Буря

За две недели до этого эскадра коммодора Мэтью Перри подошла к острову Окинава и встала на якорь возле столицы королевства Рюкю города Наху. Множество джонок и более мелких лодок окружило американские корабли. Они вертелись вокруг вставших на якоря в бухте больших американских кораблей, но открытой враждебности местные не проявляли. Что-то кричали американцам с лодок, показывали фрукты и рыбу, очевидно, предлагая купить, а потом спрыснули все, словно их и не было тут. К кораблям подошли две большие джонки и одетые в белые балахоны или плащи короткие поверх цветных шёлковых рубах японцы что-то прокричали смотрящим на них сверху офицерам.

Японского на кораблях Перри никто не знал. Коммодор попытался переговорить с ними через переводчика на голландском, но ничего не вышло. Опять чего-то прокричав на рыкающем своём языке японцы уплыли назад в порт.

Тогда Пэрри со взводом солдат и переводчиком, знающий китайский, на шлюпках высадился на берег. Его тут же опять окружили торговцы, сующие прямо под нос ему вонючую рыбу, и опять, как только сверху от красивых белых домов пришли в сопровождении вооруженных копьями воинов местные чиновники, торговцы исчезли, как по волшебству.

Из переговоров, ведущихся в течение целого дня, удалось информации выудить, которую можно в нескольких словах пересказать. Правит здесь ван, ну, вроде, как король, Сё Тай. И он просит пришельцев удалиться. Перри захотел посетить дворец короля, находящийся на вершине холма, и переговорить с самим Сё Таем. Но чиновники, целая дюжина в ярких шёлковых нарядах в один голос начали кричать на коммодора. Переводчик из общего гвалта вычленил только то, что это никак не возможно, замок Сюри, а именно так называется резиденция вана, посещать гайдзинам нельзя.

— Ну, желтопузые обезьяны вы сами напросились, — хмыкнул американец и приказал высадить роту солдат и два орудия с расчётами. Что и было проделано спустя два часа. Чиновников разноцветных рядом не наблюдалось и Перри дал команду лейтенанту двигаться строем по дороге к замку.

Глава 18

Событие сорок девятое

— Вот так сказка! Жил-был домовой, жадный-прежадный.

— Я не жадный, я домовитый!

Приключения домовёнка Кузи

А говорят! А тут во на чё. В порту Пусана стоял корабль под американским флагом. Это был китобой. На палубе полно бочек, не перепутаешь. Назывался барк «Южная Америка" и был он водоизмещением тонн в шестьсот. (Барк — большое парусное судно с прямыми парусами на всех мачтах, кроме кормовой (бизань-мачты), несущей косое парусное вооружение). Длина кораблика примерно тридцать три метра и ширина десять. Фитюлька в общем, чуть больше 'Востока», если с «Авророй» или той же «Марией» сравнивать, которые по пятьдесят метров длиной. На палубе кроме бочек были и люди, что-то с такелажем мудрили и парусами. А на самом носу на том месте, где у нормальных кораблей был бушприт тоже копошились люди. Сразу и понятно стало, что с корабликом, и что он тут делает. Видимо китобои попали в приличный шторм не сильно далеко, и он им и бушприт сломал и с реями на мачтах поигрался, всё что можно там пооборвав и запутав. И смелые американские парни решили зайти в совершенно закрытый для посещения иностранцами порт Пусан, чтобы подремонтироваться. И что удивительно — корейцы их не прогнали, более того, в порту вокруг кораблика суетились местные в белых одеждах, то есть, и торговлишка какая-то шла. Эти же белые ползали и по носу «Южной Америки», надо понимать, капитан нанял местных плотников.

Генри Макбретни объяснял закрытость Кореи просто. Двор Чосона был осведомлен об иностранных вторжениях и договорах с участием Цинского Китая, а также о Первой опиумной войне, и придерживался осторожной политики медленных обменов с Западом. Явно не дураки в правительстве Кореи сидят, ничего хорошего от Запада ждать нельзя, и во что превращается Китай после опиумной войны тут знают, и как после этого стоит надеяться на хорошее отношения к западным варварам.

Сашка же надеялся ещё и на то, что среди его людей есть калмыки. Если среди советников местного короля есть историки, то они вполне могут знать, что Джунгария сейчас как бы часть империи Цинь. Потому, когда корабли с красными флагами бросили якорь неподалеку от американского китобоя, то в лодку спустился сам дархан Дондук, профессор Макбретни и восемь калмыков сели на вёсла.

