Быть Корелли

Алек не понимал ни слова из того, что она говорила, он просто слушал, как льётся мелодия её голоса, едва искажённая помехами телефонной связи. Он прикрыл глаза и вздохнул. Зубы не разжимались, мозги не собирались в кучу, чтобы родить хоть полслова в ответ. Алессандро определённо терял голову.

— И вашей помощнице тоже огромное спасибо, она была очень мила, но я была не в состоянии ответить ей тем же…

Изабелла печально вздохнула. Алек представить не мог, что она могла быть с кем бы то ни было груба, наверное, как всегда берёт на себя слишком много вины. Чувствительная, тонкая женщина. Осборну — этой низко ползающей по земле твари — никогда не понять её.

— Такая отзывчивая клавиатура… — в трубке послышался лёгкий перелив — Изабелла провела пальцем по трём клавишам. — Хотите послушать, как он играет? Что бы вам хотелось послушать?

— Выберите на свой вкус.

Она имеет право делать то, что хочет. А не то, что хотят от неё другие.

Спустя целую вечность тишина прервалась — Изабелла вступила вместе с первыми аккордами рояля. Это была песня из фильма «Касабланка», спетая Фрэнком Синатрой. В её исполнении она приобретала особое очарование. Изабелла могла бы спеть с ним дуэтом, настолько совпадали их тембры, жаль, что этот старый чёрт давно умер — Алек отвалил бы за этот концерт половину состояния. Она пела о том, что самые важные вещи не меняются со временем: поцелуй остаётся поцелуем, вздох — вздохом, сердца всегда полны страсти, ревности и ненависти, а женщине всегда нужен мужчина…

Он нужен. Именно это она и хотела сказать, Алек был в этом уверен. Алек проклинал своё страдающее воображение, потому что видел подтекст там, где, возможно, просто хотел его видеть.

— Вы хотите, чтобы я приехал?

Он ничего не придумал лучше, чем спросить в лоб. Робкое «да», услышанное им в ответ заставило его немедленно сбросить звонок и схватиться за круглую трубку винтажного телефонного аппарата, чтобы связаться с портье.

— Мне нужно такси. Немедленно.

Глава 15. Личное помешательство

– 1 -

Личный лифт распахнулся прямо в коридоре его квартиры, но Алек словно ошибся домом. Из гостиной лились чарующие неспешные звуки — «Лунная соната», он узнал эту мелодию. Его квартира неумолимо изменилась — всё осталось, как было, но изменился дух. Атмосфера, воздух, свет. Пахло мандарином, верхние лампы были выключены, горели лишь настенные бра, придавая полуголому мужскому лофту ауру чувственности и тайны.

Ослабив и скинув через голову галстук, Алек шагнул в гостиную. Да, рояль был действительно прекрасен. Цвет слоновой кости с едва заметным оттенком золота, элегантная форма без лишних броских украшений — он идеально вписался в интерьер, но солистка, чьи пальцы легко и грациозно касались клавиш, перетянула на себя всё, абсолютно всё внимание. На ней было насыщенно-красное платье в пол простого, но элегантного кроя: скромный размер выреза дополняла драпировка у талии и совершенно невозможный разрез до самого бедра. Длинные узкие ступни в босоножках с тонкими золотистыми ремешками чутко касались чёрных педалей инструмента. Её чёрные волосы были небрежно заколоты наверх, в ушах блестели крупные серьги с позолотой. Если бы только не пластырь позади шеи, как напоминание о том, что это вовсе не сказка.

Она взглянула на него и замерла. Её тонкая рука с изящным запястьем зависла над клавиатурой. В её глазах застыл немой вопрос и, кажется, надежда.

— Продолжайте, — едва слышно произнёс Алек. Голос его охрип. У него закружилась голова, когда он опустился на диван, стоящий теперь ровно напротив рояля. Так он мог без зазрения совести разглядывать её. Алек потянулся к столику, где стоял мини-бар и, не отрывая взгляда от Изабеллы, плеснул себе двойную. Нет, сегодня он точно напьётся. Виски и Изабелла Бланко — одуряющее сочетание, наверняка до жути похмельное на утро, но Корелли не собирался останавливаться.

Изабелла вдруг громко ударила по клавишам и резко встала с банкетки. Её чуть шатнуло. На крышке рояля Алек заметил початый бокал вина. Она шла к нему, раскачивая бёдрами, широким шагом, нарочито смело, глядела прямо в глаза из-под пушистых, густо накрашенных ресниц. Интересно, это ей Селеста прислала косметику вместе с платьем или Изабелла сама сделала такой заказ?

— Вам нравится это платье? Там есть ещё чёрное, оно божественно. Я никак не могла выбрать.

Алек перевёл взгляд на чехол, висящих прямо на распахнутой двери спальни, в нём угадывался мягкий ворс чёрного бархата. Явно роскошная вещь, Алессандро хотел видеть её и в нём. И обнажённой тоже.

— Мне очень нравится, Изабелла, — Алек выдавил из себя улыбку, но с каждым глотком крепкого она становилась всё естественней, шла от души, чьи крепкие оковы алкоголь на время расслаблял.

— Зачем вы спасли меня? Почему не послали к чёрту? — она шла к нему, шагая словно по струне, носочек тянулся за пяткой, пятка за носком, осторожно, словно крадущаяся львица. — Я нравлюсь вам?

Она остановилась ровно между его небрежно разведённых коленей, наклонилась к нему, опираясь на спинку дивана. От неё едва уловимо пахло вином и пудрой, её глаза были тёмными и бездонными. Вместо ответа Алек потянулся к её лицу, обвёл его овал кончиками пальцем, спустился к шее, дотронулся до груди обтянутой в тесный шёлк. Всё внутри его горело и грохотало, низ живота словно придавило бетонной плитой, когда она ответила на его прикосновение, дотронувшись пальцем до его губ.

Изабелла поставила колено между его ног, и наверняка ощутила, как сильно ему нравится. Её руки вспорхнули и принялись за пуговицы на его рубашке.

— Что вы хотите, Алессандро? Как вы хотите? — мурлыкала она, лаская кожу его груди нежными, щекочущими касаниями.

Алек перехватил её руки, заставив Изабеллу почти упасть на него.

— Если ты вздумала меня так благодарить, тогда я точно пошлю тебя к чёрту.

На мгновение в её глазах, таких теперь близких, мелькнул страх. Она играла роль, и теперь отчаянно пыталась вернуть сброшенную маску на место.

— Между нами что-то большее, правда?

Алек не ответил, лишь крепче сжал её запястья, невозможно тонкие, словно из стекла, а после переместил хватку выше, под локти. Он выпрямился, заставив Изабеллу изогнуться в неудобной позе. Так, чтобы ей неудобно было притворяться. Алек был честен сам с собой — он испытывал к ней нечто большее, чем безумное влечение тела. Он хотел её всю: её душу, разум, её голос, её музыку…

— Я хочу вас. Хамфри я никогда не хотела, а вас… До помутнения рассудка.

Он поймал её. Наконец-то. Ту испуганную лань, которую едва не сбил на дороге, ту открытую, честную женщину, которая отчаянно нуждалась в помощи и так же отчаянно её отвергала, думая, что страданиями искупает свои грехи. Она смотрела на него — та женщина в платье цвета шампанского, которая яростно била себя в грудь, называя шлюхой. Шлюхой среди таких же шлюх, бездарно играющих в благородство, и оттого кажущейся почти святой. Алек хотел её именно такой.

— Я буду для вас кем захотите… — шепнула она, едва не проваливаясь в отчаяние.