Буря Жнеца

– Ты не расслышал, Скорген Кабан? На острове нет заключенных…

– С тех пор, как вы изгнали тюремщиков?

– Хватит вам, – сказала Шерк, заметившая, что настроение женщины со скрежетом опустилось еще на несколько пунктов относительно и прежде невысокого уровня. – Вторая Дева стала независимой, по поводу чего я выражаю полнейший восторг. Скажите, сколько эдурских ладей осаждало вас во время вторжения?

Сласть фыркнула: – Они бросили взгляд на укрепления, унюхали магов, что стоят у нас на стенах – и предпочли обойти стороной.

Капитан слегка подняла брови: – А я слышала, был бой.

– Было и такое. Когда мы объявили независимость. Как раз тогда на смотрителя и его приспешников обрушились неожиданные несчастные случаи.

– Несчастные случаи, ха! Остроумно.

Шерк Элалле сверкнула глазами на старпома – но он, как и большинство мужчин, оказался невосприимчивым к невербальному воздействию.

– Сейчас я беру пятнадцать доков, – холодным тоном сказала Сласть. – Плюс пять доков за высадку, если вы намерены сойти на берег, чтобы пополнить запасы или продать товар.

– Ты не упоминала о пяти…

– Красавчик, – прервала его Шерк, – спустись в трюм, помоги Краткости – могут возникнуть сложности при осмотре товара.

– Слушаюсь, капитан. – Мужчина кивнул Сласти и потопал к люку.

Сласть еще мгновение смотрела на Шерк, потом перевела взгляд на ее живописных матросов.

– Вы пираты.

– Не будь смешной. Мы независимые торговцы. На твоем острове нет заключенных, на моем судне нет пиратов.

– На что ты пытаешься намекнуть?

– Очевидно, если я пыталась намекнуть, ты намек не уловила. Надеюсь, ты не начальник порта, а простая сборщица пошлин. – Она повернула голову: старпом и Краткость показались на палубе. Глаза коренастой женщины сияли.

– Сласть, у них всего полно!

– Что за сжатый рапорт! Краткость, не поленись сообщить начальству, что мы желаем пристать к одному из каменных пирсов, чтобы быстрее разгрузиться. Тот, кто сообщит потенциальным покупателям, не останется… внакладе. – Она бросила взгляд на Сласть и тут же отвела глаза. – Что до пошлин, я договорюсь непосредственно с начальником порта. Хочу выторговать скидку.

– Думаешь, такая умная? – воскликнула Сласть. – Я могла привести с собой взвод. Как бы тебе понравилось, капитан? Они порылись бы тут и там, все проверили досконально. Как тебе такое?

– Краткость, кто правит Второй Девой? – спросила Шерк Элалле.

– Тряс Брюллиг. Он Великий Мастер Мнимой Ассамблеи.

– Мнимой Ассамблеи? Ты уверена, что правильное слово выбрала? Мнимой?

– Я же сказала. Все точно, да, Сласть?

– Капитан считает себя умной, но она ведь вовсе не так умна. А? Погоди, вот увидит Тряса Брюллига и еще не так удивится…

– Не то чтобы особенно, – сказала Шерк. – Так случилось, что я знаю Тряса Брюллига. Знаю даже, за какие грехи он сослан сюда. Одному удивляюсь: что он еще жив.

– Тряса Брюллига убить трудновато, – сказала Сласть.

Один из матросов разразился смехом, но тут же притворился, будто кашляет.

– Подождем ответа начальника порта, – предложила Шерк Элалле.

Сласть и Краткость полезли в ялик. Последняя села на весла.

– Странные бабы, – пробурчал Скорген, следя за уходящей лодкой.

– Остров переполнен плодами кровосмешения преступников, – шепнула в ответ Шерк. – Неужели ты удивляешься, Красавчик? Если этого недостаточно, вот тебе чистопородный тряс (по совместительству чисто чокнутый) на насесте. Скажу одно: гостить тут будет интересно.

– Ненавижу, когда интересно.

– Возможно, будет также выгодно.

– Вот это хорошо. Готов проглотить интересность, если это выгодно.

– Готовься поднять якорь. Сомневаюсь, что сигнала из гавани придется ждать долго.

