Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Ситуация была отчаянной, но Бюро мало что могло сделать для наказания виновных. Некатолику трудно понять, что у римской курии крайне мало инструментов, чтобы повлиять на местные организации. Согласно католическому канону, священство – не работа, но таинство, исходящее от Святого Духа, а потому неприкосновенно.

Священники в политике… Перед Церковью этот щекотливый вопрос стоял и во времена Пия XII, и сейчас. Монсеньор Тардини никогда не приветствовал участие священников в политике. Позднее, в 1945 году, он признавал, что такая проблема есть и что она чревата скандалами, и вновь сожалел о своей неспособности на это повлиять:

«Не слишком ли много священников занимают сегодня ответственные политические должности? Не представляет ли это опасности для Церкви? С другой стороны, можно ли это запретить? От священников можно требовать, только чтобы они были “добрыми”. В противном случае!.. Поэтому было бы разумно поручить ординариям [местным епископам и архиепископам] выдавать такого рода разрешения только достойным священникам»⁸³.

Вскоре командор Бабушо переслал отчет итальянской разведки, согласно которому нацисты считали, что в Словакии все еще остается слишком много евреев, по большей части помилованных Тисо, – позднее монсеньор Бурцио утверждал, что эти помилования, крайне малочисленные, стали источником масштабной коррупции в окружении президента⁸⁴:

«Национал-социалистические круги, обеспокоенные количеством этих привилегированных евреев, прервали свое молчание и развязали весьма напористую антисемитскую кампанию в своих газетах, изобличая многочисленные случаи коррупции, подделки свидетельств о крещении, саботажа и нарушений распоряжений комиссариата, ответственного за распределение продовольствия, подрывной деятельности против словацкого народа, антиправительственной пропаганды и копаясь в прошлом этих евреев и их арийских сообщников или покровителей…»⁸⁵

В отчете итальянской разведки цитировалась словацкая пресса:

«Среди евреев наиболее опасны те, кто смог избежать депортации благодаря своим связям и уловкам или благодаря коррумпированной системе, к которой они охотно обращаются». Согласно отчету, «эта мысль повторяется в газетах, в радиопередачах и в печатных органах Словацкой народной партии… Правительство твердо намерено решить “еврейский вопрос до последней капли”»⁸⁶.

Автор отчета утверждал, что, с точки зрения словацкого правительства, недавние свидетельства о крещении были частью этой «коррупции», и предлагал «провести проверку всех выданных евреям свидетельств о крещении и разрешений на работу и в случае обнаружения подделок не наказывать виновных, а сразу их депортировать»⁸⁷.

Может показаться бессмысленным или по меньшей мере непонятным, почему не считается наказанием депортация в концентрационный лагерь. Интересно также отметить, что в своих официальных заявлениях правительство никогда не упоминало об уничтожении евреев. Речь шла лишь о решении «проблемы» путем исключения евреев из жизни словацкого общества, но вопрос о будущем депортированных никогда не поднимался. Правительство лишь цинично утверждало, что, когда евреи оказываются за пределами страны, они больше не были его проблемой – оно доверяло ее решение своим немецким хозяевам.

В начале 1943 года нунций Ротта передал из Венгрии в Бюро очередную порцию плохих новостей: двадцать тысяч евреев, оставшихся в Словакии, среди которых много перешедших в католичество, ожидала депортация. Исключение для обращенных до 1939 года продержалось недолго…

Многие обращались за помощью к папе. Сестра Маргит Шлахта, венгерская монахиня и доверенное лицо Пия XII, специально отправилась в Рим⁸⁸, чтобы оказать помощь последним словацким евреям. В одном из множества составленных ею и переданных папе отчетов она объясняла:

«Министр Мах заявил, что окончательная депортация остающихся в Словакии евреев должна быть завершена в два месяца, то есть за март – апрель 1943. Их двадцать тысяч, половина из них – христиане»⁸⁹. На ее отчете Тардини, охваченный отчаянием от собственного бессилия, отметил: «Мы уже занимались ситуацией в Словакии. Правда ли это? Что можно сделать?»⁹⁰

Минутант, монсеньор Ди Мельо, добавил на полях:

«Депеша за подписью кардинала была отправлена сегодня монсеньору Бурцио, которому поручено вступиться за двадцать пять тысяч словаков…»⁹¹.

Приведенные сестрой Шлахтой детали о депортации двадцати тысяч евреев перекликались с одним из отчетов, отправленных Бурцио в конце февраля⁹². В то же время в отчете, подготовленном в марте 1943 года, нет никаких весомых подтверждений относительно расправы с евреями – никакой конкретной информации на этот счет не предоставили и словацкие власти⁹³. Тем не менее Бюро могло понять подлинные намерения словацкого правительство, для этого достаточно было послушать речь министра Маха:

«Учитывая, что мы устранили 80 % евреев, наш долг заключается в том, чтобы разобраться с теми, кто остался. Мы очень хорошо знаем, что означает присутствие двадцати тысяч евреев»⁹⁴.

На этот раз католические епископы не остались безучастны; в феврале они адресовали правительству коллективное письмо в защиту крещеных евреев, в котором упор делался на присущей словакам верности католической вере и прерогативах католической Церкви в стране⁹⁵.

Встревоженный этими известиями, папа в завершение одной из аудиенций немедленно приказал «проинформировать монсеньора Бурцио»⁹⁶. Ди Мельо, Тардини и Мальоне считали, что настало время вмешаться. Бурцио, будучи представителем понтифика в Словакии, получил приказ сделать все возможное:

«Если эти известия соответствуют действительности, я прошу Ваше Превосходительство предпринять все, что в Ваших силах, чтобы правительство пощадило этих несчастных от столь тяжкой доли»⁹⁷.

Поверенный в делах точно знал, что делать. Бурцио встретился с Тукой, премьер-министром и министром иностранных дел Словакии, после чего составил следующий отчет:

«Я подумал, что настало время выполнить поручение Вашего Преосвященства, переданное в Dispaccio [депеше] 1376 / 43 от 6 марта, и обратился к правительству с просьбой уберечь евреев, еще остающихся в Словакии, от тягостей депортации. Я попросил аудиенции у министра иностранных дел. Он назначил ее на 11 часов 7 марта».