Буря Жнеца

Брол поглядел на солнце и пожалел, что здесь нет теней родного леса. Направился назад, к арапаям.

***

Сидящий на валуне Тук Анастер еще немного понаблюдал за играми малышей; затем скатал тонкую кожу в свиток и сунул ее в сумку. Туда же отправился почти пустой сосуд со смесью угля, костного мозга и сока ягод генфа. Встал, посмотрел на небо, направился к лошади. Семь шагов – а вязкая грязь успела облепить мокасины. Привязав сумку в луке седла, он склонился и счистил ножом как можно больше грязи.

Овлы собирались слева. Они встали и принялись ждать, пока летерийские силы, что находились в пятистах шагах, не сформируют порядки для наступления. Воины Красной маски казались необычайно молчаливыми – ведь это не привычный им тип битвы. – Нет, – пробормотал Тук. – Это тип, привычный для Летера. – И он поглядел в сторону врагов. Классические «зубья пилы». Три клина тяжелой пехоты. Но эти отряды неизбежно смешаются, когда добредут до овлов – спотыкаясь, сталкиваясь и скользя на каждом шагу. Всё к лучшему. Мощного лобового удара не будет – скорее целые шеренги солдат упадут лицами в жижу.

– Ты ускачешь, – сказал Ливень. – Ты так задумал. Но я слежу, Мезла…

– Ох, да хватит тебе. Не моя вина, что Маска так невысоко тебя оценил. К тому же, – добавил он, – лошадь едва смогла бы шагать. Наконец, Маска сказал, что хочет держать меня и мои стрелы поблизости, на случай, если К’чайн Че’малле не справятся.

– Они справятся!

– О! И что ты знаешь о К’чайн Че’малле, Ливень?

– Я знаю то, что говорит Красная Маска.

– А он много ли знает? Что еще важнее – откуда знает? Ты не удивлялся? Никогда? К’чайн Че’малле были демонами этого мира. Тварями из далеких времен. Везде, кроме здешних мест, они вымерли. Так откуда они здесь, ради Худа? Почему они стоят на стороне Маски, рьяно выполняя его прихоти?

– Потому что он Красная Маска, Мезла. Он не такой, как мы. Да, я вижу, в твоих глазах пылает зависть. Ты презираешь всех, кто лучше тебя.

Тук опустил руки на холку лошади. – Подойди, Ливень. Погляди в глаза лошадки. Скажи, в них видна зависть?

– Безмозглый зверь.

– Скорее всего, она сегодня погибнет.

– Наверно.

– Ты глядишь так же, Ливень. Слепая готовность. Готовность поверить во все, во что тебе хочется поверить. Красная Маска для тебя – как я для бедной лошадки.

– Не хочу тебя слушать.

Юный воин ушел. Гневно – напряженная походка быстро стала неуклюжей, ведь грязь налипла и на его обувь…

Дети кидались друг в дружку комьями грязи и смеялись. Самые младшие. Те, что постарше, молчали, кидая взгляды на вражескую силу. Зарычали рога. По краям строя появились две фигурки с внушительной охраной.

«Маги.

Началось».

***

Далеко на западе солнце еще не встало. В ничем не примечательной деревне на день пути от Летераса, где вчера умерло слишком много народа, на краю конской поилки, что у единственной таверны, сидели трое тяжелых пехотинцев Третьей роты. Фаларийцы Оглянись, Спешка и Мелоч были близкими родичами – по крайней мере так думали все, сразу замечая типично фаларийские черты: огненно-рыжие волосы, голубые глаза и оливковая кожа коренного населения главных островов, называющего себя ходунами. Они и сами привыкли считать приятелей родичами, хотя и не знали друг друга до поступления в Малазанскую Армию.

Цивилизация ходунов процветала очень давно, до открытия железа; они владели рудниками по добыче олова, меди и свинца, и потому господствовали в межостровной торговле бронзовым оружием и украшениями. Если бы солдаты были чистокровными ходунами, им были бы свойственны темные волосы и более низкий рост, а также неразговорчивость, создающая репутацию тугодумов; но в их жилах текла и более горячая кровь дерзких завоевателей – фалари. Такая комбинация, как ни странно, сделала их идеальными морпехами.

