Были одной жизни, или Моя Атлантида

И папа мой увлекался рыбной ловлей. Лодку он смастерил сам. Пока она в стадии строительства находилась в нашем дворе, я не вылезала из неё – так она мне нравилась. Лодка получилась на славу! Папа её проконопатил, промазал смолой, собрал мужиков на помощь и лодку потащили на воду по деревянным подставкам. Я так радовалась, крутилась под ногами, мешалась, мне делали замечания, но я считала, что без меня никак не обойтись, ведь за всем нужно уследить! Ещё что-нибудь не так сделают!

Вот лодка на воде и я в ней! Но папа велел мне сойти на берег, взрослые её поведение будут проверять на плаву. Нехотя ушла. Дождавшись возвращения папы, узнала, что лодка наша всем очень понравилась, не вертлявая, хорошо держится на воде, легка и удобна. Папа на ней ездил за брёвнами на Каму во время разлива весной. А так же и на рыбную ловлю. В посёлке почти у каждого жителя была лодка, а у кого не было, о них говорили: у него и лодки-то нет!» Это как сейчас про не имеющих автомашину говорят: «Не дотянули!».

Посёлок наш каждой весной заливался камскими водами, оставалась сухой наша улица, но и то иную весну затоплялась. Но сухим всегда оставался центр, где была церковь, бывшая двухэтажная тюрьма, потом переделана на школу-семилетку и магазины. Вот в эту пору без лодки в магазин не попадёшь! Ребятня занималась перевозом за плату. Такса была десять копеек. Когда я подросла, тоже перевозила желающих с берега на берег за денежку. Я приставала к папе с просьбой взять меня на рыбалку, он редко в чём мне отказывал, и однажды сказал, что поедем с ним ближе к ночи ловить рыбу. Я не могла дождаться назначенного часа. Вот уж и вечер клонится к закату, и закат погас. Пора, сказал папа, собирайся! А мне собирать нечего, я вся готова! Взяли необходимое: удочки, сачок, дождевых червей, запаренную овсяную крупу. Вот уж мы в лодке, папа сел за вёсла, я на скамейку, приколоченную на корме лодки. На небе месяц, звёзды отражаются в воде. Ритмично, не спеша, плюхаются вёсла в воду, поднимаются из воды, с них струится вода, блестя золотом от звёзд и луны. Я не различаю, где небо, где вода – всё слилось!

Вот уж мы и на Каме! Кругом тишина, только несколько лодок вдали друг от друга таких же любителей рыбной ловли. Папа достал рыболовные принадлежности, нацепил на удочку червяка и дал её мне, велел следить за поплавком. Сам он стал ловить рыбу сачком, он опустил его в воду, лодка медленно, без вёсел, плыла вниз по течению. В сачок то и дело попадали рыбёшки. Больше всё колючие ерши. Папа бросал из сачка в ведро с водой, что стояло на дне лодки. Вдруг мой поплавок дёрнулся, я позвала папу. Он вытащил большую щуку, подведя под неё сачок, чтобы не сорвалась с крючка. Радости моей не было предела, я загорелась рыбацким азартом! Папа положил щуку на дно лодки, – в ведёрко с мелкими рыбками не посадил её – слишком крупная, сказал: «Килограмма полтора»; дал мне удачливую удочку и насадил опять червячка. Я за ней внимательно следила, даже сон меня не клонил, такой азарт – до дрожи! Вдруг я посмотрела на мою щуку, что билась, сгибаясь-разгибаясь, подскакивая от пола лодки, рот её то и дело широко раскрывался, я заинтересовалась, не понимая, что она задыхается, прощается с жизнью. Мне было семь лет, и я многого тогда не знала. Я отложила удочку, встала на колени возле щуки и смотрела на её движения. И, сама не знаю – почему, засунула ей в рот свой указательный палец правой руки! Она захлопнула пасть, вонзя двойной ряд острых зубов в мой глупый палец! А зубы её, ведь я видела, с уклоном внутрь, что попадёт на них, уж не упустит! Я кричу от боли, перепугала папу, мой рёв эхом носится по воде, даже соседние рыбаки встрепенулись, смотрят в нашу сторону, а я ору, не могу вытащить палец из щучьей пасти. Наконец папа понял, в чём дело, бросил сачок на дно лодки, наклонился ко мне. Понял, что просто так палец не освободить, взял нож и разрезал щуке челюсти. Кое-как сняли палец со щучьих зубов, он весь в ранах, кровь так и течёт, я всё не могу успокоиться, мне и больно, и страшно, мне казалось, что щука меня всю заглотит, хотя я много её больше! Папа велел опустить палец в воду. Холодная вода несколько успокоила боль, но рыбалка уже пропала, папа повернул лодку носом в домашнюю сторону и мы поплыли в обратный путь.

Дома к пальцу привязали лист цветка алоэ. Палец долго болел, нагнаивался. В больницу меня не водили, лечили домашними средствами: привязывали то тёртый картофель, то печёный лук, приговаривая: «До свадьбы заживёт!» Действительно, пальчик мой поправился, но только я уж не просилась больше с папой на рыбалку. Я долго жалела ту щуку, по моей глупости папа покалечил ей голову ножом. Хотя и жалеть было глупо: все равно её съели!

