Быть Руси под княгиней-христианкой

За спиной Олега в небо взмыли три стрелы с длинными хвостами, затем одна, вдогонку за ней ещё три. Это был сигнал воеводе Микуле, затаившемуся со своим отрядом в лесу между ведущими в долину дорогами, чтобы он начал выдвигаться к краю долины и был готов вступить в сражение. Одновременно это был приказ ярлу Эрику и предводителям аланов и лазгов, что теперь им придётся поменяться с противником ролями и не обороняться, а наступать. Сражение приблизилось к решающим мгновениям!

Пущенные стрелы с дымными следами насторожили противника. От его внимания не ускользнуло и начавшееся перестроение во вражеских боевых порядках, и труба у мостка затрубила прежде, чем воины Мохаммеда окончательно были готовы к удару. Но приказ есть приказ. Не успев до конца утолить жажду, отрывались от кувшинов с водой, спешно заканчивали перевязывать раны легкораненые, и вскоре неровные ряды пеших двинулись на русичей и их союзников со стороны долины, а конница стала брать разбег от ущелья. Третья, и последняя, вражеская атака началась!

Они приблизились к боевым порядкам русичей и их союзников одновременно, и тут произошло неожиданное — противник, опередив их, бросился им навстречу. Воины из второго и третьего ряда метнули в неприятеля копья и обнажили мечи, а воины в первом ряду, укрывшись за щитами и выставив перед собой копья, ринулись на противника. В нескольких местах им удалось вклиниться в его заметно поредевшие после скоротечного боя порядки, и за ними, развивая наметившийся успех, устремились превратившиеся из копьеносцев в мечников дружинники второй и третьей шеренг. Через несколько мгновений исчезли и ломаные линии наступавших пеших дейлемитов, и ровные ряды оборонявшихся русичей — все они оказались перемешанными в начавшейся ожесточённой сече.

Примерно то же происходило и там, где на позиции русичей с союзниками кинулись дейлемиты-всадники. С той разницей, что аланы и лазги, понёсшие внушительные потери от конницы и помышлявшие, как защититься от её сабель, а не бросаться ей навстречу по собственной воле, встретили приблизившихся всадников диким криком и ливнем дротиков. Они не сделали и шага вперёд, предпочтя остаться за сдвинутыми вплотную щитами и частоколом копий. Спасли положение русичи и викинги, поместившие в первые два ряда лучших секироносцев и дружинников, мастерски владеющих длинными двуручными мечами. Не успели свалиться на землю поражённые копьями, брошенными из задних рядов всадники и лошади, как воины с секирами и двуручными мечами, швырнув свои щиты в морды приблизившихся коней, бросились вперёд. Без устали нанося страшные удары, они крушили всё на пути: людей и лошадей, щиты, шлемы, конские стальные нагрудники. Наибольший ужас испытали дейлемиты, увидя в деле воинов с двуручными мечами: нанося один удар на уровне своих коленей, они срезали, словно косой, ноги скакунам, оказавшимся на расстоянии длины клинка, а следующим ударом сносили головы падающим из седел всадникам.

Конница налетала на русичей и викингов несколькими волнами, и две-три передние в результате ответного удара почти перестали существовать. Большинство уцелевших всадников, спасаясь от секироносцев и воинов с двуручными мечами, повернули лошадей влево и вправо, внеся сумятицу и неразбериху в ряды навалившихся на оборонявшихся аланов и лазгов. Редкие смельчаки, решившие защищаться от русов и викингов, были смяты не успевшим сдержать коней следующим валом всадников. В просеки, прорубленные секироносцами и воинами с двуручными мечами, тотчас из глубины строя хлынули русичи и викинги. Конница оказалась рассечённой на две части и была вынуждена перейти к обороне.

Опытные воины, дейлемиты быстро оправились от неожиданности и правильно оценили сложившуюся обстановку. Часть воинов сдерживала викингов, отрезавших их справа и слева от долины. Дейлемиты с двух сторон ударили по русичам, разрезавшим их прежде сплошной строй, стремясь восстановить его монолитность.

И тут на помощь русичам, вставшим живой стеной между рвущимися навстречу друг другу вражескими отрядами, пришли аланы и лазги. Не опасаясь больше удара дейлемитов, но и не решаясь напасть на них, они, оставив в обороне два передних ряда копьеносцев, взялись за луки и засыпали противника тучей стрел. Всадники, до которых было рукой подать, представляли собой лёгкие цели, в них было невозможно промахнуться даже посредственному стрелку. Свистевшие стрелы поражали лошадей и седоков десятками, густо устилая трупами и ранеными землю, затрудняя всадникам передвижение и превращая их в малоподвижные беззащитные мишени. Рискуя быть перебитыми стрелами до последнего человека, дейлемиты изменили направление своего главного удара, направив его на аланов и лазгов. Их напор был настолько яростным, что ряды копьеносцев были полностью вырублены, и дейлемиты, разметав со своего пути лучников, прорвались к сражающейся пехоте. Как ни стремились аланы и лазги избежать боя с вражеской конницей, теперь, смешавшись с ней, им поневоле пришлось биться. Перед входом в ущелье закипела битва, в которой каждый участник являлся одновременно нападающей и защищающейся стороной.

