Буйвол

Дау и Хоать обычно гораздо больше, чем Ча, заботились об их общем буйволе, которого они купили на троих. Ча не богат, но очень хитер. У него были деньги на покупку буйвола, но он разделил эту сумму на четыре части. Вместе с другими он участвовал в покупке четырех буйволов. Если французы отберут одного буйвола, у него останутся другие. Кроме буйвола, которого Ча купил, объединясь с Дау и Хоатем, у него оставалось еще три буйвола, приобретенных им совместно с другими крестьянами. Горе сделало Дау несправедливым, он думал о том, что Ча заботился только о себе. Хоать, который стоял около него, также раздражал его. Но Хоать понял его мысли и сказал с горькой усмешкой:

— Если бы мы и не послали туда буйволов, неизвестно, удалось ли бы нам сохранить их здесь. Что бы мы делали с ними во время облавы? Буйвол — общий, вам принадлежит одна нога буйвола, а мне и Ча — по полторы ноги. Мы не меньше вас беспокоились о буйволе, и все же французы отобрали его.

Льеу присел рядом с Чо и сказал:

— Дело тут не только во французах! Очевидно, кто-то показал французам наших буйволов. Откуда французы могут знать, какие буйволы наши?

Хоэ сокрушенно покачал головой:

— Как безжалостны солдаты! Эта мера похуже назначения старосты. Они решили запугать нас, заставить выбрать старосту.

Дау долго молчал, потом тяжело вздохнул:

— Что же теперь нам делать?

Люди посмотрели на него. Глаза его были красные и мокрые от слез. Все молчали. Даже Хоать перестал усмехаться и, сняв шапку, медленно чесал затылок.

В это время вдали показались три человека. Они шли из деревни. Это были Тик, Луан и Ча. Все смотрели в их сторону, ждали их приближения, будто их приход мог принести облегчение. Узнав о том, что французы отобрали буйволов, посланных в Тхай-Хок, Тик и Луан ушли с поста, чтобы побеседовать с жителями о случившемся. По пути они встретили Ча, и все трое пошли в поле, посоветоваться с Дау.

С приходом Тика, Луана и Ча начался бурный спор. Мнения разделились. Одни считали, что надо раздобыть денег и выкупить буйволов. До сих пор бывало так, что французы, забрав буйволов, разрешали потом жителям выкупать их. Другие считали, что нужно найти способ угнать буйволов ночью, а если это не удастся, тогда попробовать выкупить их. Ча придерживался первого мнения.

Он говорил:

— Хорошо, если нам удастся угнать буйволов, а если нет? Если нам не удастся увести их, надежда на выкуп также будет потеряна. Знаю, что если французы и разрешат нам выкупить буйволов, то это обойдется нам не дешевле, чем покупка буйволов заново. Но все же тогда у нас будут буйволы. А если мы их не выкупим, французы прирежут их на мясо. Хуже этого ничего не может быть. Сейчас наше правительство учит нас прилагать все силы для сохранения каждого буйвола и не разрешает колоть на мясо даже старых животных, — мы не можем допустить, чтобы французы уничтожили сильных, хороших буйволов. В противном случае мы пойдем вразрез с политикой правительства.

— Вы не так понимаете политику правительства, — возразил Чо. — Да, действительно, политика правительства состоит в том, чтобы сохранить буйволов. Но это ворсе не значит, что французы всегда будут беспрепятственно забирать буйволов, а мы каждый раз будем доставать деньги и выкупать их. Вы с вашим пониманием политики правительства не защищаете интересов соотечественников; например, вы не хотите, чтобы партизаны атаковали врага, боясь, что французы будут за это мстить населению, будут сжигать дома, но, рассуждая таким образом, можно согласиться и на назначение старосты в деревне.

Чо обернулся к Хоэ:

— Как ты думаешь, Хоэ?

