Быть собой

Отсылок к Ветхому и Новому завету, которых в книгах чуть более чем чересчур, Гарри не понимал. Тетя Петуния не была ревностной христианкой и о спасении души племянника, проклятого своим колдовским даром, не заботилась.

– Иногда мне кажется, что в воздухе здесь плавают какие-то флюиды, заставляющие людей говорить правду, – буркнул он, размешивая сахар.

– Кто знает, что строители закладывали вместе с фундаментом этого дома. Блэки славились параноидальными настроениями. Говорят, бетон они замешивали на сыворотке правды.

Гарри порой не мог понять, когда она от серьезности переходит к шутливости. Иногда это смешило, чаще злило. Энид прошла к окну, убрала скалывающую тяжелые лиловые шторы булавку, раздернула их, впуская в библиотеку вечерний свет.

– Раз уж вы на стенку готовы лезть от безделья – поможете мне с приготовлением ужина?

*

На кухне горько пахло миндальным маслом и кисло тестом – острый, почти раздражающий запах. Громадная плита, в духовке которой поместился бы целый баран, излучала слабый жар.

– Займетесь фруктами? – Энид вручила Гарри нож с широкой режущей кромкой и отвернулась к столу – присыпать мукой. В движениях ее – механически бездумных и привычных, – не было ни суетливости, ни излишней медлительности. И при Гарри – да и, как он подозревал, не только при нем, – Энид не использовала магию. Миссис Уизли заставляла половник мешать суп, губку – намыливать грязную посуду, деревяную лопатку – переворачивать отбивные. Глупо не распоряжаться тем, что дано тебе, идет ли речь о магической силе или уме. Энид даже камин растапливала по-магловски. Подозрения, что она теперь сквиб, со временем переросли в уверенность.

Гарри достал из вазы, стоящей в центре стола, яблоко, потер восково-блестящий бок и располовинил. Вырезал сердцевину, нарезал яблоко дольками и высыпал в чистую тарелку. Энид, раскатывающая тесто, наблюдала за ним с нескрываемым любопытством. Когда Гарри обдал пакет с замороженными сливами теплой водой, она не выдержала.

– Вы прекрасно знаете, что нужно делать на кухне, – заметила она, вымешивая жидковатое тесто. На секунду остановилась, чтобы подсыпать муки, и вновь принялась энергично мять его руками.

– Я готовил завтрак с тех пор как научился заглядывать через край стола, – сказал Гарри, промывая сливы. Внимание Энид было ему неприятно. Кто просил ее лезть в чужие дела? У нее и Регулуса оказалось поразительно много общих черт. Настырность, например. Бесцеремонность.

– В самом деле? – Энид подлила в углубление, сделанное в тесте, коричной воды, и осторожно принялась вмешивать. – Ваши дядя и тетя вам очень доверяли, видимо.

– У них было странное понимание того, чем должен заниматься ребенок, – он вытер руки вафельным полотенцем и прикусил язык, чтобы не сболтнуть еще чего – не хватало начать выражаться как Регулус.

– Вы недовольны результатами своего воспитания? – она кивком указала Гарри на размораживающуюся курицу, блюдо с которой стояло на тумбе.

– Если бы вас упрекали все время в том, что вы – ненормальная, портящая жизнь чужой добропорядочной и респектабельной семье, как бы вы реагировали? – он насыпал в многослойный бумажный пакет кориандр и жгучий красный перец. Добавил соли и растертый в пыль сушеный базилик.

– Они научивали вас быть самостоятельным и полагаться только на себя – это ли не лучшая школа жизни?

– Если бы вас целый месяц отправляли спать без ужина – за то, что годовые отметки выше, чем у идиота-кузена, вы бы заговорили по-другому, – Гарри положил кусочки курицы в пакет и принялся встряхивать, чтобы специи распределились равномерно.

Энид, уминающая тесто в смазанную маслом форму, невесело хмыкнула.

– Внешние обстоятельства, какими бы они не были, не помеха. Чувство обделенности, ущербности, и родители, делающие вид, что моего брата не существует, не помешали ему вырасти прекрасным человеком.

– Он был сквибом, – вспомнил Гарри.

– Реджи погиб во время рейда Пожирателей на магловский Лондон, – она принялась укладывать фрукты на тесто. Голос не дрожал – за давностью лет Энид смирилась с потерей. – Такова была милость Темного Лорда, избавившего мою семью от позорной тайны.

– Вы поэтому решили бежать из страны?

– О, нет, я разделяла взгляды Темного Лорда. Меня не устраивали лишь методы, - она закрыла дверцу духовки и подбросила дров. – Вот только Регулус свалился мне на руки – спасибо экстренному порт-ключу, бредя о крестражах, домовиках и предательстве Лорда. Я по уши увязла в заговоре, не успев оглянуться. И, помогая Регулусу, лишилась… - она умолкла, но Гарри мысленно закончил “магии”. Он не мог представить ничего страшнее для помешанной на чистокровности Энид.

– И вы что, серьезно считаете маглов существами второго сорта?

– А вы не разделяете доктрину, обязательную для исполнения, и личные убеждения?

– Волдеморт – чудовище, - твердо сказал Гарри. И те, кто воздвиг его на пьедесдал – ничуть не лучше, про себя прибавил он.

Во взгляде Энид была застарелая глухая тоска – отражение той, что Гарри порой видел в зеркале по утрам.

– Маглы убили моего сына. Если завтра они погибнут, все до единого, я не стану горевать.

*

… – Все в порядке? – лицо Энид, менее строгое и более взволнованное, чем в воспоминании, маячило перед ним. Гарри открыл рот, чтобы высказать все, что думает о той, кто столь легко оперирует понятием «предательство»… И промолчал.

Жизнь с непреходящим чувством вины – достаточное наказание. Но о приемлимости использования Обливиэйта он еще спросит у Энид и Регулуса. И добьется ответа.

Энид провела рукой по его волосам – мягким материнским движением. Гарри неосознанно повернулся, подставляя щеку.

– Лайелл, - неожиданно сказал Регулус. – Вас не затруднит сообщить моему другу название деревни, где находится сейчас Драко Малфой?

Он протянул что-то Лайеллу и тот осторожно взял овальную деревянную пластину, прежде чем выйти… нет, не деревянную. Гарри ахнул, когда понял, что за предмет забрал Лайелл. Сквозное зеркало Сириуса! Но это значит… Гарри поднял взгляд на Регулуса:

– Вы всё подстроили.

Регулус пару раз свел вместе ладони.

– Догадаться было просто, правда, Гарри? Да, портал – моих рук дело. Вычислить подходящий момент активации нетрудно.