В темноте с юга, от реки, дул благословенно прохладный бриз. Солдаты завели беседу, предметом которой были сержант Геслер и капрал Буян. Эти двое, хотя и находились в низких званиях, были отлично известны всем выходцам с Фаларских островов.

– Они изменились, – сказал Оглянись. – Золотая кожа. Это ненормально. Думаю, надо их убить.

Спешка (она не любила в себе два телесных недостатка – слишком большой бюст и склонность потеть и потому радовалась темноте, позволившей стащить кирасу и вытереть влагу под грудями) отозвалась: – Но зачем, Огля? Культ умер. Он мертв уже несколько лет.

– Но ведь для нас – не мертв?

– Почти мертв, – буркнул Мелоч.

– Ты уж такой, – упрекнул Оглянись. – Всегда и во всем видишь мертвечину.

– Спроси у них самих, Огля. Они то же самое скажут. С культом Фенера покончено.

– Вот за это я и предлагаю их убить. За измену культу. За измену нам. Зачем нам золотая кожа? Мурашки от нее.

– Слушай, – заявил Мелоч. – Мы едва встретились с этими взводами. Если вдруг забыл, Оглянись – это та компания, что вылезла из – под И’Гатана. И с ними Скрипач. Худом клятый Сжигатель. Наверное, последний оставшийся в живых. Геслер раньше был офицером, как и Буян. Их, как Вискиджека, опускали все ниже… и теперь даже ты можешь ткнуть в них ножичком. Культ запретили, Фенер давно не там, где должен сидеть бог… но это не вина Геслера или Буяна.

– Ты что предлагаешь? – буркнул Оглянись. – Просто оставить их?

– «Оставить»? Спешка, объясни дурачку, в чем тут дело.

Женщина уже спрятала груди под рубаху и прилаживала перевязь, сделанную специально под их необъятный размер. – Все просто, Огля. Мы не только пойдем вместе со Скрипачом и прочими. Мы умрем вместе с ними. Что до меня – ну и Мелоча, наверное – я буду стоять до конца. С Геслером, Буяном, их крутыми панцирниками. Когда мы погибнем, никто не скажет, что мы оказались трусами. Что мы недостойны их. Все потому, что ты последний панцирник взвода Чопора. Будь с нами Шут, ты иначе говорил бы. Давай выбирай, Огля. Сражайся вместе с нами, с Релико, Больше Некуда и Баданом Груком. Или сражайся как одиночка, как последний «кулак» взвода Чопора. В том и другом случае ты будешь драться с врагом. А вот если полезешь за спины Геса и Буяна – я тебе сама голову снесу.

– Да ладно! Я просто болтал…

Слева послышался шум. Все трое вскочили, поднимая мечи. По улице к ним приближались еще трое: Шелковый Ремень, Накипь и Неллер.

Накипь тихо сказала: – Впереди солдаты. Осторожнее.

– Летерийцы? – спросил Мелоч.

– Нет, – ответила она, задержавшись около них (остальные направились в таверну). – Вообразите самые мерзкие рожи, какие только бывают. И поцелуйте их взасос.

– Наконец-то, – вздохнула Спешка. – Приятные новости.

***

Клюв и капитан пробрались в голову колонны, где находился кулак Кенеб. Поблизости шныряли Тисте Эдур, но ввязываться в бой не спешили; сейчас они и вовсе исчезли, по крайней мере от деревни.

Капитан подошла к Кенебу: – Клюв сказал, это морская пехота. Кажется, мы их нашли, Кулак.

– Всех, – добавил Клюв. – Тех, что ушли далеко вперед. Они в деревне, они перебили Тисте Эдур. Множество Тисте Эдур.

– Те взрывы, что мы слышал вчера.

– Так точно, Кулак.