Бытие
Шрифт:
Затем…
Черные плавучие буквы вернулись, но он не мог прочесть эти расплывающиеся очертания. Они сгруппировались вокруг центра зрачка, отталкивали одна другую, требуя внимания, мешали сосредоточиться. Бин громко всхлипнул, и в этот момент зеленое свечение начало меркнуть.
– Знаю! Я… пытаюсь держаться.
Наконец иероглифы слились в один, занявший все поле зрения.
ХВАТИТ.
Потребовалось несколько секунд, чтобы он понял. Затем со стоном, заполнившим крохотное помещение, Бин позволил себе отпрянуть. И с дрожью упал на пассажирское сиденье.
Прошло около минуты. Он потер
Смутные фигуры медленно обретали очертания.
– Оставьте меня в покое! – умолял он. Но невозможно спастись от сообщений, возникающих в вашем глазу. Разве что вырвать его. Какая соблазнительная мысль!
Но пока Бин проклинал технический прогресс, сформировались отчетливые знаки. Небывало яркие по краям. И кое-что изменилось, например каллиграфия. Не только – еще личность, характер.
Пэнь Сянбин, я представляю сообщество – «умную толпу» – с участниками по всему миру.
Мы смогли установить связь с твоим вспомогательным ир.
Итак… чего бы там ни было изначально запрограммировано в этом устройстве – возможно, так было задумано доктором Нгуеном или его соперники сумели вложить в глаз Бина что-то более сложное, – какая бы фракция ни предоставила исходную программу, заставившую его прижать глаз к стеклу, она теперь заменена. Какая-то другая группа захватила канал связи и использует чип.
Все это было ошеломляюще сложно. Бин удивился, что способен понять суть.
Мы хотим тебе помочь.
Он заметил, что изменились не только очертания иероглифов и их цвет. Сейчас это было нечто более сложное, чем просто реакции ир. Больше похожее на слова живого человека.
Должно быть, он высказал вопрос субвокально, потому что, когда надпись появилась снова, она содержала ответ.
Да, Пэнь Сянбин, меня зовут Тор Повлов.
От имени Баскской Химеры, и Птицыженщины303, и остального сообщества позволь сказать: мы очень рады познакомиться с тобой. Потребовались немалые усилия, чтобы найти тебя.
Одно из имен показалось Бину смутно знакомым. Возможно, он случайно слышал что-то о другом неудачнике вроде него.
Боюсь, теперь мы должны проявить настойчивость. Пожалуйста, встань и начни действовать. Очень мало…
– Знаю. Очень мало времени!
Он чувствовал, что вот-вот истерически рассмеется. Столько фракций. Столько мелких групп людей, и все хотят, чтобы он торопился, вечно торопился.
Стонущий механический звук. Морской змей сильно задрожал.
Мы убедили мозг машины держать челюсти раскрытыми. Возможно, это ненадолго.
Его не пришлось уговаривать. Не открывая правый глаз, Бин сунул мировой камень в сумку и пополз вперед; у гигантского робота начались конвульсии. Толкая сумку перед собой, Бин пробивался через эти судороги, словно плыл против течения: горло все время пыталось снова проглотить его… но опять открывалось в противоположную сторону, словно внутри проскакивало что-то ядовитое.
Оказавшись в пасти, Бин понял, что голова змея
вскидывается и опускается, поднимая волны и разбрызгивая фонтаны пены. Челюсти дрожали, как будто постоянно норовили закрыться. И могли это сделать в любой миг.Карабкаясь, Бин ухватился за ослепительно яркий зуб и вместе с сумкой подтянулся к сверканию…
…но остановился перед последним прыжком.
Не бойся, Бин…
– Заткнись! – закричал он, что было сил взмахнул сумкой…
…и ударил по внутренней поверхности оболочки чудовищного глаза; оболочка промялась с резким треском. Бин с криком ударил по второму глазу. Когда он выберется отсюда, эти штуки не смогут нацелить на него лазеры. Его не тревожил мировой камень: ведь тот выдержал и полет в космосе, и столкновение с горным ледником.
Хорошая мысль!
А теперь…
Он не нуждался в том, чтобы его понукали. Тем более какая-то «умная толпа», сидящая в удобных домах и офисах по всему миру, вооруженная всеми видами техники, программного обеспечения и биоустройств, какие только можно купить за деньги. Пусть помогают, но молча. Змей продолжал корчиться, челюсти его грозили сжаться, а Бин отчаянно подтягивался, как обезьяна, пока не остановился, покачиваясь, на нижнем ряду металлических зубов…
…потом очертя голову прыгнул к бую, перелетел через разделявшее их пространство…
…но немного не долетел, с плеском упал в море, и тяжелая сумка с камнем потащила его под воду. Свободной рукой Бин вцепился в буй, отыскивая пальцами опору…
…не сумел найти, пролетел мимо цилиндров и под тяжестью сумки с камнем начал опускаться в глубину.
Но Бин не отчаивался. И не пытался выпустить мировой камень даже ради спасения собственной жизни. Неожиданно он отлично себя почувствовал. Он вернулся в свою стихию. Он выполняет свою работу. Практикуется в своем мастерстве. Возвращает и восстанавливает мусор минувших дней. Уносит нечто достойное спасения из мутного месива, в которое «разумная жизнь» превратила девственное море.
Свободной рукой он поискал и в конце концов нашел якорную цепь, крепившую буй к склону горы. Механический змей с поврежденным телом и мозгом продолжал биться поблизости; по-прежнему опасный как черт. Бину удалось ухватиться за цепь еще и пальцами ног.
Может, воздуха в легких хватит, подумал он, начиная карабкаться вверх.
И что? На борту буя он сможет уклониться от разгневанного робота и переждать. Может быть.
А что потом? Возможно, помощь этой «умной толпы»… или флота Китайской Народной Республики… подойдет раньше, чем силы тайного заговора, пославшие змея. Раньше, чем он поджарится на солнце. Или его доконают жажда или акулы.
А дальше?
Неуклюже, но упорно карабкаясь по цепи, Бин вспомнил, что однажды в Новоньюпорте сказал Пол Менелауа, когда существо из камня – Посланец Осторожности – назвало существ из знаменитого Гаванского артефакта межзвездными лжецами.
Нужно непременно свести эту парочку!
И впрямь. Пусть встретятся перед всеми. На глазах у всего мира. И на этот раз Пэнь Сянбин будет принимать участие в разговоре!
Удивившись собственному безрассудству – надо же, у него, и такие притязания! – Бин продолжал подниматься, унося за собой к свету дня древнее предупреждение.