Буря Жнеца

Она успела сесть, когда рука хлопнула по плечу. Хеллиан уставилась в незнакомое лицо – весьма хмурая канезка, сказавшая словно издалека: – Жива, сержант? Никогда не стой рядом с долбашкой. Сама знаешь.

Женщина пропала.

Хеллиан заморгала. Прищурилась, глядя в конец улицы. Увидела на месте Эдур огромный кратер. А также куски тел, оседающую пыль и плотный дым.

Да, и еще четверых морпехов – двое из Даль Хона – выпускающих стрелы в какой-то переулок. За стрелами полетел жулек.

Хеллиан захромала к Урбу.

Он уже ухитрился вытащить копье из руки – рука наверняка болела, да и крови натекла целая лужа. На лице застыло выражение бычка, которого привели на бойню… и, похоже, уже успели забить…

Подошел еще один моряк, тоже незнакомый. Черные волосы, бледная кожа. Склонился над Урбом.

– Ты, – сказал Хеллиан.

Солдат поднял голову: – Ни одна из твоих ран не смертельна, сержант. А вот твой дружок уже отходит. Дай поработать.

– Какой взвод, чтоб тебя?

– Десятый. Третья рота.

Целитель. Ну, и хорошо. Путь подлатает Урба – убить его она сама успеет. – Ты натиец, да?

– Мудрая женщина, – пробормотал целитель, посылая магическую волну в зияющую на плече Урба дырку. – Наверное, когда ты трезвая, то еще мудрее.

– Не рассчитывай, лекарь.

– Я не лекарь, сержант, я взводный маг. Но сейчас не до таких мелочей. Я Мулван Бояка.

– Хеллиан. Восьмой взвод, Четвертая рота.

Он вдруг бросил на нее острый взгляд:- Неужели? Ты из тех, что вылезли из-под И’Гатана?

– Да. Урб будет жить?

Натиец кивнул. – Хотя поездит на носилках. Всю кровь потерял. – Он выпрямился, огляделся. – А где остальные твои солдаты?

Хеллиан поглядела на дом фактора. Похоже, взрыв долбашки сравнял его с землей. Она крякнула. – Будь я проклята, если знаю, Мулван. У тебя не найдется фляжки чего-нибудь такого?

Но маг тоже хмуро взирал на развалины. – Я слышу крики о помощи, – сказал он.

Хеллиан вздохнула: – Похоже, ты их нашел, Мулван Бояка. Что означает – тебе их и выкапывать. – Тут она просияла: – Вот тогда и наступит время утолить жажду!

***

Многочисленные разрывы жульков снаружи таверны, звоны задевших стену здания осколков заставили засевших внутри малазан вздрогнуть. Улица заполнилась дымом, пылью и криками. Скрипач видел, как Геслер хватает Буяна, не давая тому выскочить наружу – здоровяк едва на ногах стоит. Саам он повернулся к Поденке, Кораббу и Тарру. – Идем навстречу союзникам. Но осторожнее. Остальные сидите здесь, перевязывайте раны – Бутыл, где Корик и Улыба?

Маг покачал головой. – Сержант, они ушли на восточную сторону деревни.

– Ладно. Трое за мной. Бутыл, ты сможешь чем-то помочь Буяну?

– Да.

Скрипач приготовил самострел и первым двинулся к двери. На пороге присел, пытаясь разглядеть происходящее сквозь пыль.

Да, союзники. Благословенная полудюжина морпехов шествует между поверженных Эдур, утихомиривая их короткими ударами мечей. Сержант – из южного Даль Хона, коренастый, с ониксовой кожей. Женщина рядом с ним на полголовы выше, светлокожая, с серыми глазами, полноватая, но не ожиревшая. За этими двумя идет второй дальхонезец, морщинистый и украшенный множеством сережек – в ушах, носу, на щеках. Золотые побрякушки странно контрастируют с темной кожей. Клятый шаман…

Скрипач подошел к ним, поглядел в лицо сержанту. Где-то еще шумел бой, но вблизи было тихо. – Сколько вас?

– Вначале было семнадцать, – ответил тот. Помолчал, опустив взор на варварский меч из слоновьего клыка. – Только что срезал голову Эдур. – сказал он, поднимая глаза. – Первое мое убийство.

У Скрипача отвисла челюсть. – Как, во имя Худа, вам удалось пройти весь путь от побережья? Вы что, Солтейкены – летучие мыши?

Дальхонезец скривил губы: – Мы украли рыбацкую лодку и приплыли прямо сюда.

Женщина рядом с ним сказала: – Мы были самым южным из взводов. Двигались на восток, пока не уткнулись в реку. Приходилось то плыть, то брести по пояс в болотной жиже. По счастью, через несколько дней наткнулись на летерийскую галеру. Той ночью мы кое-кого потеряли.

Скрипач все смотрел на нее. Пухленькая, добродушная на вид. Вот только глаза… «Возьми меня Худ, такая сдерет с мужика кожу одной рукой, а другой рукой будет себя ублажать». Он отвел взгляд. – Какой роты?

– Третьей. Я Бадан Грук. А ты Скрипач, верно?

– Яггатан, – пробормотал шаман, делая руками охранительные жесты.

Бадан Грук повернулся к бледной женщине: – Досада, возьми Большика и Релико, идите на запад, пока не встретите Чопора. Тогда возвращайтесь. – Он снова поглядел на Скрипача. – Похоже, мы вовремя.

– Похоже, я слышал долбашку.

Кивок. – У Чопора есть саперы. Что же, Эдур отступили. Думаю, это мы их напугали.

– А не морантские припасы?

Бадан Грук снова оглянулся. Он выглядел до странности беззаботным. – Мы не ожидали наткнуться на другие взводы так далеко к востоку. Думали, разве что еще кто-то догадается плыть… – Он значительно поглядел на Скрипача: – Знаешь, а вы всего в одном дне пути до Летераса.

***

Семеро Эдур решили поиграть с Кориком и Улыбой: заманили на крайне неудобную для боя улочку, затем прогнали мимо полуразвалившихся лачуг к тупику, с трех сторон загроможденному поленницами дров и бревен. Весьма причудливое место для последней битвы.

Загородив спиной Улыбу, Корик приготовил меч. Перегородившие улочку Эдур медленно приближались. Нельзя подпускать их вплотную – ведь он потерял щит. Если ублюдки начнут швырять копья, им конец.

Подумав так, он невольно фыркнул. А как иначе? Он один против семерых – Улыба давно использовала все метательные ножи, у нее остался только позаимствованный в лавке мясницкий нож. Конец? Скорее бы они метнули копья.

Но Эдур не желали продырявливать их с расстояния. Они хотели подобраться ближе. Корик не удивлялся. Серые недоноски похожи на сетийцев. Лицом к лицу, да. Только так обретают подлинную славу.

Корик поднял меч и махнул противникам, приглашая подойти. – Стой где стоишь, – шепнул он пригнувшейся Улыбе. – Дай мне достаточно места…