— Смотри, главный воевода, — раздался голос Свенельда, и он указал Олегу рукой в направлении ведущих в долину дорог.

Над обеими дорогами виднелись две начинавшиеся от верхушек деревьев и устремлявшиеся в небесную высь чёрные полосы. Они извещали Олега, что отряд Микулы готов к бою и ждёт приказа главного воеводы! Какой Микула молодец, додумался появиться с дружинниками не из леса, а спуститься в долину по дорогам, которыми туда пришло войско Мохаммеда и которые тот считал своим тылом! Русичи, нападающие со стороны Бердаа, куда Эль-мерзебан стремился преградить путь Олегу, вряд ли будут для того приятным сюрпризом и наверняка окажут удручающее впечатление на его воинов, особенно ополченцев.

— Вели дать Микуле знак, чтобы вступал в битву, — приказал Олег Свенельду.

Проследив за полётом четырёх стрел с дымными шлейфами, умчавшимися в направлении ещё не растаявших над дорогами чёрных полос, Олег перевёл взгляд на продолжавшуюся битву. Там, где друг против друга сражалась пехота, чаша весов явно клонилась в сторону русичей с союзниками. Напротив ущелья, где Олеговы воины противостояли вражеской коннице, о чьём-либо перевесе судить было трудно. Однако ясно было одно — на победу Эль-мерзебан не мог рассчитывать никак. Самый лучший исход сражения для него заключался бы в отступлении из долины с остатками своего войска. Но это противоречило планам Олега. Он не позволит Мохаммеду спастись от разгрома!

Вражеская труба затрубила часто-часто, её звуки были тревожными. Олег посмотрел на ведущие в долину дороги и не смог сдержать улыбки: на обеих виднелись дружинники Микулы. Они двигались ровными рядами, заполнив всю ширь дорог. Воины, шедшие по ведущей из Бердаа дороге, были уже у края долины, второй отряд миновал селение и приблизился к мостку у речушки, подле которого находился со свитой Эль-мерзебан. Хотя его охранял отряд сотни в две всадников, который не намного уступал по численности надвигавшимся русичам, Мохаммед не предпринял попытки задержать их, а поскакал со свитой и телохранителями вдоль речушки и остановился на её берегу недалеко от Узкого ущелья.

Оба отряда русичей тем временем вступили в долину и быстро перестроились в боевой порядок. Две с половиной сотни дружинников, из которых состоял каждый отряд, растянулись в три линии и двинулись к месту сражения, одновременно по пути сближаясь друг с другом, чтобы нанести удар по врагу не поодиночке, а единым кулаком. Соединившись, отряд Микулы ряд за рядом ринулся в битву, и уже через короткий промежуток времени её исход был предрешён. К этому моменту обе стороны понесли значительные потери убитыми, имели много раненых. Сражавшиеся под палящим солнцем в полном воинском облачении люди изрядно устали, и вступление в бой пяти сотен свежих, полных сил дружинников тотчас изменило его ход. Первыми не выдержали возросшего напряжение боя воины неприятеля из местных жителей: вначале поодиночке, затем группами они начали покидать поле битвы, устремляясь к краю долины, надеясь спастись в окружающих её лесистых горах.

— Главный воевода, ворог бежит! — воскликнул Свенельд. — Дозволь взять охранную сотню и рубить беглецов. Ежели ты замыслил сегодня наголову разгромить Мохаммеда, долину не должен покинуть ни один сарацин!

— Пусть бегут, — спокойно ответил Олег. — Вид спасающихся бегством товарищей ещё никогда не укреплял духа продолжающих сражаться воинов, а у части из них вызывает желание последовать их примеру. К тому же, возвратившись домой, они быстрее любых гонцов разнесут весть о нашей победе и том ужасе, что испытали в бою с нами. У страха глаза велики, их языки могут сослужить нам хорошую службу, уже сегодня вещая о нашей непобедимости. А вот дейлемитов мы действительно не должны выпустить из долины живыми, причём желательно с их Эль-мерзебаном.

Вражеская пехота, и прежде с трудом противостоявшая русичам и их союзникам, с приходом дружинников Микулы потерпела поражение. Вначале рухнуло на землю зелёное знамя ополченцев-мусульман, сражавшихся в едином строю с единоверцами-дейлемитами, затем та же участь постигла знамя с ликом Христа, развевавшееся над ополченцами-христианами, вздумавшими вместе с ним покинуть сражение. Примерно полторы сотни человек было вырублено охранной сотней Олега по его приказу. Спастись будет дозволено лишь тем ополченцам, чьи сердца объяты страхом, надолго поселившимся в них, но никак не тем, кто превыше собственной жизни дорожит боевым стягом и наверняка будет готов снова встать под него для борьбы с сегодняшними победителями! Олегу нужны живые свидетели его блестящей победы и рассказчики о мощи его войска, перед которой не устоит никакой враг, а не свидетели того, что горожане и земледельцы, взявшие в руки оружие и напялившие воинские доспехи, могут сражаться на равных с его воинами и под боевым знаменем отступить с поля даже проигранной битвы! Таким суждено разделить судьбу дейлемитов!