Быть вместе

— Вы будете делать то, что я говорю, Крейл, и не задержите экспедицию, провожая мисс Латимер обратно в Хартум.

Священник с сочувственным видом наклонился над бортом и протянул Харриет руки. Харриет с благодарностью приняла его помощь, а когда ее ноги коснулись обшивки палубы, Себастьян уже был рядом с ней. Себастьян, как и Рауль, несомненно, неправильно истолковал мотивы ее поступка, но Харриет слишком устала, чтобы пускаться в дальнейшие объяснения, касающиеся ее поведения.

— Я устала, Себастьян, и хочу пить. У меня нет желания сегодня вечером с кем-либо разговаривать.

Харриет смутно отдавала себе отчет, что все заботятся о ней: рука доктора Уолтера не покидала ее плеч, пока он провожал ее на нижнюю палубу в каюту, очевидно, принадлежавшую ему самому; молодой англиканский священник втиснулся рядом с ним с соком лайма и печеньем; мужчина в очках, которому она еще не была представлена, принес ей успокоительный порошок; Себастьян, неподвижно стоя на пороге, говорил без умолку. Не было только Рауля. Когда джентльмены разошлись, Харриет заметила еще пару глаз, наблюдавших за ней, но в этих глазах не было ни заботы, ни дружелюбия — одна только неприкрытая ненависть.

Наринда быстро отвернулась, в свете фонаря мелькнула ее длинная накидка. Когда дверь каюты закрылась, Харриет, оставшись одна, легла на койку и закрыла глаза. Она добилась своей цели, так почему же не чувствует ликования? Она отправляется в путешествие, на которое прежде не отваживалась ни одна европейская женщина. Всего несколько недель назад от такой возможности ее сердце наполнилось бы радостью, а сейчас Харриет казалось, будто она способна чувствовать только боль. Она сомневалась, что Наринда будет спать одна на узкой койке; как раз сейчас она, наверное, снова с Раулем, наслаждается его обществом, его редкими улыбками, его ласками. Харриет сжала руки в крепкие маленькие кулачки: она знала, какова будет ситуация, и сочла ее предпочтительнее, чем возвращение в Англию. Значит, придется терпеть Рауля Бове и его черкешенку.

Это оказалось нелегкой задачей. Наринда не делала секрета из своих близких отношений с Раулем, и пока они плыли все дальше и дальше на юг, она много часов проводила на палубе, стоя на коленях у его ног.

Себастьян был убежден, что Харриет торопилась догнать экспедицию, потому что изменила свое намерение и в конце концов решила выйти за него замуж. Ее настойчивые утверждения, что это не так, сбивали его с толку и делали почти таким же раздраженным, каким был Рауль.

Доктор Уолтер все время оставался общительным, с огромным энтузиазмом говорил об их рискованном предприятии и приносил Харриет огромные коллекции растений и цветов для зарисовки. Преподобный Лейн попросил, чтобы его называли просто по имени — Марк, и, казалось, совмещал приличную дозу здравого смысла с мечтами об исследовании. Молодым человеком в очках был мистер Уилфред Фроум из Чичестера, чье участие в экспедиции спонсировало Лондонское королевское географическое общество.

На их парусном судне, хотя и значительно большем того, на котором Рауль и Харриет добирались до Хартума, все же было недостаточно жизненного пространства для семи человек, особенно при том, что многие из них почти не разговаривали друг с другом. Наринда никогда не снисходила до того, чтобы просто сказать Харриет «доброе утро». Рауль и Себастьян общались друг с другом только по необходимости, и их взаимная неприязнь заставляла остальных мужчин группы чувствовать себя неловко, тем более что они не имели представления о причине таких отношений. Холодность между Раулем и Харриет была очевидна всем: она огорчала доктора, озадачивала преподобного Лейна и ставила в тупик Фроума, а Себастьяна радовала. Репутация француза в том, что касалось женщин, была общеизвестна, и Себастьян считал, что Харриет проявляет здравый смысл, избегая его общества.

