Былины. Исторические песни. Баллады

Остался он во белом шатре,

Стал он, Иван, жену свою учить,

Он душку Настасью Дмитревну:

Он перво ученье-то – руку ей отсек,

Сам приговаривает: «Эта мне рука не надобна,

– Трепала она, рука, Афромея-царя»;

А второе ученье – ноги ей отсек:

«А и та-де нога мне не надобна, -

Оплеталася со царем Афромеем неверныим»;

А третье ученье – губы ей обрезал

И с носом прочь: «А и эти губы мне не надобны, -

Целовали они царя неверного»;

Четверто ученье – голову ей отсек

И с языком прочь: «Эта голова мне не надобна,

И этот язык мне не надобен, -

Говорил со царем неверныим

И сдавался на его слова прелестные!»

Втапоры Иван Годинович

Поехал ко стольному городу Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру.

И будет в городе Киеве,

Благодарит князя Владимира

За велику милость, что женил его

На душке Настасье Дмитревне.

Втапоры его князь спрашивал:

«Где же твоя молодая жена?»

Втапоры Иван о жене своей сказал,

что хотела с Вахрамеем-царем в шатре его убить,

за что ей поученье дал, голову срубил.

Втапоры князь весел стал, что отпускал Вахрамея-царя,

своего подданника, в его землю Загорскую.

Только его увидели, что обвернется гнедым туром,

поскакал далече во чисто поле к силе своей.

Михайло Потык

А и старый казак он, Илья Муромец,

А говорит Ильюша таково слово:

«Да ай же, мои братьица крестовые,

Крестовые-то братьица названые,

А молодой Михайло Потык сын Иванович,

Молодой Добрынюшка Никитинич.

А едь-ко ты, Добрыня, за синё морё,

Кори-тко ты языки там неверные,

Прибавляй земельки святорусские.

А ты-то едь еще, Михайлушка,

Ко тыи ко корбы ко темныи,

Ко тыи ко грязи ко черныи,

Кори ты там языки всё неверные,

Прибавляй земельки святорусские.

А я-то ведь, старик, да постарше вас,

Поеду я во далечо ещё во чисто поле,

Корить-то я языки там неверные,

Стану прибавлять земельки святорусские».

Как тут-то молодцы да поразъехались.

Добрынюшка уехал за сине море,

Михайло, он уехал ко корбы ко темныи,

А ко тыи ко грязи ко черныи,

К царю он к Вахрамею к Вахрамееву.

Ильюшенька уехал во чисто поле

Корить-то там языки всё неверные,

А прибавлять земельки святорусские.

Приехал тут Михайло, сын Иванов он,

А на тоё на далечо на чисто полё,

Раздернул тут Михайлушка свой бел шатер,

А бел шатер ещё белополотняный.

Тут-то он, Михайлушка, раздумался:

«Не честь-то мне хвала молодецкая

Ехать молодцу мне-ка томному,

А томному молодцу мне, голодному;

А лучше, молодец, я поем-попью».

Как тут-то ведь Михайло сын Иванович

Поел, попил Михайлушка, покушал он,

Сам он, молодец, тут да спать-то лег.

Как у того царя Вахрамея Вахрамеева

А была-жила там да любезна дочь,

А тая-эта Марья – лебедь белая.

Взимала она трубоньку подзорную,

Выходит что на выходы высокие,

А смотрит как во трубоньку подзорную

Во далече она во чисто поле;

Углядела-усмотрела во чистом поли:

Стоит-то там шатер белополотняный,

Стоит там шатер, еще смахнется,

Стоит шатер там, еще размахнется,

Стоит шатер, ещё ведь уж сойдется,

Стоит шатер, там еще разойдется.

Как смотрит эта Марья – лебедь белая,

А смотрит что она, ещё думу думает:

«А это есте зде да русский богатырь же».

Как бросила тут трубоньку подзорную,

Приходит тут ко родному ко батюшку:

«Да ай же ты, да мой родной батюшка,

А царь ты, Вахрамей Вахрамеевич!

А дал ты мне прощенья-благословленьица

Летать-то мне по тихиим заводям,

А по тым по зеленыим по затресьям

А белой лебедью три году.

А там я налеталась, нагулялася,

Еще ведь я наволевалася

По тыим по тихиим по заводям,

А по тым по зеленыим по затресьям.

А нунчу ведь ты да позволь-ка мне,

А друго ты мне-ка три году,

Ходить-гулять-то во далечем мни во чистом поли,

А красной мне гулять ещё девушкой».

Как он опять на то ей ответ держит:

«Да ах же ты, да Марья – лебедь белая,

Ай же ты, да дочка та царская мудреная!

Когда плавала по тихиим по заводям,

По тым по зеленыим по затресьям,

А белой ты лебедушкой три году,

Ходи же ты, гуляй красной девушкой

А друго-то ещё три да три году,

А тожно тут я тебя замуж отдам».

Как тут она ещё поворотилася,

Батюшке она да поклонилася.

Как батюшка да давает ей нянек-мамок тых,

Ах тых ли, этих верных служаночек.

Как тут она пошла, красна девушка,

Во далече она во чисто поле

Скорым-скоро, скоро да скорешенько;

Не могут за ней там гнаться няньки ты,

Не могут за ней гнаться служаночки.

Как смотрит тут она, красна девушка,

А няньки эты все да оставаются,

Как говорит она тут таково слово:

«Да ай же вы, мои ли вы нянюшки!

А вы назад теперь воротитесь-ко,

Не нагоняться вам со мной, красной девушкой».

Как нянюшки ведь ёй поклонилися,

Назад оны обратно воротилися.

Как этая тут Марья – лебедь белая,

Выходит она ко белу шатру.

Как у того шатра белополотняна

Стоит-то тут увидел ю добрый конь,

Как начал ржать да еще копьём-то мять

Во матушку-ту во сыру землю,

А стала мать-землюшка продрагивать.

Как это сну богатырь пробуждается,

На улицу он сам пометается,

Выскакал он в тонкиих белых чулочках без чоботов,

В тонкой белой рубашке без пояса.

Смотрит тут Михайло на вси стороны,