Школьное сочинение по фильму «Чапаев»

Сухая, тёплая осень 1935 года. Только что кончились летние каникулы и началась учёба в третьем классе. В рабочий клуб, так его у нас называли, привезли фильм «ЧАПАЕВ». Многие мои одноклассники уже его посмотрели, и особенно мальчишки взбудоражились: разговоры только и слышались, как о Василии Ивановиче, Петьке, Анке, пулемётной стрельбе, белых бандитах и прочем.

Учительница, Елизавета Павловна, на уроке сказала, что кто ещё не посмотрел фильм о Чапаеве, посмотрите сегодня или завтра, показ фильма заканчивается, а мы будем писать сочинение о героях гражданской войны, конкретно о Чапаеве. Я вернулась из школы, и у домашних стала просить пятьдесят копеек, такова цена за билет. Обратилась сперва к папе, он самый главный в доме. Отказал, по какой-то причине. Просила у мачехи – не дала. Обратилась к сводной сестре, она была уже студенткой, тоже отказала мне. Я плакала, говорила им, что у меня домашнее задание, в школе будем писать сочинение, мои мольбы были напрасны! Пятьдесят копеек, вероятно, были большие деньги! Я металась, не зная, как мне быть?

Я знала, что сестра собирает медяшки, копеечки. Какое-то в её среде появилось увлечение однокопеечными монетками и у неё их набралось уже больше ста. Она их у всех выпрашивала, наказывала, если появятся, то отдавать их ей! Для хранения монеток папа сделал ей деревянную копилку: маленький ящичек, со всех сторон цельные стенки, только в одном месте небольшая щёлочка для опускания монет. Свою копилку сестра держала за русской печью, между стеной и печью было небольшое пространство, узкое, но длинное. Она печной кочергой уталкивала туда копилку, а когда надо, кочергой же и вытаскивала.

За мной не водилось порока брать что-либо мне не принадлежащее, но в данном случае я решилась на это! Сестра только что положила заветные монетки, убрала копилку и ушла из дому. В доме я осталась одна, сердце моё сильно колотилось, я разрывалась от противоречивых чувств: и надо, и стыдно, но «надо» пересилило всё остальное.

Мне не понадобилась кочерга, я была маленькая и тоненькая, свободно бочком ходила в запечной щели. Взяла маленький столярный папин топорик, достала заветную копилку, острием топорика раздвинула соединения дощечек, ничего не сломала. В образовавшуюся щёлочку вытряхнула монетки, отсчитала ровно пятьдесят. Остальные положила внутрь, приколотила дощечки плотно одну к другой, всё убрала на места и убежала в клуб!

Поспела как раз вовремя, к началу фильма и забыла все тревоги. Погрузилась в бурную жизнь героев. Не заметила, как кончился фильм. Домой иду уже в сумерках, в уме пишу сочинение. Сочинение получилось в стихотворной форме, три четверостишия. Начиналось так: «Хоть пулемётом строчили в героя, И хоть руку ранили ему, но не выдал он город советский, и не сдался белому врагу!» Два других четверостишия теперь уж забыла. На следующий день в школе мы писали сочинение. Я отдала учительнице стихотворение, ей оно очень понравилось, она прочитала его всему классу, похвалила меня и поставила отличную отметку, и дала чистую тетрадь специально записывать сочинённые стихи и приносить к ней. Но после кино, накануне, я шла домой сияющая и от впечатления и от сочинённого стихотворения. Вот, думала, удивлю и обрадую!

Но меня там ждали две Клавдии, сестра и мачеха, злые-злые! Мачеха за волосы подтащила меня к злополучной копилке, которая присутствовала, как доказательство моей виновности. Всё же следы от топорика остались! Я призналась в содеянном. Мне был вынесен приговор: все пятьдесят копеек, монетками, какие взяла, где угодно достать, но вернуть! Я несколько месяцев расплачивалась с сестрой, а потом они ей стали не нужны, она унесла их в магазин.

Как трава сквозь камень

Моё Менделеево, где я работала, было железнодорожной станцией Свердловской железной дороги, а по административному названию по Пермской области – посёлок в Карагайском районе. Я работала там тринадцать лет. Врачи районной больницы моё Менделеево прозвали «Страной чудес» за то, что в районную больницу приходилось везти таких больных, с лечением которых без специалистов хирурга или гинеколога своими силами не справиться. «Вот, опять «Страна чудес» чудит!» – ворчали они на меня, правда, ласково, шутя, когда я привезу к ним больного. Случаи бывали, действительно такие, каких не только в нашем районе, но и вообще нигде! Всё потому, что в посёлке ежедневно была масса проезжающих по железной дороге и по шоссейной дороге, соединяющей станцию с северными районами области, как город Кудымкар, сёла Белово, Кочёво, Юсьва, Юрла и др. То авария с автомашиной, то поездом покалечит. Где народ, там и случайности.

Вот случай совершенно из ряда вон, не поверишь, если это не рассказ очевидца. А я была при этом действующим лицом. О случае этом врачи Карагайской больницы хотели писать в Министерство Здравоохранения, как уникальном, небывалом. Не знаю, писали, нет. Я удивила их, привезя к ним родильницу, попросту говоря, женщину, только что родившую ребёнка. У меня и у самой было уже двое маленьких детей, и довольно солидный опыт в акушерстве, но такое видеть привелось впервой! Медику нервы нужны железные!