись под яростными ударами ледяного ветра; он вспоминал именно этот звук, когда смотрел на кишащие в проливе ледяные горы. Громадные глыбы – словно стены рушащегося города – нависали над тем, что звалось Фентской Косой, раскалывались – миг тишины, и громовые волны от разрывов льда проносились над беспорядком волн морских, ударяясь о крепость. Клубящиеся серебристые облака, фонтаны пенистой воды…

– Горная гряда в предсмертных корчах, – пробормотал стоящий рядом Эброн.

– Боевые машины, крушащие стены города, – возразил Корд.

– Замороженный шторм, – сказал сзади Хром.

– Вы все ошибаетесь, – заскрипел зубами Хрясь. – Это похоже на то, как большие куски льда… падают.

– Да, ты… просто потрясающий, Хрясь, – отозвался капрал Шип. – Худом проклятый поэт. Не могу поверить, что Волонтеры Мотта решились прогнать тебя. Нет, правда, Хрясь! Не могу поверить.

– Ну, не то чтобы они могли что-то решать, – сказал высокий узловатый сапер, яростно потирая обе щеки. – То есть, я ушел, когда никто не видел. Открыл кандалы рыбьей косточкой. Вы не можете арестовывать верховного маршала, ни по какому. Я так им и говорил. Не можете. Не позволено это.

Корд поглядел на капрала: – Не лучше ли поговорить о твоей сестрице? Что, если она устанет все это держать? Мы не знаем. Наоборот не знает даже, как ей удалось в первый раз. Он не в помощь.

– У меня нет ответов, сержант. Она и со мной не разговаривает. Сам не понимаю – она не выглядит усталой, хотя с тех пор не спала. Я Синн почти не узнаю. С самого И’Гатана.

Корд обдумал сказанное и кивнул: – Я отошлю Наоборота. Адъюнкт, должно быть, сейчас высаживается у Форта.

– Точно, – сказал Эброн, потянув себя за нос. Наверное, пытался выяснить, не отморожен ли. Взводный маг, как и Наоборот, не имел понятия, каким образом Синн удается отгонять ледяные горы. Сильный торчок его самоуверенности. Это было видно. – Гавань закрыта, негодяй, что там правит, сидит под замком. Все по плану.