День за днем мощная река шириной в милю катилась на север через сухие, скудные земли, где ничто не нарушало однообразия, кроме жужжания бесчисленных насекомых и плеска волн в тростнике.

В конце второй недели доктор Уолтер почувствовал себя плохо и, сославшись на тошноту и головную боль, извинился и спустился вниз в маленькую каюту, которую делил с Уилфредом Фроумом, а вечером, когда они стали на якорь и приступили к трапезе, так и не появился.

Маленький доктор был не из тех, кто любит жаловаться, и Харриет остро кольнуло первое нехорошее предчувствие. Закончив еду, она сразу же спустилась к его каюте и постучала. С трудом узнаваемый голос запретил ей входить и попросил пригласить Рауля. Не обращая внимания на просьбу, Харриет открыла дверь. Добрые глаза доктора Уолтера стали дикими, его нещадно трясло, и от влажной кожи волнами исходил жар.

Бросив на него всего один взгляд, Харриет повернулась и побежала за Раулем. Тот все еще сидел за столом, откинувшись на спинку стула, а Наринда наливала ему кофе. Когда, подбежав к нему, Харриет в тревоге схватила его за руку, глаза у черкешенки вспыхнули, а Рауль в крайнем изумлении уставился на Харриет. С тех пор как он взял ее на судно, она еще ни разу даже не взглянула в его сторону.

— Доктор Уолтер, — побледнев, прошептала она. — Мне кажется, у него малярия.

— Мы ничего не можем сделать, — осмотрев доктора, сухо сказал он Харриет. — Он или выживет, или умрет.

— По-моему, — медленно произнесла она, глядя вверх в его мрачное, непроницаемое лицо, — вы самый холодный, самый бесчувственный человек из всех, кого я когда-либо встречала.

— Можете думать, что вам угодно, мисс Латимер. — Слабая улыбка на мгновение искривила его губы. — Мне на это наплевать.

Он снова отвернулся к койке и судорожно дрожащему человеку.

— Что вы собираетесь делать?

— Ухаживать за ним, — просто ответил Рауль и, повернувшись, с удивлением взглянул на девушку.

Харриет почувствовала, как у нее краснеют щеки. Она предположила, что его мало беспокоит здоровье доктора, что он тревожится лишь о том, как это повлияет на его экспедицию. Но она оказалась не права.

— В этом нет необходимости, — смущенно сказала она. — Ямогу делать все, что нужно.

Их взгляды встретились, юбка Харриет коснулась ног Рауля, и Харриет почувствовала, что краснеет еще сильнее.

— Когда вы собираетесь выйти замуж за Крейла? — спросил он, не сводя с нее пронзительного взгляда, будто позабыв о присутствии в маленькой каюте доктора Уолтера.

— Я вообще не собираюсь, — ответила она со всем достоинством, которое могла собрать.

— Почему? — Он свел брови и, подняв пальцем ее подбородок, вызывающе смотрел на нее. — Его мама не одобряет?

— Несомненно, так и было бы, если бы я приняла его предложение, — холодно ответила Харриет, хотя ее сердце отчаянно забилось.

— Вы ему отказали?

Рауль еще сильнее насупился. Харриет была так близко к нему, что от ее аромата кровь быстрее бежала у него по жилам.

— Почему?

— У меня нет желания выходить замуж, — произнесла она пересохшими губами, стараясь сохранить холодное безразличие, которое столь долго изображала, и понимая, что, если подвинется хотя бы на долю дюйма, ее тело прижмется к телу Рауля.

— Конечно, нет, — с насмешливой улыбкой сказал он. — Вам не нравится, когда к вам прикасаются, верно, мисс Латимер? Я забыл, как сердито вы требовали, когда рядом была леди Крейл, чтобы я до вас не дотрагивался, — его взгляд сместился к ее губам, — а сейчас с нами нет леди Крейл, мисс Латимер.