Сказать, что на берегу радостно выстроилась толпа встречающих с гирляндами из цветов, и люди радостно кричали, что «руси чоси бхай бхай», так значит немного преувеличить. Тем не менее, берег не опустел, и народ вполне себе толпился. А когда лодка ткнулась в камни… (Можно даже пляжем назвать. Такая тихая бухта и берег покрыт мелкой галькой), то не бросились люди на них с копьями, хотя с цветами тоже не бросились. Людей чуть оттеснили военные с мечами и копьями, а когда Сашка вылез на землю, то эти же военные создали широкий такой коридор и по нему навстречу дархану Дондуку вышла делегация корейцев в ярких шёлковых одеждах. Цвета для мужиков были странноватые, розовые, жёлтые, зелёные, ярко-красные. Чёрный цвет тоже был. На головах у товарищей были широкополые чёрные шляпы с высокой тульей. У некоторых к ним ещё и крылышки приделаны. Эти цветные одежды больше всего напоминали халаты, при этом полы, как и положено, скреплял пояс, вот только он не на талии был завязан, а на груди. Пояс — это такой плетёный шнурок с кистями. От штор видимо оторвали, так спешили на встречу с дорогим гостем.

Сашка, чтобы из образа не выходить, тоже халат нацепил, снял с Джурыка парадный ярко-синий и даже шапку Мономаха, которая называется «махла», у того на время изъял. Калмыки на вёслах были тоже в синих парадных халатах и синих штанах. Так что, когда две договаривающиеся стороны встретились на берегу, то кто более азиатски выглядел ещё поспорить можно было.

Сначала Сашка выпустил вперёд переговариваться с корейскими чиновниками не англичанина, а именно Джурыка. Нет, тот ни корейского, ни китайского не знал, но мало ли, вдруг кто из корейских чиновников знает монгольский. Через пару минут выяснилось, что таких полиглотов в провинциальном Пусане нет. Тогда и вступил в переговоры Генри Макбретни. И сразу несколько лиц среди встречающих просветлели, в том числе и у жирного бородатого мужика, стоящего первым. Бородка была такая почти чеховская и усики аккуратно подстрижены.

— Джунгария? Там нет моря! — Чехов оказался географом. Брови свёл. На страшные ранее не виданные корабли, окутанные чёрным дымом, смотрел, на джунгарцев, на них прибывших, и совместить это с тем, что он знал про Джунгарию не мог.

— Великие укры выкопали, — ну, это Сашка мысленно произнёс.

— Мы купили земли в Америке и купили пароходы у гвайло (Так называют белых европейцев. «Гвай» означает «привидение», а «ло» — «человек»). — такую версию выдал.

— Америка? — Чехов ткнул пальцем в сторону китобоя.

— Америка. Они жадные, готовы даже верёвку продать, на которой их потом повесят. Опасайтесь их. Этих нужно убить. А то они расскажут у себя про вашу страну и сюда приплывут сотни таких кораблей и начнут убивать ваших людей. Это как мыши, если их не убить или лучше отравить сразу, то они размножатся и съедят весь урожай. Всё съедят. У них там рабство. Они захватывают людей по всему миру и заставляют выращивать хлопок и сахарный тростник, и всё время их избивают, и не кормят. А когда эти умрут, то плывут в Африку и набирают других. А ещё на Гавайях они уже убили почти всех жителей и теперь завозят туда жителей империи Цинь, и делают рабами. Ну, про опиум, и что они сделали в Гонконге и Шанхае вы знаете должно быть?!

По мере того, как профессор Сашкины пугалки переводил, удивление на лице главного переговорщика сменялось недоверием, узнаванием и ожесточением.

— Отравить? — Уже забыл Чехов про непонятки с морем в Джунгарии.

— Как крыс или мышей. Нет, если не можете, то мы просто можем их убить. Главное, не дать им добраться до своих мест, а то они расскажут, что здесь живёт много трудолюбивых людей, и все работорговцы с этой варварской Америки хлынут сюда. А чтобы вам от них защищаться нужно оружие, которое стреляет свинцовыми пулями. И разрешите дорогой друг подарить вам лучшие пистолеты. Я сам отобрал их у убитого мною американского генерала, — На самом деле пистолеты Сашка изъял у лейтенанта Гриппенберга (Carl Gustaf Casimir Gripenberg) — как бы завхоза на «Востоке». Пистолеты были дорогущие с накладками из слоновой кости и серебра и все узорами всякими покрытые. Лепаж, одно слово. Казимир Казимирович оказался тем ещё жмотом, пришлось пообещать князю Болоховскому купить по возвращению две пары самых дорогих изделий Лепажа, которые найдёт в Петербурге, и тут же написать представление на капитан-лейтенанта. Сам звания понятно раздавать не мог, но по возвращению обещал сразу у Государя утвердить. Только после этого швед трясущимися от жадности руками коробку из красного дерева с дуэльной парой передал контр-адмиралу.