– Слушаюсь, капитан.

***

Удинаас смотрел, как она полирует и смазывает меч. Эдурский меч, врученный воином Эдур. Все, что ей нужно – дом, у порога которого нужно закопать клятый меч. Ах да – еще дождаться возвращения злосчастного супруга. Ну, может быть, это ничего не означало, просто жест поддержки со стороны одного из братьев Фира. Удинаас уважает только этого Сенгара. А может, и не уважает.

Среди каменных стен разносились бесконечные заунывные песнопения. Звук еще более мрачный, нежели похоронные причитания эдурских женщин. Ониксовые Колдуны собрались на совет. Если это допущение верно… тогда их священный язык непостижим и лишен ритма, обыкновенно присущего и прозаической речи, и стиху. А если это всего лишь заклинания – старые дурни не способны даже попасть в общий темп.

А он считал странными Тисте Эдур! Они ничто в сравнении с Тисте Анди, упрямо стоящими на страже нелюдских обычаев.

Но чему удивляться? Андара – сооружение из крошащегося черного камня в основании засыпанного осколками скал ущелья. Изолированное, как тюрьма. Стены ущелья изрезаны сотами пещер, неправильной формы комнат – словно некий великан выдул пузыри в извилистый тоннель. Тут имеются бездонные ямы, тупики, проходы такие крутые, что по ним можно двигаться только при помощи веревочных лестниц. Пустые башни вздымаются внутри гранита, словно шпили наоборот; пропасти соединены бесформенными, уложенными без раствора мостами из белой пемзы. В одном месте видно озеро застывшей лавы, более гладкое, чем выглаженный ветрами лед. Обсидиан с красными прожилками, Зала Амасс, в которой может собраться все население – босиком! – чтобы слушать бесконечные пререкания Знатоков Тайн, иначе Ониксовых Колдунов.

Знатоки тайн Камня, Воздуха, Корня, Темной Воды и Ночи. Всего пять волшебников, спорящие о деталях обрядов и процессий, иерархии и приношений, правильной длине ониксовых мантий и Странник знает о чем еще. Но если с полубезумных невротиков стащить эти мантии, они окажутся скоплением морщин и складок.

Насколько сумел узнать Удинаас, не более чем четырнадцать из полутысячи обитателей – кроме самих колдунов – являются чистокровными Анди, а из этих четырнадцати лишь трое видели дневной свет (или, по их затейливому выражению, «ослепленные звезды»). Лишь трое когда-либо в жизни выкарабкивались на поверхность.

Неудивительно, что разум потеряли.

– Почему это, – заговорил Удинаас, – некоторые люди смеются, а звучит похоже на плач?

Серен Педак подняла глаза над лежавшим на коленях мечом. В длинных пальцах ее была пропитанная маслом тряпица. – Не слышу никакого смеха. Или плача.

– Я не имел в виду громкие звуки.

Сидевший на каменной скамье у входа Фир Сенгар фыркнул: – Скука украла из твоего разума последние остатки здравого смысла, раб. Но я скучать по ним не буду.

– Думаю, колдуны обсуждают с Сильхасом способ твоей казни. Дитя Предателя, отродье лжи и всё такое. Как думаешь, это необходимая часть великого квеста? В гнездо гадюк – каждый герой должен сделать этот шаг, правильно? Через мгновение явится твоя судьба, и прошелестит, вырываясь из ножен, меч, и клевреты зла начнут умирать десятками. Я всегда гадал, чем же закончится такая резня? Ужасающее сокращение населения, уничтоженные семьи, рыдающие дети – а когда будет перейден некий порог, над ними зловещим призраком нависнет неминуемая гибель рода. О да, ребенком я слышал немало поэм и эпосов и тому подобного. И всегда начинал удивляться… все эти клевреты зла, жертвы сверкающих героев с их непобедимой праведностью. То есть кто-то вторгается в твое убежище, любимый дом… и, естественно, ты пытаешься убить его и съесть. Кто бы не стал защищаться? Вот они, обыкновенно уродливые и занятые мелкими интересами, плетущие арканы или еще какие поделки… И вдруг – шок! Звуки тревоги! Захватчики каким – то образом обошли преграды и смерть бушует в коридорах!