Но Хоэ не успел ответить: в разговор вмешался учитель Луан:

— Французы забрали буйволов, и мы должны атаковать врагов, чтобы они впредь боялись трогать нас. А если мы не можем наступать на них, то нужно побольше вредить им, побольше беспокоить их. Где мы найдем деньги для выкупа буйволов? И разве можно позволять французам делать все, что они хотят? А если они все же решат назначить старосту, значит, по-вашему, мы должны будем согласиться с ними?

Снова заговорил Чо:

— Обо всем этом у партизан должно быть твердое мнение. Если же крестьяне не понимают нашей политики, нужно провести среди них разъяснительную работу. Мы здесь трудимся, выполняем работу буйволов, а французы в это время забирают наших животных. Мы не можем выкупать буйволов! Правильно я говорю, Тхиет?

— Если бы не было никакого другого выхода, — вмешался учитель, — пришлось бы выкупать.

Хоэ взглянул на Луана:

— Да, вы, конечно, правы. Прежде чем говорить о выкупе, надо попытаться силой или хитростью отобрать у них буйволов.

Затем он посмотрел на Чо и сказал решительно:

— Обсуждать этот вопрос среди партизан не следует, и так все ясно.

Он обернулся к отцу:

— А ты как думаешь, отец? Стоит ли попытаться угнать буйволов?

Хоать сначала был на стороне Ча, но теперь он полностью согласился с партизанами. После этого осталось только переубедить Ча. В конце концов им удалось это, и Ча сказал, правда, не совсем уверенно:

— Да и я так думаю, но ведь все зависит от вас, от партизан.

Тик до сих пор ничего не говорил; он сидел и спокойно слушал спор. И только выслушав всех, он медленно и твердо сказал:

— Да, мы должны перейти к активным действиям. Но надо позаботиться и о том, чтобы защитить наших людей от вражеской расправы.

Ча уцепился за последнюю фразу:

— Вот об этом-то я и беспокоюсь. Если мы нападем на французов, они будут мстить нам, устроят облаву, жестоко расправятся с населением.

Чо хотел было возразить, но Тик перебил его:

— Я имею в виду тех крестьян, которые еще продолжают жить на той стороне.

Хоать с затаенной улыбкой посмотрел на Ча:

— Если ты поговоришь с женой, и она вернется в нашу деревню, многие последуют ее примеру. Тогда французам не с кем будет расправляться. Видишь, все зависит от тебя:

Ча смутился:

— При чем тут я?.. Я не запрещаю ей вернуться. Но мы, мужчины, во время облавы можем спрятаться в убежищах, и французам трудно найти нас. А куда прятаться женщинам с детьми? Дети в убежище начнут плакать, им не заткнешь рот.

Чо резко ответил:

— Надо брать пример с других. Расскажите своей жене о мужестве жены Тика, которая осталась в деревне с детьми.

Снова их беседу перебил учитель:

— Сегодня ночью необходимо во что бы то ни стало угнать буйволов! Наших односельчан, которые до сих пор живут в Тхай-Хоке, надо убедить вернуться домой еще до наступления ночи. Те, которые не успеют перейти в нашу деревню, будут бороться другими средствами. Ты согласен Тик?

Тик о чем-то сосредоточенно думал и не ответил учителю.

— Если французы заставят крестьян явиться на пост с паспортами, они должны будут говорить примерно в таком духе: «Мы переехали сюда и получили паспорта только потому, что французы обещали защищать нас. Но мы не знали, что французы отберут у нас буйволов». Как ты думаешь, Тик?

Тик попросил всех высказываться по очереди: он должен доложить обо всем административному комитету и получить конкретные указания.

Ча колебался. Все односельчане давно уже отремонтировали тайные убежища. Он же, рассчитывая на то, что жена и дети будут жить в общине Тхай-Хок, построил убежище только для себя одного на тот случай, если придется вернуться в Хонг-Фонг. Он так и не решился больше высказаться: боялся осуждения товарищей — они ведь скажут, что Ча мешает осуществить их план.